Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Количественное различие между субъективной ценностью и полезностью, с точки зрения австрийцев, легко определить.

Кривая A'B''D'C есть кривая убывающей полезности отдельных частей запаса. 1 единица имеет полезность ОА', OB– ая единица (т. е. единица, абсцисса которой соответствует ОБ) имеет полезность BB''; последняя единица OD-ая имеет полезность DD'. Ввиду того, что субъективная ценность всех единиц в отдельности равна DD', то разность субъективной ценности и полезности для 1-ой единицы будет равна АА'; для ОВ-ой единицы — B'B'' и т. д., только для последней единицы эта разность равна О. Иными словами, эта разность для отдельных единиц может быть изображена в виде отрезков АА', В 'В'', а в своей совокупности, т. е. для всех единиц, взятых вместе, эта разность равна площади AA'B''D'. Иными словами, эта разность равна совокупной полезности всего запаса минус полезность последней единицы, помноженной на число единиц запаса.

Эта разность как раз соответствует тому, что Маршалл назвал «consumer’s surplus»¹⁰²⁵ и что обычно называется «consumer’s rent» [платой потребителя]. Последняя может быть объяснена исключительно с точки зрения рыночного механизма. Если цена определяется максимальной ценой (или «полезностью» в понимании субъективистов) последней единицы, то наш покупатель за каждую часть запаса, независимо от реальной полезности отдельных частей, уплатит одинаковую цену. Поэтому за весь запас он уплатит цену, равную произведению запаса на цену последней единицы, или на ее полезность. Геометрически эта цена будет изображаться в виде произведения OD на ОА или DD' или в виде прямоугольника OAD'D. Реальная полезность, которую наш покупатель получит от потребления данного запаса, равна OA'B''D'D. Иными словами, разность между этими двумя величинами вытекает из того, что все единицы запаса продаются по одной цене, определяемой полезностью последней единицы, т. е. из того, что в процессе обмена происходит абстрагирование от полезности всех единиц, кроме предельной. Таким образом, с точки зрения австрийцев одновременно происходит и не происходит абстрагирование от полезности данных частей запаса. Этот процесс не происходит для предельной единицы; но он имеет место для всех остальных единиц. Данный хозяйствующий субъект производит свои оценки, руководствуясь одновременно принципами, имеющими применение в условиях товарного и натурального хозяйства. Поскольку субъективные оценки натурального хозяйства выступают на сцену, мы имеем перед собой скрещение рядов полезности и субъективной ценности; поскольку же происходит модификация этих принципов, поскольку на помощь привлекаются те условия, которые имеют место лишь в рамках товарного хозяйства, мы констатируем отклонение субъективной ценности от полезности.

[103] Для того, чтобы выяснить дуализм теории субъективных оценок австрийцев, поставим следующий вопрос: можно ли с помощью теории предельной полезности правильно объяснить субъективные оценки изолированных хозяйствующих субъектов, например, Робинзона Крузо; сможет ли теория предельной полезности, изгнанная из пределов товарного хозяйства, найти себе убежище и работу в натуральном хозяйстве? Мы идем дальше в постановке нашего вопроса.

Австрийцы и математики обычно начинают с рассмотрения субъективных оценок не произведенных запасов благ, а уже существующих. И совершенно резонно заметил К. Шмидт (Психологическое направление в новейшей политэкономии // В сб.: Основные проблемы политэкономии / Сост. Дволайцкий и Рубин. 1922), что и для натурального производства субъективные оценки будут определяться количеством затраченного труда. «Уже в изолированном хозяйстве¹⁰²⁶ оценки благ могут определяться количеством затрачиваемого на их воспроизводство труда, совершенно независимо от наличного запаса благ и обусловленной им их предельной полезности».

Но мы на время отвлечемся от таких неприятных вещей, как производство. Предположим, что имеются изолированные потребители, которые владеют запасом благ, полученных без малейшей затраты человеческого труда. Предположим, что «небесная майна» станет господствующим и типическим продуктом. Наш вопрос будет состоять в том, — можно ли применить к этому совершенно гипотетическому «небесно-манному» (если можно так выразиться) хозяйству теорию предельной полезности.

