Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
Когда каждый занял свое привычное и установленное место вокруг дымящегося блюда, скваттер, подавая при¬ мер другим, облюбовал и принялся отрезать для себя кусок превосходной оленины, приготовленной не хуже, чем тот бизоний горб, ибо и здесь искусная стряпуха по¬ старалась пе скрыть, а усилить естественные особенности дичи. Художник охотно избрал бы этот момент, если бы задумал перенести на холст эту дикую и своеобразную сцепу. Читатель, конечно, помнит, что своим убежищем Ишмаэл избрал одинокую скалу, высокую, иззубренную и почти неприступную. Яркий костер, разложенный посреди площадки на ее вершине, с тесной группой, деловито рас¬ положи ынейея вокруг него, придавал ей вид как бы вы¬ сокого маяка, воздвигнутого среди пустынных степей чтобы светить скитающимся в их просторе искателям при¬ ключений. Отсветы пламени перебрасывались с одного загорелого лица на другое; и каждое было отмечено своим особенным выражением; от невинной простоты па личиках детей со странной примесью дикости (оттенок, приданный полува рва рекой жизнью) до тупой и недвиж¬ ной апатии, лежавшей на лице скваттера, когда он не был возбужден. Минутами порыв ветра налетал на догорав¬ ший костер; и, когда выше вскидывалось пламя, в его свете была видна одипокая палатка, как будто повисшая в воздухе где-то выше в полумгле. А вокруг все ушло, как всегда в этот час, в непроницаемую толщу тьмы. — Не пойму, с чего это Эйза вздумал бродить один в такую пору! — сердито сказала Эстер.— Когда отужи¬ наем и приберемся, тут он явится, голодный, как медведь после зимней спячки, и заревет, чтобы его накормили. У него желудок, как самые точные часы в Кентукки: день ли, ночь ли, всегда без ошибки укажет время, и за¬ водить не надо. Наш Эйза умеет налечь на еду, особенно как малость поработает и проголодается! Ишмаэл строго обвел глазами круг своих примолкших сыновей, точно хотел проверить, осмелпгся ли кто из них что-нибудь сказать в защиту отсутствующего бунтаря. Но сейчас, когда не было ничего, что могло пересилить их обычную вялость,
о своем недавнем противнике, счел нужным и сейчас выразить беспокойство, не разделяемое другими. — Хорошо, если мальчик не натолкнулся на тето- иов! — пробурчал он.— Эйза в нашем отряде чуть ли не самый стойкий —он и смел и силен; мне будет очень жаль, если он попался в лапы краснокожих дьяволов. — Сам не попадись, Эбирам! Да придержи язык, если он у тебя только на то и годен, чтобы пугать женщину и ее суматошных девчонок. Смотри, какого ты страху на¬ гнал на Эллен Уэйд: она совсем белая! Уж не на индей¬ цев ли она сегодня загляделась, когда мне пришлось пого¬ ворить с ней при помощи ружья, потому что мои слова не доходили до ее ушей? Как это вышло, Нел? Ты нам так и не объяснила, с чего ты вдруг оглохла. Щеки Эллен изменили свой цвет так же внезапно, как раздался тот выстрел, о котором скваттер папомнил сей¬ час. Жгучего жара хватило на все лицо, даже на шею лег его отсвет, нежно ее зарумянив. Девушка в смущении понурила голову, но не нашла нужным ответить. Лень ли было Ишмаэлу продолжать допрос или ему показалось достаточно и сказанных колких слов, но он поднялся на ноги и, погяиувшись всем грузным телом, как раскормленный бык, объявил, что намерен лечь. В семействе, где каждый жил только ради еды и сна, такое намерение не могло не встретить того же одобре¬ ния и у остальных. Один за другим все разбрелись по своим незатейливым спальням; через несколько минут Эстер, уже успевшая отругать перед сном детвору, оста¬ лась, если не считать часового внизу, совсем одна на го¬ лой вершине скалы. Какие бы иные не всегда благородные качества ни раз¬ вила в этой необразованной