Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й

к земле, как раздались три так хорошо им знакомых ко¬ ротких раската — три выстрела из кентуккийских ру¬ жей,— и тотчас же в опасной близости от их голов про¬ жужжал свинец. — Неплохо, молодцы! Неплохо, старик! — прошептал Поль. Ни опасность, ни трудное положение не могли, ка¬ залось, окончательно подавить в нем бодрость духа.— Залп такой, что лучшего не пожелаешь услышать, когда ты сам под дулом. Что скажешь, траппер? Похоже, начинается трехсторонняя война! Послать и мне в них свинец? — Нет! Отвечать, так не свинцом, а разумным сло¬ вом,— поспешил остановить его старик,— или вы оба по¬ гибли. — Не уверен я, что добьюсь большего, если дам гово¬ рить своему языку, а не ружью,— сказал Поль скорее зло, чем шутливо. — Ради бога, тише. Еще услышат! — вмешалась Эл¬ лен.— Уходи, Поль, уходи! Теперь ты можешь спокойно оставить меня.— Раздалось несколько выстрелов, пули па¬ дали все ближе, и она умолкла — не так со страху, как ради осторожности. — Пора положить этому конец,— сказал траппер и поднялся во весь рост с достоинством человека, думаю¬ щего только о взятой на себя задаче.— Не знаю, дети, по¬ чему вам приходится опасаться тех, кого вы должны бьт любить и чтить, но, так или иначе, нужно спасать вашу жизнь. Протянуть на несколько часов больше или мень¬ ше — какая разница для того, чей век насчитывает так много дней? Поэтому я выйду им навстречу. Путь перед вами свободен на все четыре стороны. Пользуйтесь, покуда можно и как вам будет угодно. Дай вам бог побольше сча¬ стья, вы заслуживаете его! Траппер не стал ждать ответа и смело зашагал вниз по склону в сторону лагеря ровным шагом, не позволяя себе ни ускорить его, ни со страху замедлить. Свет месяца в эту минуту упал на его высокую, худую фигуру, так что пере¬ селенцы должны были его увидеть. Но, не смутившись этим неблагоприятным обстоятельством, старик твердо и безмолвно продолжал свой путь прямо на лесок, пока не услышал грозный оклик: — Кто идет — друг или враг? **- Друг! — был ответ.— Человек, проживший слишком долго, чтобы омрачать остаток жизни ссорами. С 2

— Но не так долго, чтобы забыть хитрые уловки своих юных лет,— сказал Ишмаэл и, чтобы встретиться с трап¬ пером лицом к лицу, вышел из-за низкого куста.— Старик, ты навел на нас свору краснокожих чертей и завтра пой¬ дешь получать свою долю добычи. — Что у тебя забрали? — спокойно спросил траппер. — Восемь лучших кобыл, какие только ходили в упряжке, да еще жеребенка — ему цена тридцать мекси¬ канских золотых с головой испанского короля. А жене не оставили ни одной хотя бы самой захудалой скотинки — ни коровы, ни овцы. Свиньи, даром что хромоногие, и те, поди, роют рылом прерию. Скажи мне, старик,— добавил он, стукнув прикладом по твердой земле с такой силой, что легко мог бы устрашить человека, менее стойкого, чем траппер,— сколько из моих животных придется на твою долю? — До лошадей я не жаден и не ездил на них никогда, хоть и мало кто больше моего странствовал по широким просторам Америки, как ни стар и ни слаб я ка вид. Но мало пользы от коня среди гор и лесов Йорка — то есть того Йорка, каким он был: ныне он, боюсь, совсем не тот. А что до шерсти и коровьего молока — это женское дело. Степные звери доставляют мне пищу и одежду. По мне, иет лучшей одежды, чем из оленьих шкур, ни мяса вкус¬ ней, чем оленина. Простодушные оправдания траппера, их искренний тон оказали некоторое действие. Скваттер, преодолевая свою природную вялость, все сильней распалялся. Но тут он заколебался и бормотал себе под нос обвинения, кото¬ рые минутой раньше он собирался выкрикнуть во весь голос, перед тем как приступить к задуманной расправе.

