Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Ошибочность точки зрения Лера, Бём-Баверка на общую ценность можно проиллюстрировать на следующем математическом парадоксе.

С этой точки зрения, если у нас имеется n элементов, если, далее, эти элементы совершенно равны по своим материальным свойствам, то все они [99] имеют равную ценность, определяемую предельной полезностью, или величиной потребности, которой удовлетворяет n-ый элемент. Казалось бы, что в таком случае ценность запаса должна была равняться сумме ценности всех отдельных элементов, т. е. если ценность отдельного элемента а, то сумма ценности a + a + а + ... + a (n раз) = na . Между тем по Бём-Баверку получается совершенно другая величина, значительно большая. Перед нами интересный математический парадокс: целое оказывается больше суммы своих частей. Этот парадокс показывает, что в теоретической конструкции Бём-Ваверка имеется какой-то существенный дефект.

Дуализм, лежащий в основании теории предельной полезности, объясняет нам тот математический парадокс, который у Бём-Ваверка связан с определением совокупной ценности (Gesamtwert). Когда герои Бём-Ба-верка определяют совокупную ценность, они рассуждают как субъекты натурального хозяйства. Они рассматривают запас как единое целое, и отвлекаются от возможности приобретения запаса по определенной цене, равной произведению всех частей запаса на цену одной части. При рассмотрении же субъективной ценности отдельных частей запаса они предполагают, что субъективные оценки всех частей запаса в одно и то же время равны друг другу, независимо от той полезности, которую они могут получить в процессе потребления. Рассматривая каждую из частей запаса в отдельности, Бём-Баверк предполагает, что произошел процесс нивелирования субъективных оценок всех частей, т. е. что a₁ = a₂ = a₃ = ... = a_n. Этим самым в анализ вносятся такие элементы, которые связаны с конкуренцией товаропроизводителей, с существованием закона безразличия и рыночного механизма; когда же Бём-Баверк говорит о совокупной ценности a₁ + a₂ + a₃ + ... + a_n, то оп предполагает,

что эти величины не равны, что _{i = 1} a_i > a_nn и что a₁ > a₂ > a₃... , т. е., иными словами, Бём-Баверк отрицает наличие этого процесса нивелирования, т. е. рассматривает процесс образования оценок в натуральном хозяйстве.

В настоящее время легко разгадать причину того математического парадокса в теории предельной полезности, о котором говорилось выше, а также источник диспропорциональности между субъективными оценками запаса и отдельных составных частей последнего. Диспропорциональность эта вытекает из того, что в условиях того натурального потребительского хозяйства, которое австрийцы кладут в основу своего анализа, субъективные оценки равны полезности. Субъективная оценка всего запаса равна его полезности. Точно так же субъективная оценка данной единицы запаса, например n-ой, равна ее полезности. Если бы полезности всех единиц были бы равны, или если бы все эти единицы удовлетворяли бы потребности одинаковой настоятельности, то ценность запаса была бы пропорциональна ценности отдельных единиц. Но такое равенство полезности отдельных единиц противоречит первому закону Госсена, который положен в основание теории предельной полезности. Поэтому функциональная роль отдельных частей запаса различна и, следовательно, на основании величины нашей зависимости от одной единицы запаса нельзя определить нашу зависимость от каждой из единиц, входящих в запас.

Точно так же этот дуализм, присущий теории предельной полезности, дает возможность объяснить, почему такую значительную роль при определенной субъективной ценности имеет выбор единицы измерения. Если мы в качестве единицы измерения выберем двойную, по сравнению с предыдущей, то субъективная оценка частей увеличится не вдвое, а в иной пропорции, в зависимости от характера убывания кривой полезности.

Как указывает Бухарин в «Политической экономии рантье» (с. 76): «В зависимости от выбора единицы оценки не только будет колебаться [100] величина ценности, но может быть поставлен вопрос и относительно самой ценности вообще и ее существования. Если (пример Бём-Баверка) сельскому хозяину нужно 10 гектолитров воды в день, а их у него имеется 20, то гектолитр не представляет никакой ценности; напротив, если за единицу мы примем величину, бульшую 10 гектолитров, тогда эта величина будет обладать ценностью. Таким образом, само явление ценности будет зависеть от выбора единицы. В связи с этим стоит и другое явление. Предположим, что у нас имеется ряд благ, предельная полезность которых падает по мере возрастания их количества; пусть эта падающая полезность выразится цифрами 6, 5, 4, 3, 2, 1. Если у нас имеется 6 единиц данного блага, то величина ценности каждого из них будет определяться предельной полезностью этой именно единицы, т. е. будет равна 1; если мы теперь примем за единицу совокупность двух прежних единиц, то предельная полезность каждой из этих двойных единиц будет не 1*2, а 1 + 2, не 2, а 3; ценность трех единиц будет не 1*3, а 1 + 2 + 3, т. е. не 3, а 6 и т. д.».

Это затруднение примет еще бульшие размеры, если мы вспомним, что выбор единицы измерения является условным. Всякая единица может рассматриваться как определенный комплекс своих составных частей. Этот процесс разложения целого на его составные части можно продолжать до бесконечности; в результате, отыскание предельной полезности будет все более и более отдаляться; само различие между общей ценностью и предельной полезностью при таком процессе окажется совершенно условным. Предельная полезность данного объекта будет общей ценностью составных частей этого объекта. И, наоборот, общая ценность данного запаса может рассматриваться как предельная полезность нового запаса, в который данный запас войдет как составная часть. Трудность, заключающаяся в несоответствии и диспропорции между общей ценностью и предельной полезностью, вырастает до гигантских размеров, благодаря условному характеру этих понятий. При таких условиях исключается возможность получения более устойчивого и определенного понятия «предельная полезность».