женщине ее кочевая жизнь, материнское чувство слишком глубоко угнездилось в ее душе, чтобы что-нибудь могло его искоренить. Нрав ее был буен, чтобы не сказать свиреп, и, когда она разой¬ дется, унять ее было нелегко. Но, если она и склонна была иногда злоупотреблять правами, какие ей давало ее цоложение в семье, все же любовь к своим детям, нередко дремавшая, никогда окончательно не угасала в ней. Мать смущало затянувшееся отсутствие Эйзы. Она сидела на камне, со страхом вглядываясь в темную бездну. Но страшно ей было не за себя — она не колеблясь пошла бы одна в ночную степь, однако хлопотливое воображение, 130
подчиняясь неугасшему чувству, принялось выдумывать для сына всевозможные злые несчастья. Может быть, он и вправду, как намекнул Эбирам, взят в плен индейцами, вышедшими поохотиться в окрестностях на буйволов; или могла его постичь еще более страшная участь! Так думала мать, а мрак и тишина придавали силу тайному голосу сердца. Взволнованная этими думами, отгонявшими сон, Эстер оставалась на своем посту и с той остротой восприятия, которую у животных, стоящих в смысле интеллекта не мно¬ гим ниже этой женщины, мы зовем инстинктом, прислу¬ шивалась к шумам, какие могли бы указать на прибли¬ жение шагов. Наконец ее желания как будто сбылись: послышались долгожданные звуки, и вот уже она разли¬ чила у подножия скалы силуэт человека. ~ Ну, Эйза, ты вполне заслужил, чтоб тебя оставили ночевать па голой земле! — заворчала женщина с резкой переменой в чувствах, ничуть не удивительной для вся¬ кого, кто давал себе труд изучать противоречивость и разнообразие человеческих характеров.—Да хорошо бы еще, чтоб на самой твердой! Эй, Эбнер, Эбнер! Ты что там, Эбнер, уснул? Посмей только открыть проход, пока я не сошла вниз! Я хочу посмотреть сама, кто это там вздумал беспокоить среди почи мирную — да, мпрпую и честную семью! — Женщина! — рявкнул голос, которому говоривший старался придать внушительность, хотя и опасался пепри- ятных последствий.— Женщина, пменем закона запрещаю тебе метать с высоты какой-пибудь адский снаряд! Я сво¬ бодный гражданип и землевладелец, имеющий диплом двух университетов, и я требую уважения к своим пра¬ вам! Поостерегись совершить покушение или же убий¬ ство, непреднамеренное пли предумышленное. Это я — ваш amicus \ ваш друг и спутник. Это я! Овид Бат! — Кто? — спросила Эстор срывающимся голосом, едва донесшим ее слова до ушей человека, тревожно ловившего их внизу.— Так ты не Эйза? — Нет, я не Эйза, я доктор Батциус! Разве я не сказал тебе, женщина, что тот, кого ты держишь за порогом, имеет все права на дружеский и даже почетный прием? Или ты вообразила, что я животное из класса амфибий и могу раздувать легкие, как кузнец свои мехи? • Друг (лат.). 131
Натуралист еще долго понапрасну надрывал бы грудь, если бы Эстер была единственной, кто его слышал. Разо¬ чарованная и встревоженная, женщина уже улеглась на своей соломенной подстилке и в безнадежном равнодушии приготовилась отойти ко сну. Зато Эбнера, поставленного внизу на часах, крики разбудили, и так как теперь он уже настолько очнулся, что узнал голос врача, тот незамедли¬ тельно был пропущен в крепость. Доктор Батциус, вне себя от нетерпения, прошмыгнул в тесный проход и уже начал трудный подъем, когда, оглянувшись на приврат¬ ника, остановился, чтобы сделать ему наставление, весьма, как полагал он, солидным тоном: — Эбнер, у тебя наблюдаются опасные симптомы сон¬ ливости! Они явственно проступают в склонности к зе¬ воте и могут оказаться губительными не только для тебя, но и для всей семьи твоего отца. — Ох, ошибаетесь доктор, очень даже ошибаетесь,— возразил юноша, зевая, как сонный лев.