– г- Хорошо говоришь,— пробурчал он наконец,— но, на мой вкус, что-то слишком по-адвокатски для честного охотника. — Я всего лишь траппер,— смиренно сказал старик. — Что охотник, что траппер — разница невелика! Я пришел, старик, в эти края, потому что меня утеснял закон и мне не по душе соседи, которые не умеют уладить спор, не потревожив судью и с пим еще двенадцать чело¬ век К Но не затем я пришел, чтобы тут у меня отбирали мое добро, а я бы смотрел и говорил грабителю спасибо! 1 То есть присяжных заседателей. 63

— Кто решился забраться в глубь прерий, должен при¬ норавливаться к обычаям ее владельцев! — «Владельцев»! — усмехнулся скваттер.— Я такой же полноправный владелец земли, по которой хожу, как лю¬ бой губернатор Штатов. Можешь ты указать мне, где тот закон, который утверждал бы, что один человек вправе за¬ брать в свое пользование полгорода, город, целую область, а другой должен выпрашивать пядь земли себе на могилу? Это иротивно природе, и я такой закон не признаю — ваш узаконенный закон! — Не могу сказать, что ты неправ,— ответил траппер, чье мнение по атому важному вопросу (хоть исходил он совсем из других предпосылок) было до странности сходно с мнением Ишмаэла.— Я всегда и всюду, если думал, что голос мой будет услышан, говорил то же самое. Но твой скот угнали те, кто считают себя хозяевами прерии и всего, что в ней есть. — Пусть-ка они попробуют сказать это мне! — возра¬ зил скваттер грозно, хотя его низкий голос был так же вял, как вся его манера.— Я считаю себя честным куп¬ цом: что получил, за то плачу. Ты видел тех индейцев? — Видел. Они держали меня в плену, когда пробира¬ лись в твой лагерь. — Белый человек, да еще христианин, должен бы во¬ время меня предупредить,— укорил Ишмаэл и опять ис-’ коса глянул на траппера, как будто еще не оставив своего злобного умысла.— Я не больно склонен в каждом встреч¬ ном привечать сородича, а все же, что ни говори, цвет кожи кое-что значит, когда двое белых встречаются в та¬ ком месте. Но что сделано, то сделано — словами не по¬ правишь. Выходите из засады, ребята, здесь только ста¬ рик. Он ел мой хлеб и должен быть нашим другом, хотя кое-что наводит на мысль, что он спелся с нашими вра¬ гами. Траппер не стал отвечать на обидное подозрение, ко¬ торое скваттер не постеснялся высказать вопреки всем его разъяснениям и отрицаниям. Сыновья неучтивого скват¬ тера сразу отозвались на призыв отца. Четверо или пятеро из них высунулись каждый из-за своего куста, где они укрылись, приняв фигуры, замеченные ими на склоне холма, за часть отряда сиу. Они подходили один за другим с ружьем иод мышкой и бросали на траппера недоуменные взгляды, хотя ни один не полюбопытствовал, откуда он С \

взялся и зачем пришел. Впрочем, такая сдержанность только частично объяснялась обычной их апатией: в жизни им не раз приходилось присутствовать при самых неожи¬ данных сценах, и давний опыт научил их благоразумной осторожности. Траппер выдерживал их угрюмые взгляды с твердостью столь же бывалого человека и с тем спокойст¬ вием, какое дает сознание своей невиновности. Удовлетво¬ ренный осмотром, старший из подошедших — тот самый оплошавший часовой, чьей нерадивостью так успешно вос¬ пользовался коварный Матори,— повернулся к отцу и грубо сказал: — Если этот человек — все, что уцелело от отряда, который я приметил на холме, то мы не зря израсходовали Свинец. — А ведь верно, Эйза,— сказал отец и быстро повер¬ нулся к трапперу: замечание сына напомнило ему то, о чем он подумал было и чуть не забыл.— Как же так? Вас только что было трое — или свет луны ничего не стоит. — Видел бы ты, как тетоны, точно стая чертей, мета¬ лись по прерии в погоне за твоими кобылами, друг! Тут могло бы почудиться, что их вся тысяча. — Да, городскому парнишке или пугливой бабе! Впро¬ чем, баба бабе рознь. Взять хоть Истер: индеец ей не страшнее, чем слепой щенок или волчонок. Верно тебе го¬ ворю: когда бы твои черти попробовали сыграть свою шутку при свете дня, моя старуха не дала б им спуску и показала бы им, что не привыкла отдавать задаром сыр и масло. Но придет час, старик, скоро придет, когда правда возьмет свое — и тоже без помощи твоего хваленого за¬ кона. Мы, можно сказать, народ неторопливый — нам это часто ставят в укор; но мы делаем дело медленно, да верно; и нет на свете человека, который мог бы похвалиться, что нанес Ишмаэлу Бушу удар и тот не ответил ему таким же крепким ударом. — Значит, Ишмаэл Буш следует больше побуждениям, присущим зверю, чем правилам, которым должны бы сле¬ довать люди,— возразил неуступчивый траппер.— И я в своей жизни немало нанес ударов, но, если я не нуждаюсь в мясе или шкуре, я не смог бы с легким сердцем уложить оленя. А ведь я без угрызений оставлял непохороненным в лесу проклятого минга, убив его на войне открыто и честно. — Как! Ты был солдатом, траппер? Мальчишкой я и 05

