Изгнанники Эвитана. Дилогия

Не понимает. Искренне не понимает, при чём здесь герцогини Илладийские?

Хуже, что понимает она. А еще хуже - что вряд ли ошибается.

Дядю интересует (и пугает!) только грядущая война. Племянницу - тоже. Но это еще не повод забыть о другой опасности. Напрямую связанной с этой.

– Дядя, если мы не вернем в Аравинт Александру и Элгэ - повод для войны будет точно.
– Кармэн Ларнуа нир Зордес-Вальданэ прямо взглянула в непонимающие глаза Георга Третьего.
– Нам его предоставят.

2

Звереющий ветер воет осиротевшим волком. На воле - по запертой в клетке волчице.

Между ним и Элгэ - тяжелое железо оков, стены несущей в Лютену кареты и чужие солдаты! Все свои - мертвы.

Пока не знаешь точно - жива надежда. Надежда Элгэ уже умерла. Под полупьяный хохот солдатни, развешивавшей трупы на воротах.

– Вит, я в цепях, но на тебе - веревки. Попробую их разорвать.

– Я не оставлю здесь тебя и Алексу!

Темный бы побрал этого героя! И тех, кто сочинял сказки о других героях.

"Никогда не бросай друзей в беде!" Храбро погибай рядом - за компанию...

Девушка едва не заплакала - от отчаяния. Дуэтом с ветром!

– Вит, хоть один из нас должен добраться до Аравинта!

Один, без оружия, без провизии. Зимой - через всю страну! Витольд скажет именно это - и будет прав. Но...

Не сказал. Молча подставил руки.

Как туго затянуты узлы! В Аравинте "дети Прекрасной Кармэн" справлялись с таким на скорость. И Элгэ в последний раз быстрее всех распутала напарницу. Но Арабеллу связывал Грегори, а не солдаты свинопринца Гуго.

Давай, Элгэ! Если не успеешь - конец всему!

3

Ледяной ветрище завывает стаей оборотней. Будто не вьюга колотится в хрупкие ставни, а огромные, страшно голодные звери. Вот-вот разнесут. Доберутся до теплой крови!

"Луна видит тех, кто ее не боится".

Если открыть ставни - глянет ли с ночного неба всевидящий серебряный глаз? Или за окном - только метель?

И сквозь нее по-прежнему где-то летит одинокая черная птица. Вне времени и пространства.

А вокруг - ничего, кроме холода и снега. И льда - застывшего в вымороженном воздухе...

Луна, метель или голодные оборотни - какая разница? Сегодня Ирии точно не придет в голову любоваться сиянием звезд на агатовом небе! Она от искушения не гасить свечи едва удержалась. И теперь борется с желанием зажечь...

Почему-то в темноте - всегда страшнее! Особенно - в старинном многовековом замке. Где просто обязаны бродить призраки тех... об этом лучше не думать!

Здесь вырос Анри. И он первым посмеялся бы над глупыми страхами начитавшейся романов девчонки.

Как Анри прожил здесь целых шестнадцать лет? И не сошел с ума, не взвыл с тоски?!

Впрочем, может, и взвыл. Об этом не узнать. Даже если удастся встретиться вновь. Разве сын старого дракона в таком признается?

Что-то тяжелое грохнуло за окном. В вой ветра отчетливо вплелись голоса волчьей стаи. А на непроглядно черной стене начал вырисовываться смутный силуэт...

Ирия рванулась к подсвечнику - у изголовья. С третьей попытки комната осветилась тусклым, чадящим огоньком. Колеблющимся.

Вторым, третьим...

Даже пламя этой ночью какое-то жутковатое!

Прекрати! Возьми себя в руки...

Не сегодня.

Да что происходит?! После Воцарения Зимы Ирия спала плохо. Но свечей ночами не жгла.

И уж точно - не тряслась от ужаса при свете. Тем более, призрак неизвестно кого на старинном гобелене всё-таки примерещился. Да и за окном попросту свалило ветром очередное старое дерево. Завтра в саду Ирия в этом убедится! Просто еще один по-зимнему беззащитный вяз или клен не выдержал злобной атаки метели.

Стук. В дверь, а не в окно. Призраки не имеют привычки стучать. Но кого принесло к баронессе Ирэн ночью?

Всхлипывания... Души чьих-то жертв?

Совсем ошалела?

– Госпожа, впустите!

Мари. Плащ поверх рубашки. Мертвенно-белой, как платье призрака. Любого, кроме лиарских.

В дрожащей руке тоже чадит свеча. В круге света на полу колеблется тень.

Мари - живая. Но когда же Ирия перестанет испытывать облегчение при виде чужих теней?

– Госпожа, я боюсь! Такая ночь! Сегодня страшно!..

– Ложись со мной.

Вот-вот, а если старику что-то не нравится - это его трудности. Глубоко личные.

Шорох одеял. Живое ровное дыхание рядом.

– Тепло?

– Да, госпожа...

– Спи.

И всё хорошо. Мари не страшно. И Ирии - больше не страшно. И спасительные свечи можно не гасить. Даже если никому не признаешься, что горят они не только ради испуганной служанки.

И уж точно не признаешься старому герцогу Тенмару!

"Здесь древнее место, здесь спит древняя кровь. Здесь злой старик, что будит мертвых!.."

Как у такого отца мог родиться такой сын?

Глава восьмая.

Эвитан, Тенмар - окрестности Лютены.

1

Кто кричит?! И - главное!
– где? На том свете или еще на этом, сто змей и один Темный?!

И почему так темно?

– Люсьен! Люсьен!..

Это - реальность, свечи таки погасли. А столь ощутимо двинуть Ирию в бок могло только существо из плоти и крови!

– Мари, проснись!

Старый герцог - опять прав. Боящаяся темноты служанка - действительно любовница покойного Люсьена. Была ею.

Да, Ирии прислуживает и рядом спит сейчас девушка, любившая Люсьена. Застреленного ее госпожой в Ночь Воцарения Зимы.

И сделать для несчастной девчонки Ирия не в силах ничего. Не в силах и не вправе. Разве что вновь зажечь свечи и прервать ее ночной кошмар.

И помешать старому герцогу избавиться от бедняжки.

Проснулась. Заплаканные глаза, виноватое лицо.