— У меня этого вашего симптома не было и нет, а что касается отца с детьми, так, по-моему, от кори и ветряной оспы наша семья уже много месяцев, как окончательно отделалась. Натуралист удовольствовался своим коротким предо¬ стережением и уже одолел половину крутого подъема, а юноша еще продолжал обстоятельно оправдываться. До¬ бравшись до вершины, Овид приготовился к встрече с Эстер: он не раз получал самые ошеломительные дока¬ зательства неисчерпаемых возможностей ее речи и в бла¬ гоговейном трепете ожидал, что сейчас навлечет на себя новую атаку. Но, как, может быть, предугадал читатель, он был приятно разочарован. Тихонько ступая и робко поглядывая через плечо, как будто он опасался, что сей¬ час на него хлынет поток чего-нибудь похуже ругани, доктор пробрался в шалаш, назначенный ему при распре¬ делении спальных мест. Спать он, однако, не лег, а сидел и раздумывал над тем, что видел и слышал за день, пока в хижине Эстер не послышалась возня и ворчанье, показавшие, что ее оби¬ тательница не спит. Понимая, что ему не осуществить своего замысла, пока он не обезоружит этого цербера в юбке, доктор, хоть и очень не хотел услышать вновь ее речь, почел необходимым завязать разговор. — Вам как будто не спится, моя любезнейшая, моя достойнейшая миссис Буш? — сказал он, решив прибег¬ 132
нуть для пачала к испытанному средству — к пластырю лести,— Вы не находите себе покоя, добрая моя хозяюшка? Не могу ли я помочь вам в этой беде? — А что вы мне дадите? — проворчала Эстер.— Нало¬ жите на рот припарку, чтобы мне заснуть? — Лучше говорить не «припарка», а «катаплазм». Но если у вас боли, так есть у меня сердечные капли — я вам их накапаю в рюмочку своего лекарственного коньяка: они сразу усыпят боль, и вы уснете, если я хоть что-нибудь смыслю в медицине. Доктор, как он хорошо знал, задел слабую струпу Эстер и, не сомневаясь в соблазнительности своего средства, принялся безотлагательно его изготовлять. Когда он явился с полной рюмкой, она была принята с ворча¬ нием и даже угрозами, но осушена с легкостью, ясно пока¬ завшей, что капли пациентке по вкусу. Эстер пробурчала какие-то слова благодарности, и врач молча сел наблюдать, как подействует его снотворное. Не более как через пол¬ часа дыхание пациентки стало таким глубоким и, как мог бы выразиться сам натуралист, таким ненормально затяжным, что он, пожалуй, усомнился бы в силе своего лекарства и подумал бы, что женщина только прикину¬ лась спящей, если бы не знал, что именно так должно было сказаться действие изрядной дозы опиума, добав¬ ленной им к коньяку. Наконец, когда уснула и бессонная мать, тишина стала полной и нерушимой. Теперь, решил доктор Батциус, можно было начинать. Он встал осторожно и тихо, как ночной грабитель, и про¬ крался из своей хибарки, или, вернее, конуры (лучшего названия она не заслуживала), к соседним. Здесь он за несколько минут убедился, что все их обитатели спят крепким сном. Установив этот важный факт, он отбросил колебания и начал трудный подъем на самую вершипу скалы. Как ни осторожно он ступал, его шаги не были совсем бесшумны. Когда он уже поздравлял себя с бла¬ гополучным достижением цели и занес ногу на верхний уступ, чья-то рука схватила полу его кафтана, и это так решительно пресекло всякую попытку с его стороны дви¬ нуться дальше, как если б его пригвоздила к земле бога¬ тырская сила самого Ишмаэла Буша. — Разве в шатре больны,— шепнул ему на ухо неж¬ ный голосок,— что доктор Батциус приглашен туда в этот поздний час? 133