сам раза два участвовал в схватке с чероками. Одно лето я продирался с Полоумным Энтони сквозь буковые леса; но служба у него пришлась мне не по нраву — больно много муштры; я ушел от него, не наведавшись к казначею, чтобы получить, что мне причиталось. Впрочем, Истер су¬ мела, как она потом хвалилась, столько раз получить за меня пенсион, что государство не много выгадало на моем упущении. Вы, если долго пробыли в солдатах, слышали, конечно, о Полоумном Энтони? 1 — В моем последнем, как я надеюсь, бою я сражался под его началом,— ответил траппер, и в тусклых его глазах зажегся солнечный луч, словно вспомнить это было ему приятно; но тотчас свет пригасила тень печали, точно внутренний голос запрещал ему останавливаться в мыслях на сценах убийства, в которых так часто он сам бывал од¬ ним из действующих лиц.— Я шел из приморских Штатов к этим дальним окраинам, когда натолкнулся в пути на его армию — на тыловые части. И я последовал за ними про¬ сто как наблюдатель. Но, когда дошло до драки, мое ружье заговорило вместе со всеми другими ружьями, хотя я тол¬ ком не знал, на чьей стороне была правда в этом споре,— в чем признаюсь со стыдом, потому что в семьдесят лет человек должен знать, почему он отнимает у ближнего жизнь — дар, который он никогда не сможет вернуть! — Ладно, дед,— сказал переселенец, который сразу по¬ добрел к старику, когда услышал, что они с ним сражались на одной стороне в диких западных войнах,— чего там вда¬ ваться в причины неладов, когда христианин стоит против дикаря. Утром разберемся получше в этом деле с кражей коней; а сейчас ночь, и самое будет разумное, если мы ля¬ жем спать. С этими словами Ишмаэл решительно повернул назад к своему ограбленному лагерю и ввел гостем в свою семью того самого человека, которого за несколько минут перед тем, озлившись, едва не убил. Не глядя на жену, он бурк¬ нул в объяснение несколько коротких слов, перемежая их руганью в адрес грабителей, ознакомил ее таким образом с положением дел в прерии и объявил свое решение возна¬ градить себя за прерванный покой, отдав остаток ночи сну. 1 Энтони Уэйн — пенсильванец, отличившийся в войне за независимость, а затем и в действиях против западных индейцев. Произведенный в генералы, он за свои рискованные операции получил от подчиненных прозвание «Полоумный Энтони». 66