С первого взгляда такой вопрос может показаться совершенно бесцельным и лишенным серьезного содержания. В самом деле, если теоретическая экономия имеет дело с товарным производством, то вопрос о натуральном хозяйстве лежит вне пределов теоретической экономии: для последней этого вопроса не существует. С другой стороны, основная задача теории ценности — объяснить законы образования рыночных цен. Последние имеют место лишь там, где существует рынок, т. е. в товарном обществе. Поэтому, если бы даже теории предельной полезности удалось блестяще объяснить процесс образования субъективных оценок у Робинзона Крузо, то это нисколько не повысило бы ее авторитета, не реабилитировало бы ее и не дало бы никаких оснований для утверждений, что теория предельной полезности может претендовать на какое-то место в теоретической экономии.

Тем не менее, мы считаем такую постановку вопроса уместной и целесообразной. Ибо нас в данном случае интересует не столько критическое опровержение теории предельной полезности (эта задача может считаться вполне решенной), сколько выяснение некоторых особенностей этой теории.

Для того, чтобы лучше уяснить себе этот вопрос, необходимо сопоставить методы оценок в натуральном и товарном хозяйстве. Последнее связано со своеобразным нивелированием всех товаров одного рода, с абстрагированием от конкретных условий производства отдельных товаров данного вида или рода. Это абстрагирование происходит в процессе рыночной стихийной конкуренции. Все товары данного вида имеют одну и ту же цену. Потребителю совершенно безразлично при каких условиях и с какими трудовыми затратами был произведен данный товар. Закон единства цены для всех качественно однородных товаров удачно прозван Джевонсом «законом безразличия». Безразличие покупателя или производителя к конкретным условиям и особенностям производства или потребления отдельных товаров имеет своим основанием не только физическое равенство этих товаров.

[104] Наряду с этим на сцену выступает и экономическое равенство. Каждый из этих товаров в отдельности, если рассматривать их одновременно, имеет равное экономическое значение. От каждого из этих товаров зависит цена, которую придется уплатить в случае утраты данного товара. Произойдет ли утрата одного товара, или двух, или n товаров, — безразлично для определения экономической роли данного товара. Будет ли потреблен данный товар первым или последним, будет ли он принадлежать к группе товаров, произведенных при наилучших или наихудших технических условиях, — это обстоятельство ни в какой мере не отразится на цене товара, а, следовательно, на его экономической роли, на его субъективной оценке.

На основании закона безразличия, зная цену одного товара, можно определить цену всех остальных или каждого в отдельности. Тут решающую роль играет, таким образом, процесс приравнивания цен, т. е. стихийный процесс конкуренции, который навязывает условия производства в одной группе товаров, имеющей наибольший удельный вес, как обязательные для всех производителей данного товара.

Основное различие между субъективными оценками в товарном и в натуральном хозяйстве состоит в следующем. В товарном хозяйстве цены и субъективные оценки запаса блага являются производными. За основу берутся цены и оценки товаров, производимых при нормальных общественно-необходимых условиях, и эти цены умножаются на количество товаров, входящих в запас. Общая оценка всего запаса благ не может быть произведена до установления оценки отдельных товаров, ибо этот запас находится в распоряжении целого ряда независимых друг от друга производителей. Точно так же этот запас сбывается не сразу одним лицом. Цены отдельных товаров устанавливаются лишь на рынке, в результате целого ряда актов продажи и купли. Цена всего запаса, а, следовательно, и оценка последнего непосредственно нигде не устанавливается и не может быть установлена. Она получается на основания умножения цепы одного товара на величину запаса.

В натуральном хозяйстве весь запас данных благ принадлежит одному лицу физическому или юридическому (для простоты возьмем изолированного хозяйствующего субъекта). Если мы имеем перед собой производительное хозяйство, то наш субъект оценивает весь запас по тому количеству труда, которое необходимо для получения всего запаса. Данной является оценка запаса, а производной — оценка одного блага. Конечно, в том случае, когда все блага, принадлежащие к запасу, производятся при одних и тех же условиях, нет значительной разницы между первичной оценкой одного блага (независимо от остальных благ) и производной (т. е. оценкой всего запаса, разделенной на число благ, входящих в запас). Но как только различие появляется между условиями производства отдельных благ, причем это различие не носит случайного характера (например, у нашего хозяйствующего субъекта несколько земельных участков различного плодородия), так сейчас же определенно выявляется, что данной является оценка запаса, а производной — оценка отдельного блага¹⁰²⁷.