Едва сердце натуралиста после своей поспешной экспе¬ диции к пяткам, куда оно направилось при этом непред¬ виденном вмешательстве, благополучно вернулось на ме¬ сто (как мог бы выразиться человек, недостаточно зна¬ комый с анатомией), доктор Батциус нашел в себе силы ответить, равно из страха и благоразумия понижая голос: — Моя добрая Нелли! Я чрезвычайно рад убедиться, что это не кто иной, как ты. Тише, дитя, ни звука! Если Ишмаэл проведает о наших планах, он не поколеблется сбросить нас обоих со скалы на равнину у ее подножия. Тише, Нелли, тише! Свое наставление доктор произносил частями — при каждой передышке на трудном подъеме — и договорил как раз к той минуте, когда оба, он и его слушательница, добрались
до верхней площадки. — А теперь, доктор Батциус,— серьезно спросила де¬ вушка,— могу я узнать, чего ради вы, не запасшись крыльями, пошли на риск слететь с утеса и сломать себе шею? — Я все тебе открою, моя дорогая, честная Нелли... Но ты уверена, что Ишмаэл не проснется? — Его бояться нечего; он будет спать, пока солнце не опалит ему веки. Куда опасней тетя. — Эстер почиет крепким сном! — торжественно отве¬ тил доктор.— Эллен, это ты сегодня дежурила здесь на утесе? — Так мне было приказано. — И ты видела, как обычно, бизона, и антилопу, и волка, и оленя — животных из отрядов P'ecora, Pellulae и Ferae? 1 — Животных, которых вы назвали по-нашему, я ви¬ дела; а индейских языков я не знаю. — Ты видела представителя еще одного отряда, мною не названного,— отряда приматов, не так ли? — Не знаю, право. Такое животное мне незпакомо. — Не отпирайся, Эллен, ты же говоришь с другом! Из рода homo, дитя? — Что бы я там ни видела, это, во всяком случае, не был веспертилио хорриби... — Потише, Нелли, твоя горячность нас выдаст! 1 Жвачные, ветвисторогие и хищники (лат.).Скажи мне, деточка, ты не видела никаких бродивших по прерии двуногих, точнее сказать — людей? — Как же, видела! После полудня мой дядя со своими сыновьями вышел поохотиться на буйвола. — Я вынужден перейти на просторечие, или меня так и не поймут! Эллен, я говорю о виде, именуемом «Кен¬ тукки ». Эллен зарделась как роза, но мрак не выдал ее ру¬ мянца. Она колебалась один только миг, потом собралась с духом и сказала решительно: — Если вам угодно говорить загадками, доктор Бат^ циус, ищите себе другого слушателя. Задавайте ваши во¬ просы просто, без обиняков, и я вам буду честно отвечать. — Я, как ты знаешь, Нелли, пустился в путешествие по этой пустыне в поисках животных, которые были до¬ ныне сокрыты от глаз науки. Среди прочих я открыл при¬ мата из рода homo, вида Кентукки, коего я именую Полем... — Тсс!.. Умоляю вас,— сказала Эллен,— говорите тише, доктор, или вы нас погубите! — ...Полем Ховером. Род занятий — собиратель apium, то есть пчел,—продолжал натуралист.— Мой язык теперь достаточно близок к просторечию? Ты меня поняла? — Поняла, вполне поняла,— ответила девушка, едва переводя дух от удивления.— Но что с ним? Это он велел вам взобраться на скалу?.. Он и сам ничего не знает: дядя взял с меня клятву молчать, и я молчу. — Да, но есть одна особа, не связанная клятвой, иопа все нам открыла. Хотел бы я, чтобы покров, окутывающий тайны природы, был бы так же успешно сорван и перед нами явились бы ее сокрытые сокровища! Эллеи, Эллен! Человек, с коим я, по своему поведению, вступил в ком- пактум, то есть в договор, оказался прискорбно бесчестен! Я говорю, дитя, о твоем дяде! — Об Ишмаэле Буше, о втором муже вдовы брата моего отца! — несколько высокомерно поправила оскорб¬ ленная девушка.— Нет, в самом деле, разве не жестоко попрекать меня узами, создавшимися так случайно? Когда я и сама была бы рада порвать их навсегда! Эллен не могла больше выговорить ни слова и, упав на колени на самом краю скалы, разрыдалась так отча¬ янно, что их положение стало вдвойне опасным. Доктор что-то бурчал, путано извиняясь, но по успел догово¬ 135