Траппер одобрил такое решение и растянулся па пред¬ ложенной ему куче ветвей так спокойно, как мог бы опо¬ чить в своей столице какой-нибудь монарх под охраной своих лейб-гвардейцев. Старик, однако, не смежил глаз, пока не уверился, что Эллен Уэйд уже вернулась в лагерь и что ее жених или сородич — кем бы он ни был — благо¬ разумно скрылся; после чего он заснул насторожен¬ ным сном человека, издавна привыкшего сохранять бди¬ тельность даже поздней ночью. Глава VI Он чересчур чопорен, чересчур фран¬ товат, чересчур жеманен, чересчур не¬ естествен и, по правде, если смею так выразиться, чересчур обыноэемен. Шекспир, «Бесплодные усилия любви» Англо-американцы склонны хвастать — и не без осно¬ вания,— что могут с большим правом притязать на почтен¬ ное происхождение, чем всякий другой народ, чья история достоверно установлена. Каковы бы ни были слабости пер¬ вых колонистов, их добродетели редко подвергались сомне¬ нию. Они были пусть суеверны, зато искренне благоче¬ стивы и честны. Потомки этих простых, прямодушных про¬ винциалов отказались от общепринятых искусственных способов, какими честь закреплялась за семьями на века, и в замену им установили обычай, что человек может сни¬ скать к себе уважение только личными своими заслугами, а не заслугами своих отцов и дедов. И вот за эту скром¬ ность, самоограничение, здравомыслие — или каким еще словом угодно будет обозначить такой порядок — амери¬ канцев объявили нацией «неблагородного происхожде¬ ния»! Если бы стоило тратить труд на подобное исследо¬ вание, было бы доказано, что весьма значительную часть фамилий старой доброй Англии можно ныне встретить в бывших ее колониях; и тем немногим, кто не пожалел времени на собирание этих никому не нужных сведений, хорошо известен факт, что прямые потомки многих выми¬ рающих родов, которые политика Англии считала нужпьтм сохранить путем передачи титула младшей ветви, ныне 67

живут и трудятся в Штатах, как простые граждане нашей республики. Улей стоит, где стоял, и те, кто кружит над дорогою их сердцу прелой соломой, все еще гордятся ее древностью, не замечая ни ветхости своего жилья, ни сча¬ стья бесчисленных роев, собирающих свежий мед девствен¬ ного мира. Но это предмет, интересный скорее для поли¬ тика или историка, нежели для скромного рассказчи¬ ка, пишущего о событиях обыденной жизни, а потому оста¬ вим его в стороне, как и все, что не относится к нашей повести. Если гражданин Соединенных Штатов вправе притя¬ зать на происхождение от древней знати, он отнюдь не свободен от расплаты за ее грехи. Как известно, сходные причины приводят к сходным следствиям. Та дань, кото¬ рую народы должны платить в виде тяжелого труда на нивах Цереры, чтобы наконец заслужить ее милость, в из¬ вестной мере выплачивается в Америке вместо предков потомками. У нас о лестнице цивилизации можно сказать, что она подобна тем явлениям, которые, как говорится, «отбрасывают тень вперед». В Америке мы можем наблю¬ дать весь ход развития общества — от состояния расцвета, именуемого утонченным, до состояния настолько близкого к варварству, насколько это возможно при тесной связи с образованной нацией. Такое «обратное развитие»» просле¬ живается в нашей стране от сердца старых Штатов, где начинают приживаться богатство, роскошь, искусство, к тем отдаленным и все отодвигающимся границам, где царствует мрак невежества и где культура сквозь него лишь еле брезжит: так рассвету дня предшествует напол¬ зающий туман. Здесь и только здесь еще сохраняется широко распро¬ страненный, но отнюдь не многочисленный класс людей, которых можно сравнить с теми, кто проложил дорогу ду¬ ховному прогрессу народов Старого Света. Существует удивительное, хоть и неполное сходство между жителем американской окраины и его европейским прототипом. Оба во всем необузданны: один — поскольку он стоит выше за¬ кона, другой — поскольку недосягаем для него: они от¬ чаянно храбры, потому что закалены в опасностях; безгра¬ нично горды, потому что независимы; и не знают удержу в мести, потому что сами расправляются за свои обиды. Несправедливо будет в отношении американца вести дальше эту параллель. Он не религиозен, потому что с 68

