Издержки хорошего воспитания
Шрифт:
Гости, в первую очередь мужчины, разразились аплодисментами, и Бетти Мидилл, на оливковых щеках которой проступил красивый румянец, освободили проход, чтобы она вышла вперед за наградой. Одарив награждаемую благосклонным взглядом, смотритель манежа вручил ей огромный букет орхидей.
— А теперь, — продолжал он, оглядываясь по сторонам, — еще один приз: за самый забавный и оригинальный мужской костюм. Без всяких споров награда присуждается гостю-джентльмену, который явился издалека, но, как все мы надеемся, весело проведет у нас долгие дни… Короче говоря, благородному верблюду, чей голодный вид и с блеском исполненный танец доставили
Едва смотритель смолк, раздались оглушительные аплодисменты и приветственные возгласы: все одобряли этот выбор. Приз, большую коробку сигар, положили рядом с верблюдом, поскольку тот, в силу своего анатомического устройства, не мог самостоятельно его принять.
— А теперь, — снова заговорил смотритель манежа, — в довершение котильона устроим-ка бракосочетание Веселья с Безумием! Стройтесь к большому свадебному маршу вслед за прекрасной заклинательницей и благородным верблюдом!
Бетти живо выскочила вперед и обвила оливковой рукой шею верблюда. За парой выстроилась процессия мальчишек, девчонок, деревенских придурков, жирных дам, тощих мужчин, шпагоглотателей, дикарей с Борнео и «безруких чуд»; многие успели изрядно подвыпить и все поголовно, в радостном волнении, взирали на потоки света и красок вокруг, на привычные лица, странно преображенные причудливыми париками и варварской раскраской. Чувственные аккорды свадебного марша в скандальном синкопированном ритме полились, сливаясь в чудную гармонию, из тромбонов и саксофонов — танец начался.
— Ну что, верблюдик, ты рад? — нежным голосом спросила Бетти, делая первый шаг. — Рад ли ты тому, что вступаешь в брак и отныне и навсегда твоей хозяйкой будет очаровательная заклинательница змей?
Передние ноги верблюда загарцевали, выражая самую необузданную радость.
— Священника! Эй! Где же священник? — стали выкрикивать разгоряченные гости. — Кто их обвенчает?
Тут в приоткрытую дверь буфетной быстро высунул голову Джамбо, толстый негр, с испокон веков служивший официантом в клубе «Таллихо».
— О старик Джамбо!
— Давайте его сюда. В самый раз подойдет!
— Ступай сюда, Джамбо. А не окрутишь ли ты для нас одну парочку?
— Чего-чего?
Четверо комиков схватили Джамбо и, сорвав с него передник, отвели к помосту в конце бального зала. Там у него отстегнули воротничок и пристроили задом наперед, на манер пасторского. Процессия выстроилась в два ряда, освободив проход для невесты и жениха.
— Господи боже, — прогрохотал Джамбо, — а у меня и правда даже Библия старенькая прихвачена!
Он извлек из потайного кармана потрепанную Библию.
— Ух ты! Джамбо прихватил Библию!
— Пари держу: бритву тоже!
Заклинательница змей и верблюд дружно проследовали почетной дорожкой к помосту и остановились перед Джамбо.
— Ну, верблюд, где твое разрешение на брак?
Кто-то из соседей толкнул Перри в бок:
— Дай ему какую-нибудь бумажонку. Любая сгодится.
Перри суматошливо порылся в кармане, нашел сложенную бумажку и протолкнул ее в ротовое отверстие верблюда. Джамбо взял бумажку вверх ногами и сделал вид, будто внимательно изучает:
— Ага, специальное разрешение для верблюдов. Ну, верблюд, готовь кольцо.
Перри повернулся внутри верблюда и обратился к своей худшей половине:
— Ради всего святого, дай мне кольцо!
— Нету у меня кольца, — запротестовал усталый голос.
— Есть.
Я видел.— Черта с два я его сниму.
— Снимай, если хочешь жить.
Послышался судорожный вздох, и в руку Перри лег громоздкий булыжник в оправе из меди.
И снова кто-то снаружи толкнул верблюда локтем:
— Отвечай!
— Да! — торопливо выкрикнул Перри.
Мягкий голос Бетти покладисто отвечал на вопросы, и пусть это было не всерьез, Перри слушал как завороженный.
Он просунул булыжник через прореху в верблюжьей шкуре и стал надевать его на палец Бетти, бормоча вслед за Джамбо старые как мир слова. Перри не собирался раскрывать свое инкогнито. Расчет был на то, что удастся вовремя удрать, благо мистер Тейт продолжал держать язык за зубами. Такой солидный молодой человек, как Перри… не повредило бы это будущей юридической практике.
— Обними невесту!
— Вылезай, верблюд, наружу и целуй ее!
Бетти со смехом повернулась к нему и погладила картонную верблюжью голову — сердце Перри инстинктивно откликнулось учащенными ударами. Он чувствовал, что больше не владеет собой, ему хотелось обвить Бетти руками, скинуть маску и поцеловать губы, улыбавшиеся совсем рядом, — но смех и аплодисменты разом смолкли, сменившись настороженным молчанием. Перри и Бетти удивленно подняли глаза. У Джамбо вырвалось оглушительное «Привет!», и в голосе его было столько удивления, что все взгляды обратились к нему.
— Привет! — повторил Джамбо. Он перевернул верблюжье разрешение на брак, которое держал вверх ногами, достал очки и испуганно на него воззрился. — Эй, — в наступившей тишине его слова были отчетливо слышны каждому, — да это ведь взаправдашнее разрешение на брак.
— Что?
— Да ну?
— Повтори!
— Да ты читать-то умеешь?
Джамбо махнул, чтобы все замолчали. Поняв, какая случилась нечаянность, Перри пришел в смятение.
— Господи Исусе, — проговорил Джамбо. — Это взаправдашнее разрешение, и проставлены в нем эта самая молодая леди — мисс Бетти Мидилл и еще мистер Перри Паркхерст.
Толпа дружно ахнула и вполголоса загудела, все глаза обратились к верблюду. Бетти стремительно отпрянула, в ее светло-карих глазах засверкали искры гнева.
— Мистер Паркхерст, это вы там в верблюде?
Перри молчал. Толпа обступила его, вылупив глаза. Ошеломленный, Перри прирос к месту, картонная морда, обращенная к зловещему Джамбо, хранила прежнее, голодное и сардоническое выражение.
— Да скажите же что-нибудь, — с расстановкой произнес Джамбо, — дело-то нешуточное. Я ведь не только в здешнем клубе прислуживаю, я еще и взаправдашний священник в первой баптистской церкви для цветных. И сдается мне, как ни верти, вы теперь настоящие муж и жена.
V
Последующая сцена навеки сохранится в анналах клуба «Таллихо». Корпулентные матроны хлопались в обморок, стопроцентные американцы божились, тут и там сгущались и мгновенно рассасывались группки испуганных дебютанток, в хаосе бального зала громко жужжал хор сердитых, но странно сдержанных голосов. Взбудораженные юнцы клялись убить Перри, или Джамбо, или себя, или кого-нибудь, на баптистского проповедника набросилась неистовая стая крикливых юристов-любителей, они задавали вопросы, грозили, требовали описать прецеденты, аннулировать брак и в особенности доискивались хотя бы малейшего намека на то, что казус был подстроен заранее.