рить, как девушка поднялась и сказала решительным тоном: — Я пришла не затем, чтобы проводить время в глу¬ пых слезах и чтоб вы меня тут утешали. Так что же вас привело сюда? — Я должен увидеть обитателя палатки. — Вы знаете, что в ней? — Думаю, что знаю, ибо мне это открыли; и мне вру¬ чено письмо, которое я должен лично передать из рук в руки. Если животное окажется четвероногим, Ишмаэл — честный человек; если двуногим — безразлично, пернатым или иным,—он лжец, и наш договор расторгается! Эллен сделала доктору знак не двигаться с места и молчать. Затем она проскользнула в палатку, где про¬ вела много долгих минут, которые для ожидающего пока¬ зались томительно тревожными; но, выйдя наконец на¬ ружу, она тут же схватила его за руку, и они нырнули вдвоем за таинственную завесу. Глава XII Дай бог, чтоб герцог Йорк мог оправдаться. Шек спи р, «Король Генрих VI» На другое утро переселенцы сходились молчаливые, хмурые и угрюмые. За завтраком не слышно было негар¬ монического аккомпанемента, каким его неизменно ожив¬ ляла Эстер: действие снотворного, преподнесенного вра¬ чом, еще туманило ей ум. Юношей смущало отсутствие старшого брата; а Ишмаэл, сдвинув брови, поглядывал то на одного, то на другого, готовый пресечь всякую по¬ пытку восстать против его отцовской власти. В этой обста¬ новке семейной неурядицы Эллен и ее полуночный сообщ¬ ник, доктор Батциус, сели, как всегда, между девочек, не вызвав ни подозрений, ни колких замечаний. Единствен¬ ным явным следствием их ночной проделки были взгляды, то и дело бросаемые доктором ввысь, но те, кто их под¬ метил, ошибочно истолковали их как созерцание неба в научных целях, тогда как на деле ученый муж следил украдкой за колыханием неприкосновенной завесы. Наконец скваттер, не дождавшись явных проявлений 130
ожидаемого бунта сыновей, решил объявить им свои намерения. — Эйза еще ответит мне за свое непозволительное поведепие,— начал он.— Всю ночь прошлялся где-то в прерии, когда и рука его, и ружье могли понадобиться в схватке с сиу! Не мог же он знать заранее, что нападе¬ ния пе будет. — Побереги свою глотку, отец,— возразила жена,— по¬ береги глотку: может быть, тебе еще долго придется кли¬ кать сына, пока оп отзовется! — Конечно, иной мужчина так похож на бабу, что позволяет детям командовать над старшими! Но тебе то, Истер, пора бы знать, что в семье Ишмаэла Буша такое никак невозможно. — Вот-вот! Когда приходится круто, ты мальчиков просто тиранишь! Это-то я знаю, Ишмаэл! Своим норовом ты одного своего сына уже прогнал от себя — и как раз о такую пору, когда у нас в нем нужда. — Отец,— вмешался Эбнер, чья прирожденная лень понемногу уступила место возбуждению, позволив юноше отважиться на этот дерзкий шаг,— мы тут с братьями сговорились выйти всем вместе разыскивать Эйзу. Не нра¬ вится нам, что он заночевал в степи, а не пришел, не лег в свою постель,— уж мы-то знаем, что она ему больше по вкусу. — Вздор! — буркнул Эбирам.— Мальчик, верно, убил оленя или даже буйвола, ну, и улегся спать подле туши, чтоб ее не сожрали за ночь волки. Скоро мы его увидим или услышим, как он заорет, чтоб мы ему помогли при¬ волочь ношу. — Мои сыновья не зовут на помощь, когда надо взва¬ лить на плечо оленя или разделать бычью тушу,— воз¬ разила мать.— И зачем ты говоришь надвое, Эбирам? Ведь только вчера после ужина ты сам твердил, что по округе рыщут индейцы... — Я? Ну да! — подхватил брат, торопясь исправить ошибку.— Я и вечером говорил и сейчас повторю; и вы скоро все увидите, что так оно и есть: тетоны бродят по соседству с нами. Большое будет счастье, если мальчик сумел хорошо от них укрыться. — Мне думается,— заговорил доктор Батциус веско, с чувством собственного достоинства, как говорят, когда по зрелом размышлении приходят к определенным выво¬ 137