Эта зависимость между оценкой запаса и отдельных частей его становится еще рельефнее в условиях того гипотетического потребительского хозяйства, с которым имеют дело австрийцы. В этом случае данной является величина запаса. Последний, при данной его величине, в состоянии удовлетворить определенный комплекс потребностей. Всему запасу в целом противостоит весь комплекс потребностей. Какую потребность можно будет удовлетворить с помощью одного данного блага, этого нельзя сказать заранее [105], да это и не интересует нашего субъекта. В зависимости от самых случайных обстоятельств, одни блага будут удовлетворять наиболее интенсивные потребности, другие — менее интенсивные и т. д. Поэтому вопрос о том, какую ценность может иметь данное благо, например, X_m или Х_п — совершенно неуместен; от этого блага могут зависеть самые различные полезности, в зависимости от положения других благ запаса. Нельзя изолировать отдельное благо и рассматривать его независимо от всего остального запаса.

При рассмотрении субъективных оценок в этих гипотетических условиях необходимо учесть то значительное влияние, которое оказывает отсутствие обмена. Последний представляет собой процесс искусственного и систематического выпадания из владения данного субъекта отдельных товаров. Наш субъект может продать одну, две, три единицы и т. д. Количество единиц, которые поступают в продажу, определяется нашим субъектом самостоятельно (конечно, на основании учета рыночных цен). В натуральном хозяйстве этого выпадания нет. Данный запас (если отвлечься от уничтожения в результате потребления) или отдельные части могут выпасть лишь в результате стихийных факторов, независимых от данного субъекта. Поэтому последний, при оценке всех частей своего запаса, не может исходить из учета лишь наиболее благоприятной возможности, т. е. возможности утраты одной единицы. Скорее наоборот, наш субъект должен иметь в виду наименее благоприятную возможность, т. е. возможность утраты всех благ. Поэтому за основу должна быть в натуральном хозяйстве положена субъективная оценка всего запаса, а не отдельных частей. Поскольку данное хозяйство исключает возможность маневрирования отдельными благами (что может иметь место еще в натуральном производительном хозяйстве), постольку субъективные оценки отдельных частей запаса теряют свое практическое значение. Поскольку, с другой стороны, запас не может быть в этих условиях восстановлен путем замены отдельных частей, а весь запас дан сразу, в его количественных границах, основное значение получает оценка всего запаса, субъективная же оценка отдельных частей является лишь производной¹⁰²⁸. Между тем, австрийцы пытаются установить высоту субъективной ценности на основании изолированного рассмотрения одной единицы. Тут — коренная ошибка австрийцев, но эта ошибка имеет серьезное основание под собой. Эта ошибка вытекает из перенесения принципов, определяющих субъективные оценки в товарном хозяйстве, в условия натурального хозяйства. Эта ошибка вытекает из недостаточно последовательного проведения принципа индивидуализма. Сама попытка австрийцев определить оценку отдельных благ до того, как установлена оценка всего запаса, должна быть признана методологически несостоятельной с точки зрения экономики натурального хозяйства.

В этой ошибке Бём-Баверка можно узреть не только новое доказательство органической неспособности австрийцев выскочить из рамок товарного хозяйства, но и новую иллюстрацию товарного фетишизма. Социальное уравнивание товаров одного вида, вытекающее из процесса конкуренции и [106] выражающееся в наличии единой цены, т. е. в наличии одинакового экономического значения всех товаров данного рода, подменяется и заменяется физическим равенством данных товаров. Результаты определенных общественных процессов, имеющих место в товарном хозяйстве, объявляются следствием физической однородности данных благ. На место социальных моментов на сцену выступают материальные свойства данных благ.