Избранные произведения

Да, Джами пусть будет псом, но не у любых дверей, —

У порога твоего пусть покоится в чести.

44

Красавиц верных восхваляют, стремятся к ним со всех сторон,

А я жестоким бессердечьем своих кумиров покорен.

Стремлюсь кровоточащим сердцем я только к тем, чье ремесло —

Надменность, дерзость, прихотливость, их слово для меня закон.

Я прихожу к каменносердой, я душу приношу ей в дар,

Хотя уверен я, что буду мечом красавицы пронзен.

В ее покой вступает каждый, кто родовит, могуч, богат,

Лишь тот войти в покой не смеет, кто всей душой в нее влюблен.

Пронзи меня стрелой: я ранен, но мне твоя стрела — бальзам,

А нож врача мне не поможет, врачом не буду исцелен.

Твоя стрела от ран разлуки навеки вылечит меня, —

О, как прекрасна сталь, что властно исторгнет мой последний стон!

Джами в тоске нашел подкову с копыта твоего коня, —

Да будет раб печатью рабства подковой этой заклеймен!

45

Что за дерзкая тюрчанка! Посмотри: она пьяна!

Полонила целый город и домой идет одна,

А за ней идут безумцы многотысячной толпой,

И толпа влюбленных грешной красотой ослеплена.

У меня душа из тела к родинке ее летит, —

Словно птица, что на воле хочет вкусного зерна.

Мне терпенье не знакомо, но с мученьем я знаком, —

Тяжесть этого знакомства мне надолго ль суждена?

Та свеча, что твердо знает, как страдает мотылек,

Ни за что среди влюбленных загореться не должна!

Жаждет верующий рая, а подруги — верный друг,

Филин грезит о руинах, роза соловью нужна.

Соглядатаи-святоши, что вам надо от Джами?

Только в том вина поэта, что возжаждал он вина!

46

Друзья, в силках любви я должен вновь томиться!

Та, что владеет мной, — поверьте! — кровопийца!

К ней полетела вдруг душа, покинув тело, —

Из клетки выпорхнув, в цветник попала птица.

Товару каждому — свой покупатель всюду

Стремимся мы к беде, святой к добру стремится.

Увы, в ее покой пробрался мой соперник, —

Так с розою шипу дано соединиться!

Мы знаем: простака опутает мошенник, —

Мой ум опутала кудрями чаровница!

Закрыв глаза, во сне я лик ее увидел:

Что видит наяву другой, — мне только снится.

Джами, ты терпишь гнет владычицы покорно,

Но где же твоему терпению граница?

47

Сказало сердце: «Ты для нас беда».

А сердце правду говорит всегда.

Для наших глаз целебной будет пыль,

Где очертанье твоего следа.

Спросил я: «Исцелюсь ли без нее?»

А люди мне сказали: «Никогда!»

Спросил я: «Что таят уста твои?»

Она: «В них животворная вода!»

Сказала то, что втайне знал давно:

«Убила бы тебя, да жаль труда!»

— «Но все ж убей меня!» Она в ответ:

«Ничтожен ты, — сгорю я от стыда!»

— «Я все года мечтаю о тебе», —

Джами твердит об этом все года.

48

Ужели бог не знал, твой облик создавая,

Что ты для душ людских — беда и боль живая?

Хотели на небе создать твое подобье, —

И небожители взрастили древо рая,

Из капель облака господней благодати

Сотворены уста и прелесть их земная.

Убийственны твои чарующие взоры,

Ты стрелами ресниц грозишь, сердца пронзая.

Жемчужин-слез у ног твоих я много пролил, —

Что ни жемчужина, то крупная, большая.

В ристалища глаза влюбленных превращались,

Когда наездница скакала молодая.

Уже решил Джами не кланяться кумирам,

Но пал перед тобой, тебя благословляя.

49

Кто она, из-за которой разум всех людей погас?

Целый город обезумел из-за этих темных глаз!

Не успело загореться, как свеча, ее лицо, —

Птицы стали мотыльками, и сгорят они сейчас!

Лишь пригубила немного чашу, полную вина, —

Налетели мы, как мухи, эта чаша манит нас.

Каждый, кто хотел бы слово произнесть о страсти к ней,

Стал владыкой всех красавиц, речь его для них — приказ.

Для чего зрачки мне, если у меня в глазах живет

Та, из-за которой слепну, та, чей лик меня потряс?

Если кудри луноликой мне погладить не дано —

С гребешка один лишь волос пусть подарит мне хоть раз.