Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Генри чуть не задохнулся от ярости. Он бросил трубку. Что, собственно, происходит? И почему два крупнейших газетных магната страны неожиданно заинтересовались маленькой провинциальной газетой? Но как он ни ломал над этим голову, ответа найти не мог. Усилием воли Генри подавил охватившую его смутную тревогу и заставил себя взяться за передовицу. Неожиданно опять зазвонил телефон. Генри чуть не подскочил на стуле. Но это оказался ассистент доктора Барда, который хотел напомнить ему, что доктор ждет его для ежемесячного осмотра. При обычных обстоятельствах необходимость оторваться от работы была бы ему неприятна, однако на этот раз он даже обрадовался. Ему хотелось уйти из редакции. Снова сосредоточившись, он закончил статью и позвонил мисс Моффат. Она вошла с готовыми письмами, он подписал их и отдал ей черновик передовицы.

– Когда перепечатаете, принесите мне.

– Хорошо.

Мисс Моффат говорила ледяным тоном, и Генри понял, что она еще не простила ему недавнюю резкость. Хотя мисс Моффат и не позволяла себе открыто дуться, у нее были свои способы наказывать его за подобные проступки.

– Вы будете пить кофе? – спросила она. – Уже начало первого.

– Нет, я ухожу. Вернусь в два.

– Сначала прочтите вот это.

С непроницаемым видом она протянула ему телеграмму.

СОГЛАСНО УТРЕННЕМУ ЗВОНКУ СОМЕРВИЛЛА БУДУ ИМЕТЬ ЧЕСТЬ ПОСЕТИТЬ ВАС СЛЕДУЮЩИЙ ВТОРНИК. В ОЖИДАНИИ ПРИЯТНОЙ ВСТРЕЧИ ИСКРЕННЕ ВАШ ГАРОЛЬД СМИТ.

Пейдж теперь уже утратил способность удивляться и только судорожно смял желтый листок.

– Знать бы, что у них на уме!

Ни в выражении лица мисс Моффат, ни в ее словах не было ничего утешительного. Она коротко сказала:

– Мы это скоро узнаем.

Он ничего не ответил, и она вышла.

Оставшись один, Генри рассеянно поднял глаза и, нахмурившись, уставился на висевший перед ним дагеротип, на котором был изображен основатель «Северного света» – его прапрадед Дэниэл Пейдж. Старик, одетый в черное, сидел в напряженной позе, заложив одну руку за лацкан сюртука и указательным пальцем другой подпирая лоб. Охваченному тревогой Генри показалось, что это серьезное, властное лицо вдруг помрачнело. Он быстро схватил шляпу и вышел из кабинета.

Глава 4

Самолет приземлился минута в минуту по расписанию – в двенадцать сорок пять по часам Смита, которые он получил в подарок от Христианской ассоциации молодых людей и которые шли у него с точностью до секунды.

– Возьмите чемоданы, – сказал он носильщику. – Для нас заказана машина. На имя мистера Гарольда Смита.

Перелет был очень легкий. Глубоко вдохнув пронизанный свежестью воздух, Смит почувствовал, что рад снова побывать в Тайнкасле. Перед ним остановился красивый черный «даймлер». За рулем сидел шофер в униформе. Чемоданы были уложены в багажник, Смит дал носильщику полфунта, записал эту сумму в свою приходо-расходную книжку и вместе с Леонардом Наем сел в машину.

– Давненько не был я здесь, – сказал он, когда машина тронулась. – Вот уже пятнадцать лет.

Най зажигал новую сигарету – у него была привычка курить не переставая, что, разумеется, не могло нравиться Смиту.

– Им следовало бы встретить вас с городским оркестром, – наконец ответил Най.

Смит слегка нахмурился. Хотя Най при желании умел нравиться, у него был слишком злой язык, и Смит предпочел бы для данного дела какого-нибудь другого партнера. Однако Смит подавил обиду. Он был крупного сложения, хотя довольно рыхлый, и на этом основании считал себя человеком широких взглядов. «Мой девиз, – любил он повторять, – „Ищи в людях хорошее и будь со всеми в наилучших отношениях“». Кроме того, сегодня у него были все основания не жаловаться на жизнь. Они проезжали по Харкорт-стрит, но он не сказал, что в полумиле отсюда стоит убогий домишко, в котором его мать, овдовевшая, когда ему не было еще и восьми лет, боролась с нуждой и приносила множество жертв, чтобы он мог окончить бухгалтерские курсы. И вот он едет – чуть ли не через этот бедный квартал – навстречу тому, что станет поворотным пунктом его карьеры. Когда город остался позади, он наклонился и взял переговорную трубку:

– Как вас зовут, милейший?

– Первис, сэр.

– Нет-нет. Как ваше имя? – Смит считал, что с теми, кто вас обслуживает, надо держаться по-дружески.

– Фред, сэр.

– Отлично. Так вот, Фред, мы поедем в Хедлстон не прямо. У Бэнкуэла сверните и поезжайте через Атли-Мур.

– Это большой крюк, сэр. Да и дорога неважная.

– Ничего, Фред. Поезжайте.