молоком матери впитал убеждение, что смысл религии не в соблюдении обрядов, а всякую подделку под религию ра¬ зум его отвергает. Он не рыцарь, нет, потому что не имеет власти устанавливать отличия; а власти он не имеет, по¬ тому что он порождение системы, а не создатель ее. В ходе нашей повести будет показано, как перечисленные свой¬ ства выявились в нескольких ярко выраженных предста¬ вителях этого класса людей. Ишмаэл Буш всю свою жизнь — пятьдесят с лишним лет — прожил вне общества. Он хвалился, что никогда не засиживался в таких местах, где не мог спокойно повалить любое дерево, какое высмотрит со своего порога; что закон лишь редко когда наведывался на его вырубку; и что цер¬ ковный звон претит его ушам. Трудился он в меру своих нужд, а нужды его не превышали того, в чем обычно нуж¬ дается человек его класса, и он их легко удовлетворял. Он не уважал образованности, делая исключение лишь для лекарского искусства, потому что по своему невежеству не видел смысла в умственном труде, если он не дает чего-то осязаемого. Из уважения к вышеназванной науке он скло¬ нился на уговоры некоего врача, которому страстная лю¬ бовь к естественной истории подсказала мысль присоеди¬ ниться к скваттеру в его странствиях. Скваттер от чистого сердца принял естествоведа в свою семью, верней — под свое покровительство, и они в дружеском согласии проде¬ лали вместе весь дальний путь по прериям. Ишмаэл не раз объяснял жене, как он рад, что есть у них этот спутник, чьи услуги будут весьма полезны на новом месте, куда бы их ни занесло, пока семья «не освоится». Но частенько на¬ туралист в своих изысканиях исчезал на много дней кряду, уклонившись от взятого скваттером прямого пути — только по солнцу, вперед и вперед на восток. Мало кто не признал бы за счастье оказаться вдалеке от лагеря в час опасного налета сиу, как оказался Овид Бат (или Бат- циус — такое обращение больше льстило ему), доктор ме¬ дицины, член ряда ученых обществ по сю сторону Атлан¬ тики, наш предприимчивый медик. Хотя Ишмаэл, по природе медлительный, еще не вполне пробудился и не ощутил всю тяжесть своей беды, все же такая вольность в отношении его собственности глубоко возмутила скваттера. Тем не менее он крепко уснул — раз уж сам отвел этот час для отдыха и раз уж знал, как без¬ надежны были бы попытки разыскивать скот в ночной 69

темноте. К тому же, понимая всю опасность своего поло¬ жения, он не хотел в погоне за потерянным рисковать тем, что еще сохранил. Как ни сильна любовь обитателей пре¬ рий к лошадям, их жадность до многого другого, чем еще владел путешественник, ей не уступала. Сиу прибегли к довольно обычной уловке — сперва угнать скот, а потом, когда поднимется переполох, довершить ограбление. Но тут Матори, видимо, недооценил проницательности чело¬ века, которого ограбил. Мы уже видели, как флегматично скваттер принял поначалу потерю; покажем, к- чему он пришел, когда додумал свою думу. Хотя в лагере было немало глаз, не желавших сме¬ житься, немало ушей, готовых уловить легчайший признак новой тревоги, до конца ночи в нем царил глубокий покой. В конце концов тишина и усталость сделали свое дело, и под утро все, кроме часовых, опять заснули. Честно ли после налета индейцев выполняли свой долг беспечные сто¬ рожа, осталось вовек неизвестным, поскольку не произо¬ шло ничего такого, что могло бы послужить проверкой их бдительности. Однако, чуть занялась заря и серый полусвет разлился над прерией, Эллен Уэйд приподняла взволнованное, полу^» испуганное и все-таки румяное лицо над спавшими впо¬ валку девочками, среди которых она прикорнула, вернув¬ шись украдкой в шалаш. Она осторожно встала, тихонько перешагнула через лежавших на земле и с той же осто¬ рожностью пробралась в самый конец лагеря. Здесь она остановилась, прислушиваясь и как будто колеблясь, не слишком ли будет смело двинуться дальше. Впрочем, за¬ держалась девушка лишь на одно мгновение; и задолго до того, как сонный взгляд часового, окинув место, где она только что стояла, успел различить ее мелькнувший си¬ луэт, она уже проскользнула низом и взбежала на вер¬ шину ближайшего холма. Эллен напряженно вслушивалась, надеясь уловить иной какой-то звук, кроме шелеста травы у ее ног на утреннем ветру. Она хотела уже повернуть назад, разочарованная в своем ожидании, когда ее ухо различило хруст стеблей под тяжелыми шагами. Она радостно побежала навстречу и вскоре разглядела очертания фигуры, поднимавшейся на холм по противоположному склону. Она уже проронил;'.: «Поль!» — и заговорила быстро и оживленно тем взволно¬ ванным голосом, каким говорит только влюбленная жен¬ 70

