Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны

Писем много. От матери - к отцу, от отца - к матери. От сыновей - к ней самой. От Ральфа - к его друзьям. Всё это должно умереть раньше последней герцогини Тенмар. Прежде чем шакалы войдут в ее дом. Пусть приходят на пепелище.

Вот и последнее письмо Ральфа милосердно упокоил камин. Что еще? Да, едва не забыла.

Белое платье с первого бала. Нужно было подарить его Ирии. Нет, она - выше, было бы коротко... И потом - девочка предпочитает совсем другие цвета. Ей следовало родиться дочерью неистового Ральфа Тенмара, а не мягкосердечного Эдварда Таррента.

И эта мысль больше не вызывает ревности. Ральф никогда не хранил верность одной женщине - как бы ее ни любил. Но всегда и от всех он возвращался к ней, Катрин. Его единственной возлюбленной, матери его детей. Когда она это поняла - разучилась ревновать. С трудом, но сумела.

Белоснежный шелк бесследно исчезает в объятиях багрового пламени, растворяется в нем. Алое всегда перекрашивает светлое - так было испокон веков.

Тридцать с лишним лет назад Лютена казалась дебютантке Катрин сказочным миром волшебства и света. До того, как ее представили в другой свет - высший.

Король Фредерик был старше юной графини Дианэ всего лет на десять. Но корона и власть превращали их в десять веков.

Он заметил Катрин на первом же ее балу. И мать лишь тихо и покорно лила слезы - когда ее семнадцатилетняя дочь получила приглашение в загородный королевский дворец. У вдовы и дочери погибшего под Бревэ полковника Дианэ не нашлось при дворе защитников. Их часто не бывает у родни героев. Особенно - покойных.

Ральф Тенмар мало говорил о любви, но Катрин знала его сердце без всяких слов и клятв. Не знала лишь, когда именно он ее полюбил. Но вот за себя могла поклясться на Священных Свитках - с того письма, что получила в злополучный вечер после бала. Всего три слова: "Готовьтесь бежать, сударыня"...

Эта записка горит последней.

Только у давно изгнанного из высшего света герцога могло хватить дерзости выкрасть несостоявшуюся фаворитку Его Величества Фредерика Юбочника прямо из кареты с гербами. На ночной дороге - из Лютены в загородный дворец.

В простой церквушке храма михаилитов пожилой священник навек связал Катрин с красивым, овеянным пугающе-завораживающей славой герцогом. Ее героем. Тем единственным, кто решился спасти ее от бесчестья, плюнув на августейшую волю и неуемные желания молодого короля-сластолюбца.

Всё позади - и страхи, и избавления от них. И горе, и боль, и счастье. Всё кончено и навеки остается живым.

Всё сгорело. Скоро за Катрин придут.

Все думают, у Ральфа Тенмара не выдержало сердце. И лишь его вдове известно, что старый волк погиб не от болезни, а в последней битве - так и не разжав верных клыков. Только Катрин знает, что ценой жизни он победил. И смерть его жены тоже станет победой. Еще одной.

Ее счастьем и горем всегда был дар слышать и видеть дальше других. Дальше Ральфа и детей. И сейчас Катрин не могла не различать раздающихся окрест криков. Неужели жертвы, столь жалобно зовущие несуществующую помощь, действительно надеялись, что их пощадят? Те, кто пришел убивать?

И только в замке не кричит никто. Там сейчас убивают и умирают - молча и страшно. За свою герцогиню, что присягали защищать. За ту, что погибнет последней. Ту, что запретила бы гарнизону и слугам поднимать оружие - если б не знала, что их всё равно перебьют. Эти не пожалеют никого.

Лязг оружия внизу стихает. Значит - сейчас враги поднимутся к ней.

Черной тенью контур дракона на полу, девять свечей вокруг.

Траурный наряд. Черно-алое, темно-золотое. Венец. Родовое кольцо с драконом. Древний кинжал с рубином в рукояти.

Когда-то Ральф Тенмар бросил учить жену фехтованию, убедившись в полной бесполезности усилий. Но вот убить себя первым же ударом она теперь, благодаря мужу, сумеет.

Катрин опустилась на старинное позолоченное кресло-трон. Холодное. Ничего - это не надолго.

Дверь вылетела - выбитая чьим-то мощным плечом. Или плечами. Шакалы всегда нападают стаей.

Трое врагов загородили проем: двое - впереди, один - за их плечами. А сзади - еще и еще...

– Взять старуху!
– рявкнул тот, что предпочел спрятаться за спинами холуев.

Катрин усмехнулась, всаживая ледяную сталь точно под третье ребро. И сквозь острую боль бросаясь вперед... еще... еще... до рукояти!

Взбешенные лица врагов исчезли раньше, много раньше, чем те пересекли покои древних королев Тенмара.

И ослепительным огнем вспыхнул в непроглядно черном небе дракон. Ало-золотой, безумно прекрасный в своем полете.

По золотому лицу струятся алые слезы. Бессмертный прародитель оплакивает еще одну дочь.

И полны печали древние глаза. Черные, как у ее сына.

2

Ночная Лютена приветливо подмигивает огнями особняков знати. Добрые жители столицы не спят - танцуют на балах, веселятся. Плетут интриги за бокалом вина.

А Ирия мерзнет - несмотря на пушистые шали и Месяц Заката Весны. Алиса продержала "дорогую кузину" и любимую фрейлину до полуночи. А утром опять возвращаться в утонувший в бледном озере сирени Зимний Дворец. Бело-голубые цвета Ормхейма притащили холод даже в мягкий климат Лютены.

Карета несет домой бывшую графиню Таррент, дочь лорда Эдварда и леди Карлотты. Сестру Леона, Эйды, Иден и Чарли. Нынешнюю кузину и любимую фрейлину принцессы Алисы Ормхеймской.

Герцог Ральф Тенмар, зачем ты на самом деле отправил приемную племянницу в столицу? Кого хотел спасти - Ирию, Алису, обеих? Чего ты добивался, коварный старый дракон, какие тайны унес в могилу? Знал ли, о чём вскоре задумается спасенная тобой девчонка с севера? Ночная дорога из Зимнего дворца в особняк Тенмаров весьма способствует размышлениям.

Ральф Тенмар, ты был мудрее, чем считали все, включая Ирию Таррент. Ты вполне мог предположить, что не сумевшая спасти ни отца, ни сестру теперь не бросит на произвол судьбы перепуганную беременную родственницу. Даже если не сможет ей верить. Даже если родственница сама, едва выпутавшись из беды, первой отречется от той, кого так молила о помощи.

Герцог Ральф Тенмар. Благородство и коварство, милосердие и жестокость, любовь и месть, цинизм и доброта. Как бы ты поступил на месте Ирии Таррент, а, Тенмарский Дракон?