Парадоксальность теории полезности, которая особенно настойчиво подчеркивается Шором, состоит в том, что высота субъективной ценности определяется не только полезностью, но и находится в зависимости от методов измерения. Выбор единицы измерения имеет здесь не только условное значение, ибо с переходом от одной единицы измерения к другой высота субъективной ценности меняется весьма существенным образом. Эти парадоксы тоже вытекают из того, что австрийцы предполагают одновременное существование и отсутствие процесса абстрагирования от конкретных полезностей отдельных частей. Предельная единица, или, вернее, предельная часть запаса рассматривается как единое целое, как комплекс, имеющий совокупную ценность (в понимании австрийцев). Следовательно, при рассмотрении предельной части запаса происходит суммирование всех конкретных полезностей отдельных элементов, из которых состоит предельный продукт. При рассмотрении же частей не предельного продукта, а всего запаса происходит абстрагирование от конкретных полезностей отдельных частей (для удобства последние части, т. е. части всего запаса, равные предельной, будем называть частями первого рода; составные же элементы частей первого рода будем называть частями второго рода).

Выбор единицы измерения имеет то существенное значение, что он определяет границы применения принципов товарного и натурального хозяйства. В пределах части первого рода действует принцип совокупной ценности, т. е. происходит суммирование всех полезностей частей второго рода. Но этот принцип отказывается служить, как только переходят к сопоставлению ценностей отдельных частей первого рода. Ценность всех частей первого рода приравнивается предельной полезности, при этом происходит абстрагирование от различия полезности [101] отдельных конкретных единиц. Это приравнивание субъективной ценности различных частей первого рода основано на равенстве цены этих частей, т. е. на предположении о существовании рыночных взаимоотношений. Следовательно, с изменением единицы измерения происходит передвижение границы между двумя областями хозяйственных форм и отношений. Поэтому выбор новой единицы вызывает радикальную трансформацию в высоте субъективной ценности. Чем больше избранная единица измерения, тем меньше размеры деформирующего влияния рыночных принципов и тем, следовательно, меньше разность между субъективной оценкой и полезностью. Когда же эта единица избирается наибольшей, т. е. когда она приравнивается всему данному запасу, то отклоняющее влияние рыночных принципов становится равным нулю, в связи с чем субъективная ценность приравнивается полезности.

Теория предельной полезности является, поэтому, эклектической теорией; она дает нам не соединение, а смешение двух различных моментов. В чисто теоретическом отношении она является не шагом вперед по сравнению со старой теорией полезности, а шагом -назад, ибо эта теория не дает монистического представления о хозяйственном процессе. Здесь возможна только такая альтернатива - или при анализе ценности мы совершенно абстрагируемся от величин конкретной полезности (тогда мы совершенно отбрасываем субъективные моменты), или мы не абстрагируемся от этой данной, конкретной полезности данного объекта, при данных условиях (тогда ценность и полезность совпадают).

Анализ теории предельной полезности дает возможность уяснить причину разрыва между ценностью и полезностью. Австрийцы, как известно, приписывают решающее значение тому разграничению, которое они проводят между полезностью и ценностью. Основной недостаток старой теории полезности (например, Сэя, Кондильяка), по их мнению, заключается в том, что они ставили знак равенства между этими двумя понятиями. Поэтому у них получалось глубокое противоречие между теорией и действительностью. Блага очень полезные могут иметь очень низкую субъективную оценку. С точки зрения австрийцев, субъективные оценки представляют собой самостоятельное явление. Ряд субъективных оценок не сливается с рядом полезностей¹⁰²⁴. Полезность блага определяется наиболее интенсивной потребностью, которую оно в состоянии удовлетворить. Субъективная оценка определяется наименьшей потребностью, которая может быть удовлетворена с помощью данного запаса. Следовательно, оба ряда имеют

самостоятельное значение. Лишь в одной точке происходит пересечение обоих рядов. Этой точкой является предельный продукт, т. е. последняя единица нашего ряда. Для предельного продукта полезность равна субъективной ценности. Поэтому субъективная ценность определяется, в конечном счете, полезностью, но равна ей лишь в исключительных условиях. Поэтому, например, субъективная оценка данного фунта хлеба значительно меньше, чем его полезность; но эта субъективная оценка определяется полезностью другого фунта хлеба, который был бы потреблен последним и удовлетворил бы наименее интенсивную потребность.

В действительности же, этой разности между субъективной ценностью и полезностью в условиях гипотетического натурального потребительского хозяйства нет; эта разность объясняется тем, что австрийцы смешали методы оценки натурального и товарного хозяйства. Поскольку они говорят о том, что субъективная оценка предельного продукта определяется его полезностью, они остаются на почве натурального хозяйства. Когда же они переходят к [102] оценке каждого из продуктов в отдельности, они внезапно переходят на почву товарного хозяйства. В условиях того натурального хозяйства, с которым они оперируют, наименьшей полезности равна субъективная оценка лишь данного блага, а не каждого. Причем это равенство вытекает из того, что данным благом предполагают удовлетворить наименее интенсивную потребность. Субъективная оценка будет увеличиваться по мере повышения полезности отдельных частей запаса.