Это были родные края Смита. Лондон он никогда не любил, хотя и неплохо устроился там, вернувшись из Австралии в 1949 году. Владельцам особняков на Керзон-стрит, вроде мистера Сомервилла, у которых есть к тому же поместья в зеленом поясе, лондонская жизнь может показаться привлекательной. Но ему, обитателю предместья Масвелл-Хилл, она представлялась менее заманчивой, особенно с тех пор, как Минни покинула его… Впрочем, об этом он больше думать не станет: с Божьей помощью скоро все можно будет поправить. Они приближались к Атли-Мур. Най сидел, полузакрыв глаза, втянув непокрытую голову – он никогда не носил шляпы – в воротник верблюжьего пальто. Прошлую ночь он кутил и в самолете спал почти всю дорогу, проснувшись только раз, чтобы перекусить. Смит исподтишка разглядывал его и должен был признать, что у Ная хорошая фигура и щеголеватый вид: светло-каштановые волосы, завитые, с искусственной седой прядью, холеные руки, строгий черный костюм, светло-коричневый джемпер из шетландской шерсти, гладкий серый галстук, заколотый булавкой с черной жемчужиной, часы на узком браслете и перстень с печаткой, герб для которой он облюбовал в «Книге пэров» Берка и хладнокровно присвоил, – словом, настоящий денди. Он был бы даже красив, если бы его не портили чересчур полные губы и выпуклые зеленоватые глаза, окруженные морщинками, из-за которых он выглядел старше своих тридцати двух лет. Держался он так уверенно и непринужденно, был так подчеркнуто невозмутим, так изыскан в своих вкусах, так аристократически сорил деньгами и при желании казался таким беззаботным малым, что никто никогда не заподозрил бы в нем незаконнорожденного, и этого Смит при своих пуританских взглядах никак не мог понять: для него такая ноша была бы непосильной. Все-таки следует отдать Наю должное: он не был способен на подлинно глубокие чувства, но производил впечатление человека хитрого и опытного – такого в трудном положении приятно иметь на своей стороне, хотя с ним и нелегко ладить.

– Проснитесь, Леонард. Мы уже на Атли.

Смит хотел было остановить машину, но подумал, что шофера может удивить их интерес к этому пустынному месту. Дружеский тон дружеским тоном, но вовсе незачем посвящать этот народ в свои дела. Ехали они медленно, подпрыгивая на ухабах, и могли подробно рассмотреть огромную, поросшую папоротником и вереском местность, кое-где пересеченную низкими каменными изгородями, – подлинную вересковую пустошь северного края.

– Вот этот участок, – сказал он вполголоса, – просто загляденье. Даже досада берет, когда подумаешь, во что его превратят: трубы и сборные дома, куда ни глянь.

– Подумаешь! А на что еще он годен? И тут чертовски холодно! Скажите-ка Фредерику, чтобы прибавил скорости.

– Сейчас только четверть второго. Пейдж ждет нас не раньше четырех. Сначала заедем в отель.

– Какая-нибудь обычная провинциальная дыра?

– Нет, он принадлежит тресту. Называется «Красный лев». Первоклассный отель.

– Тем лучше. Я предчувствую, что мы провозимся с этим делом гораздо дольше, чем вы предполагаете.

– Не беспокойтесь, – сказал Смит. – Раз Мигхилл отступился, все будет очень легко.

– Хотел бы я знать, почему он так быстро вышел из игры, – задумчиво протянул Най. – На старика Итиэля это не похоже.

– Новый иллюстрированный еженедельник влетает ему в копеечку. У него просто нет таких денег, какие готовы предложить мы.

– Это что-то слишком просто. Вернон и Мигхилл любят друг друга, как мангуста и гремучая змея. А что касается денег, то и у Вернона сейчас лишних нет.

– Он ассигновал на это дело вполне достаточную сумму.

– И вы понимаете почему?

– Он хочет приобрести «Северный свет».

Най посмотрел на своего спутника так, словно тот сказал необыкновенную глупость.

– Вернее, он ему позарез нужен.

Оба умолкли. Машина начала спускаться с холма, и внизу, в ясной после дождя дали, заблестели шиферные крыши Хедлстона, над которыми высились зеленый купол ратуши и изящный серый шпиль церкви Святого Марка. Белый плюмаж пара поднимался над стоящим у вокзала паровозом.

– Вот, значит, наш город, – заметил Смит. – Очень неплохое местечко. Здесь нет безработных, а два главных промышленных предприятия пользуются весьма солидной репутацией – завод Северной станкостроительной компании и обувная фабрика Стрикленда.

На Ная это не произвело ни малейшего впечатления. Когда они проезжали окраины, он то и дело бросал саркастические замечания, как вынужден был признать Смит, нередко очень остроумные. Сам же Смит молчал, пока они не подъехали к «Красному льву». Тут он заметил:

– Послушайте, Леонард, нельзя сказать, чтобы завтрак, которым нас угостили в самолете, был особенно сытным. Не перекусить ли нам сейчас?

Улыбка Ная стала еще более сардонической.

– Какой вы, однако, чревоугодник, Смит. Это что-то патологическое. И все только потому, что мир отверг вас, когда вы были ребенком.