дам,—думается мне, человеку малоискушенному в обы¬ чаях индейской войны, особенно на этих далеких окраи¬ нах, но все же, скажу без тщеславия, умеющему заглянуть в таинства природы,— мне при моих скромных знаниях думается, что, если в связи с неким важным вопросом возникают сомнения, благоразумие безусловно требует их разрешения. — Хватит с меня ваших лекарских советов! — рассер¬ дилась Эстер.— Хватит, вы и так совсем залечили здоро¬ вую семью, говорю я! Была я здоровешенька, только не¬ много расстроилась, наставляя девочек, а вы меня напо- илп микстурой, которая легла мне на язык, как фунтовая гиря на крылышко колибри! — Микстура еще не вся вышла? — едко спросил Иш- маэл.— Замечательное, видно, снадобье, если смогло при¬ давить язык старухе Истер! — Мой друг,— продолжал доктор, пытаясь движением руки унять разгневанную даму, — что средство оказалось не таким уж сильным, достаточно явствует из самой жа¬ лобы нашей доброй миссис Буш... Но вернемся к Эйзе. Имеются сомнення касательно его судьбы, и есть предло¬ жение их разрешить. В естественных науках всегда наибо¬ лее желательное, самое desideratum,— выявить истину; и я склонен думать, что это равно желательно и в настоя¬ щем случае, где наличествует неуверенность в домашнем деле, каковую мы можем сравнить с пустотою, или ваку¬ умом, возникшим там, где, по законам физики, должны быть налицо ощутимые материальные доказательства... — Да пу его совсем! — крикнула Эстер, увидав, что остальные с глубоким вниманием слушают натуралиста, то ли потому, что согласны с предложением, то ли потому, что не могут уловить его смысл.— В каждом его слове та же лекарственная пакость! — Доктор Батциус хочет сказать,— скромно вставила Эллен,— что раз одни из нас думают, что Эйза в опасности, а другие думают наоборот, то вся семья должна потратить час-другой на его розыски. — Он так и сказал? — перебила мать.— Значит, доктор Батциус умнее, чем я думала! Девочка права, Ишмаэл; надо сделать, как она говорит. Я сама выйду с ружьем, п горе краснокожему, если он попадется мне на глаза! Не впервой мне будет спускать курок. Да! И не вперсой я услышу, как взвыл индеец!
Настроение Эстер пере¬ далось другим и, подобно бое¬ вому кличу, воодушевило ее сыновей. Они встали все, как один, и объявили о своей го¬ товности последовать смело¬ му решению матери. Ишмаэл благоразумно уступил поры¬ ву, которому не в силах был противиться, и пять минут спустя женщина явилась с ружьем на плече, чтобы са¬ мой стать во главе их отряда. — Кто хочет, пусть остается с детьми,— сказала она.— У кого не цыплячье сердце в груди, те пусть идут за мной! — Нехорошо, Эбирам, оставлять жилье без стра¬ жи,— шепнул Ишмаэл, по¬ глядывая паверх. Тот, к кому он обратился, вздрогнул и подхватил с не¬ обычайной горячностью: — Вот я и останусь охра¬ нять лагерь. Юпоши стали хором возражать Эбираму. Он нужен по здесь — пусть показывает места, где видел вражеские следы. А его сестра съязвила, что не ждала таких слов от такого храброго мужчины. Эбирам нехотя сдался, п тогда Ишмаэл попробовал распорядиться по-другому. Во всяком случае — это каждый понимал,— лагерь нельзя было оставлять без охраны. Пост коменданта крепости он предложил доктору Бат- циусу, но тот бесповоротно и несколько высокомерно от¬ клонил сомнительную честь, обменявшись при этом пони¬ мающим взглядом с Эллеп Уэйд. Скваттер вышел из затруднения, назначив смотрителем замка самое Эллен, но, оказав ей столь высокое доверие, не поскупился на вся¬ ческие паставления и предостережепия. Затем юноши при¬ нялись готовить средства защиты и сигналы па случай тревоги, какие отвечали бы силам и составу гарнизопо. На 139