щина прп встрече с другом, как вдруг осеклась п, отсту¬ пив, добавила холодно: — Не ждала я, доктор, увидеть вас тут в такой непод¬ ходящий час! — Все часы и все времена года, милая Эллен, равно хо¬ роши для истинного любителя природы,— возразил ма¬ ленький, щуплый, довольно пожилой, но очень энергичный человек, одетый в нечто странное из сукна и меха. Он по¬ дошел к ней не чинясь, с видом старого знакомого.— Кто не умеет и в тусклой полутьме выискать предметы, до¬ стойные удивления, тот лишен весьма существенной части доступных человеку радостей. — Верно, очень верно! — согласилась Эллен, вдруг спохватившись, что и ее появление здесь в неурочный час цадо бы как-то объяснить.— Я от многих людей слышала, что ночью у земли более привлекательный вид, чем при ярком солнечном свете. — Ага! Значит, их органы зрения были слишком вы¬ пуклы. Если же человек желает изучить поведение живот¬ ных из семейства кошек или повадки любого животного- альбиноса, то ему действительно следует быть на ногах до зари. Впрочем, замечу, имеются люди, которые предпочи¬ тают рассматривать предметы в сумерки по той простой причине, что в это время суток они видят лучше. — А вы сами тоже по этой причине так часто бродите по ночам? — Я брожу по ночам, моя милая, потому, что Земля при вращении вокруг своей оси подставляет каждый дан¬ ный меридиан под солнечный свет лишь на половину срока суточного оборота, а мое дело не выполнишь, работая всего по двенадцать — пятнадцать часов подряд. Сейчас я двое суток не возвращался к вам, разыскивая растение, которое, как думают, произрастает только по притокам Платта, а но увидел ни одной травинки, не значащейся в ботанических каталогах. — Вам, доктор, не посчастливилось, но, право... — Не посчастливилось? — переспросил маленький че¬ ловечек и, придвинувшись поближе к девушке, вытащил свои записи с торжеством, в котором утонула вся его на¬ пускная скромность.— Нет, нет, Эллен! Едва ли это так. Разве можно назвать несчастливцем человека, чья судьба обеспечена, чья слава, можно сказать, утвердилась навеки, чье имя потомки будут называть рядом с именем Бюф- 71

фона... Впрочем, кто такой Бюффон? Всего лишь компиля¬ тор, пожинавший плоды чужих трудов. Нет, pari passu 1 с Соландером, приобретшим свою известность ценой мук и лишений. — Вы открыли золотую жилу, доктор Бат? — Больше, чем жилу: сокровище, клад чеканной монеты, милая, ходкой золотой монеты! Слушай! После своих бесплодных поисков я пошел, взяв наискось, что¬ бы выйти на маршрут твоего дяди, когда вдруг услышал э-вуки, которые могло произвести только огнестрельное оружие... — Да,— перебила Эллен.— У нас тут была тревога... — ...и вы подумали, что я заблудился,— продолжал ученый муж, следуя лишь ходу своих мыслей и потому не¬ верно поняв ее слова.— Но нет! Я принял за основание треугольника пройденный мною конец, вычислил высоту, и теперь, чтобы провести гипотенузу, оставалось только определить прилежащий угол. Полагая, что стрельбу от¬ крыли нарочно для меня, я свернул с этого пути и пошел на выстрелы — не потому, что считал показания своих ушей более точными,— нет, я опасался, не нуждается ли кто-то из детей в моих услугах. — Они все благополучно избежали... — Послушай,— перебил ученый, тотчас забыв своих маленьких пациентов ради занимавшего его сейчас более важного предмета.— Я прошел по прерии длинный путь — ведь там, где мало преград, звук разносится очень да¬ леко,— когда услышал такой топот, как будто били копы¬ тами в землю бизоны. Потом я увидел вдали стадо четверо¬ ногих, носившихся по холмам,— животных, которые так и остались бы неизвестны и не описаны, если бы не счастли¬ вейший случай! Один самец, благороднейший экземпляр, бежал, несколько отбившись от прочих. Стадо повернуло в мою сторону, и соответственное уклонение сделал и отбив¬ шийся самец, который, таким образом, оказался в пятиде¬ сяти ярдах от меня. Я не упустил открывшейся мне воз¬ можности и, прибегнув к огниву и свече, тут же на месте сделал его описание. Я дал бы тысячу долларов, Эллен, за один ружейный выстрел одного из наших молодцов! — Вы носите при себе пистолет, почему же, доктор, вы им не воспользовались? — сказала девушка. Она слушала 1 Как равный, наряду (лат.). 72