Издержки хорошего воспитания

Миссис Таунсенд тихонько всхлипывала в уголке на плече у мистера Говарда Тейта, безуспешно старавшегося ее успокоить; оба, один другого красноречивее и многословнее, брали всю вину на себя. Снаружи, на заснеженной тропе, двое дюжих колесничих неспешно прогуливали туда-сюда мистера Сайруса Мидилла, Алюминиевого человека; он то разражался непечатной бранью, то отчаянно упрашивал допустить его к Джамбо. В этот вечер он нарядился в комический костюм дикаря с Борнео, и теперь даже самый требовательный режиссер не нашел бы в его игре ни малейшего изъяна.

Но настоящий центр сцены был отдан двум главным героям: Бетти Мидилл (или Бетти Паркхерст?) ярилась в окружении дурнушек (девушки покрасивее были заняты не столько ее персоной, сколько обменом мнениями), верблюд же стоял в другом конце зала, по-прежнему нетронутый, за исключением головы, которая жалостно болталась на груди. Перри изо всех сил старался убедить в своей невиновности окружавших его злых, растерянных мужчин. И каждый раз, когда ему это вроде бы удавалось, кто-нибудь упоминал разрешение на брак и допрос начинался заново.

Переломили ситуацию несколько слов, произнесенных Марион Клауд, второй по красоте девушкой Толидо.

— Да ладно, дорогая, — ехидно обратилась она к Бетти, — ерунда это все. Суд в два счета это аннулирует.

Злые слезы на веках Бетти чудесным образом испарились, и она, поджав губы, смерила Марион ледяным взглядом. Встав и отодвинув в стороны сочувствующих, Бетти направилась через весь зал прямиком к Перри, который в ужасе на нее уставился. И вновь шум в комнате постепенно стих.

— Не удостоишь ли меня пятиминутной беседой — или это в твои планы не входило?

Неспособный вымолвить ни слова онемевшими губами, он кивнул.

Бетти вздернула подбородок и, холодно дав Перри знак следовать за нею, вышла в холл, где свернула, дабы уединиться, в один из небольших кабинетов для игры в карты.

Перри направился было за нею, но принужден был резко остановиться: задние ноги его не послушались.

— Оставайся здесь! — сердито приказал он.

— Не могу, — отозвался из горба жалобный голос, — первым мне не выбраться, только вслед за вами.

Перри заколебался, но выносить любопытные взгляды толпы ему было уже не под силу, а потому он тихонько дал команду, и верблюд осторожно пошагал к выходу на всех четырех ногах.

Бетти его ждала.

— Ну, — яростно начала она, — видишь, что ты наделал! Ты, с этим твоим дурацким разрешением на брак! Нечего было его брать — я ведь тебе говорила!

— Дорогая, я…

— Какая я тебе «дорогая»? Прибереги «дорогую» для твоей настоящей жены, если после такого позорища кто-нибудь согласится за тебя пойти. И не делай вид, будто ты это все не подстроил. Черный официант был подкуплен — кому, как не тебе, знать! Ты что, будешь утверждать, что не пытался на мне жениться?

— Нет… конечно…

— Это правда, так и скажи! Пытался — и что же ты будешь делать теперь? Известно ли тебе, что мой отец просто в бешенстве? И если он тебя убьет, то поделом. Возьмет ружье да и всадит в тебя заряд. Даже если этот бра… этот бред будет аннулирован, вся моя дальнейшая жизнь все равно испорчена!

Не удержавшись, Перри процитировал тихонько:

— «О верблюдик, желаешь ли ты, чтобы отныне и навсегда твоей хозяйкой стала очаровательная заклинательница…»

— Заткнись!

Наступила тишина.

— Бетти, — проговорил наконец Перри, — у нас есть только один способ выпутаться из этой истории. Ты должна выйти за меня замуж.

— Выйти за тебя?

— Да. На самом деле другого способа…

— Заткнись! Я за тебя не выйду, даже если… если…

— Знаю. Даже если на всей земле не останется других женихов. Но если тебе хоть немного дорога твоя репутация…

— Ах репутация? Спасибо тебе большое, что подумал наконец о моей репутации. Что-то ты о ней не вспоминал, когда нанимал этого мерзкого Джамбо, чтобы… чтобы…

Перри беспомощно поднял руки:

— Хорошо-хорошо. Будет, как ты желаешь. Бог свидетель, я отказываюсь от всех притязаний!

— А я не отказываюсь, — произнес посторонний голос.

Перри и Бетти вздрогнули, девушка схватилась за сердце:

— Бога ради, что это?

— Это я, — проговорила задняя половина верблюда.

Перри сдернул с себя верблюжью шкуру и вытряхнул из нее хилого субъекта в неряшливо свисавшей с плеч пропотевшей одежде. Субъект крепко сжимал в руках почти пустую бутылку и глядел весьма вызывающе.

— Ага, — выкрикнула Бетти, — ты приволок это чучело, чтобы меня напугать! А говорил, что он глухой, это страшилище!

Задняя половина верблюда уселась в кресло и удовлетворенно вздохнула:

— Нечего так про меня выражаться, леди. Я вам не страшилище. Я вам муж.

— Муж?

Бетти и Перри одновременно вскрикнули.

— А как же. Такой же точно, как этот чудик. Черномазый вас поженил не с передней половиной верблюда. Он поженил вас со всем верблюдом. А чье кольцо у вас на пальце? Мое!

Вскрикнув, Бетти сорвала с пальца кольцо и злобно швырнула на пол.

— К чему это все? — едва ворочая языком, спросил Перри.

— К тому, что лучше бы вам меня задобрить, и задобрить как следует. А иначе я вместе с вами объявлю себя ее мужем!

— Это уже двоемужие. — Перри обратил к Бетти серьезный взгляд.

И тут для Перри настал кульминационный миг вечера, когда нужно было рискнуть всем ради последнего шанса. Он встал и посмотрел сначала на Бетти — она, ошеломленная новым осложнением, бессильно осела в кресле. Потом на субъекта, качавшегося в кресле из стороны в сторону, — неуверенно, но с угрозой.

— Ну ладно, — неспешно произнес Перри, обращаясь к субъекту, — я вам ее уступаю. Бетти, я намерен доказать, что, по крайней мере с моей стороны, наше бракосочетание было чистой случайностью. Я отказываюсь от всех прав на тебя как на супругу и вручаю тебя… вручаю тебя человеку, чье кольцо ты носишь на пальце, — твоему законному мужу.

Наступило молчание, на Перри уставились две пары глаз, выражавших безграничный ужас.

— Прощай, Бетти, — прерывистым голосом продолжил Перри. — Вспоминай иногда обо мне, наслаждаясь новообретенным счастьем. А я утренним поездом отбываю на Дальний Запад. Не держи на меня зла, Бетти.