Изгнанники Эвитана. Дилогия

– Хороша!
– протянул Поппей.
– Но глупа. Женщины - как цветы. Красивы и недолговечны...

Змеев садист уже сообщницу жертвы разглядывает, чтоб ему!

Третий помост оцеплен стражей. Закутаны в одинаково белые покрывала жрицы-виргинки. В их кругу дрожит приговоренная грешница.

Ее зовут Юлией. Невысокая, хрупкая, лет четырнадцати-пятнадцати. Столько же было в безумную весну Ирии Таррент.

Но Ири - львица. А Юлия кажется ланью - до безумия перепуганной.

Белая туника, распущенные золотистые волосы, бледное личико. Ни платка, ни покрывала. Их не полагается отвергнувшей церковный закон преступнице. Сегодня в последний раз видевшей восход солнца...

На заплаканном лице - огромные, отчаявшиеся глаза. Плачущая женщина редко бывает красивой. Но это не о Юлии.

Более чем ясно, почему приговоренный рискнул жизнью. Ради таких глаз...

Но вот зачем - еще и ее жизнью?

Что-то здесь не так! И это "что-то" пронзительно жжет рассудок. Не хуже свиста кнута на арене. И сладострастного воя озверевшей толпы...

Понятно, почему Юлия не смотрит на арену. Если там убивают ее любимого...

Девушка - вовсе не хладнокровна. Она плачет, бросает отчаянные взгляды на ложи с патрициями. Безмолвно молит о пощаде.

Нашла кого просить, девочка...

Она плачет, но не вздрагивает при свисте кнута. Самого Анри прожигало бы до костей - умирай сейчас на арене дорогой ему человек.

Да любого прожжет - на месте Юлии!

Но виргинка оплакивает лишь себя. Не того, кто сейчас гибнет. За то, что рискнул ее полюбить...

Полюбить?

Тенмар только сейчас вспомнил, что приговоренный так ни разу и не обернулся - к той, за кого умирает. Ни когда его волокли, ни когда привязывали.

Погибающие за свою любовь юноша и девушка вели себя как чужие...

Они и есть - чужие.

Ложа с патрициями. Соседняя с поппеевской. Именно с нее не сводит умоляющий взгляд Юлия...

Марк Сергий Виррин смотрит одинаково бесстрастно. И на умирающего на арене мальчишку - раба или вольноотпущенника, и на приговоренную к мучительной казни девушку...

– Анри, не отвлекайтесь!
– хохотнул Поппей. Как никогда прежде заслуживающий свое прозвище.
– Этот дурак умрет не сразу! Скоро он будет не кричать, а хрипеть. Потом мы увидим цвет его костей, а потом...

– Прекратите! Сволочи, гады, мерзавцы!..
– Серж бешено забился в руках схватившего его за плечи Вальдена.

Николс шагнул к ним, что-то быстро проговорил. Перехватил мальчишку - буквально принял "из рук в руки". Резко прижал к себе.

Лицо Роджера - бледнее мела. Или смерти. Из прокушенной губы течет кровь. И сейчас он кажется много старше Сержа...

Десятков несколько плебеев отвлеклись от арены - на крик гладиатора. И теперь обрадованно взвыли.

В развращенной Квирине двое обнявшихся полуодетых мужчин вызывают ассоциацию отнюдь не с братьями. И дружбу здесь понимают... несколько иначе, похоже.

Сквозь зубы выругался Олаф.

Устраиваясь поудобнее, завозились на скамьях и креслах зрители.

Лица Криделя Тенмар не видел - лишь вздрагивающие плечи. Зато в глазах Николса - Николса!
– прочел отчаянное: "Сделай что-нибудь!"

Если швырнуть в приговоренного кинжал - попадешь без вариантов.

И к столбу привяжут уже одного из эвитанцев.

Причем - не Анри.

– Ты хотел зрелища, Поппей?
– Тенмар не узнал собственный хрипло-бешеный голос.
– Хочешь увидеть, как я убиваю?

Август должен заподозрить. Ведь далеко не дурак.

– Тебе захотелось крови?!
– облизнул губы генерал.

Еще бы! Самому-то точно хочется!

Многие не дураки - рабы инстинктов. К счастью для тех, кто не рабы! Будем надеяться...

– Ты говорил, я могу выбрать любого?

– Конечно, не патриция и не всадника!
– хохотнул Кровавый Пес.
– Да и виргинок лучше не трогать... Даже мечом!
– Явно в восторге от собственной шутки.
– Бери плебея - если хочешь. Анри Отважному чернь с восторгом скормит любого из своих!

– Я беру раба - с арены!
– Тенмар возвысил голос.

Поппей нахмурился.

Анри поспешно продолжил. Громче:

– Я сумею пролить его кровь лучше, чем этот недоумок, называющий себя палачом. Отвяжите его и дайте ему меч.
– Тенмар чуть усмехнулся уголком рта.
– Он же должен иметь возможность защищаться...

Чернь взорвалась одобрительным хохотом.

– Держите слово, генерал!
– Анри надеялся, что не сорвется.

Августа убивать нельзя. А такой сейчас шанс! Но три сотни жизней на одну сдохшую мразь не меняют.

– Бой!
– заорали из толпы.
– Поединок! Поединок!!!..

Глава десятая.

Эвитан, Тенмар.
– Квирина, Сантэя.

1

У Ирэн - всё замечательно. И добрый дядя Ив оказался именно добрым дядей Ивом.

Можно смело дожидаться Месяца Заката Зимы. И бросаться в тщательно спланированную авантюру.

Тогда почему так неспокойно на душе?

Себастьен, что привез весточку от Клода, уедет сегодня. Дарлену удалось поступить на службу прямо к дяде Иву. Теперь "городские художники" (они же - "студенты Академии") поселятся в окрестностях поместья Кридель. Вдвоем. Ибо они тоже - пара.

Наверняка удрали из дома. С целью спасти свою несчастную любовь. От беспощадного гнева суровой родни.

Подробнее Ирия не расспрашивала. И так ясно, что Клод - брат очень понимающий. Возможно - под влиянием собственного тайного романа.

И теперь двое разместятся у какой-нибудь очередной вдовы. А третий - в усадьбе Криделей. Поближе к своей Ирэн.

Почему же так кошки скребут на душе? Кому плохо?! Эйде? Иден? Чарли?

Кому еще? Кто у Ирии еще есть?

С неба нагло пялится полная злая луна. Та, что не прощает не желающих дрожать. Перед ней.

И теперь сумрачное светило ночи пронзительно глазеет в окно. На вязальные спицы - в ловких руках Катрин.