Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны

– Почтенного - скажешь тоже!
– фыркнула девушка. С любопытством, но, кажется, без презрения оглядывая потрепанный наряд Эйды. Что плащ, что подол юбки - не определить, где грязнее.
– Матушка отдыхает. Сейчас позову.

"Матушка"... Будто речь о монастыре. Лиаранка, конечно, наивна. Но не настолько, чтобы предположить, будто дверь в борделе открывает родная дочь хозяйки.

– Что тебе, милая?

Похоже, "отдыхала" "матушка" недалеко. А из-за ее спины торчит курносый носик той самой служанки.

Мановение унизанной перстнями руки - и любопытную девушку как ветром сдуло. Куда-то в задние комнаты.

Эйда растерялась. Бордель-маман - лет тридцать. Ну или тридцать пять. Ничего общего со старухой из романов Ленна. Красивая, пышная дама в ярком, но не кричащем наряде. Да и декольте... у лагерных шлюх не в пример глубже.

– Я прошу вас взять меня на работу, госпожа, - склонила Эйда голову.

Как назло, Мирабелла выбрала именно этот миг, чтобы проснуться. И с любопытством уставилась на собеседницу матери. Конечно, где ребенок прежде мог видеть столь красивых теть?

– У меня нет работы для такой, как ты, - покачала головой хозяйка заведения.

Мягкий тон, сожалеющая улыбка. Не возьмет! Так Эйде уже отказывали - в самом первом доме.

– Для "такой" - это "какой"?
– безнадежно уточнила девушка.
– Для нищенки? Оборванной бродяжки? Одинокой матери? Я могу быть кем угодно. Мне приходилось быть служанкой.

Вот и всё. Сейчас кликнет слугу, чтобы "проводил" назойливую девчонку.

– Ты не поняла, - всё то же отрицание в голосе. И та же сожалеющая улыбка!
– У меня есть служанки. Мне нужны девушки... но не такие, как ты.

– Почему? Я для этого недостаточно хороша?

– Дитя мое!
– теперь во всё еще мягком голосе - явное раздражение.
– Мне нужны шлюхи!

Эйда тяжело вздохнула - только сейчас осознав, насколько же устала, замерзла, проголодалась! Как затекли руки, подкашиваются ноги... А еще немного на таком дожде - и простудится Мирабелла! Если еще не простудилась...

– А я, по-вашему - кто?
– девушка пристально взглянула в глаза собеседнице.

Миг красавица смотрела в глаза Эйде - долгим, изучающим взглядом. Потом шагнула в сторону, шире распахивая дверь:

– Входи.

Глава седьмая.

Аравинт, замок Арганди.
– Эвитан, Лютена.

1

Дурочка Элен уже задыхается - от заполошных рыданий. Если не успокоить сейчас - истерика будет часов на пять, но у Кармэн нет ни сил, ни желания.

– Простите меня, простите...

Что напугало Элениту сильнее - каменный взгляд Кармэн или презрение в глазах Виктора? Последнее, наверное. И зря.

А Виктор - дурак. Злится на глупую девчонку, когда единственная виновница беды - Кармэн Зордес-Вальданэ. Непутевейшая, дрянная мать!

– Нет, Элен.
– Рука стала чужой, и как же трудно сейчас коснуться светлых локонов!
– Ты не виновата. Арабелла... не простила бы тебя, если бы...

Только бы не всхлипнуть! Не выпустить на волю ни капли слез. Иначе - плотину прорвет. И Кармэн Зордес-Вальданэ рухнет на пол, взвоет душераздирающем воплем издыхающего зверя, рванет на себе волосы...

– ...если бы всё кончилось благополучно.

Отчего они все в таком шоке? От ее равнодушного спокойствия? Или потому, что тем же тоном она отказалась ехать?

– Герцогиня!
– Старый слуга не знает, что делать.
– Герцогиня, больше времени нет...

– Вот именно. Уезжайте немедленно. Это - приказ. Остаюсь только я.

– Мама!
– Не порази дядю удар три часа назад - сейчас Кармэн уговаривал бы и он. И было бы труднее. Но сын подчинялся ей всегда.

– Виктор, я остаюсь. А ты - уезжай. Я приказываю.

– Мама, Беллу не вернуть.
– Его лицо закаменело тоже три часа назад. В тот миг, когда его мать умерла.

– Виктор, я знаю.

Больше нет сил. Когда они уйдут - вдовая герцогиня Вальданэ пешком добредет до пепелища, где ей уже никогда не узнать свою красавицу-дочь среди других несчастных. Дойдет туда, рухнет и наконец-то позволит себе сдохнуть.

– Виктор, отныне ты - старший. Отвечаешь за дядю и остальных.

– Хорошо, мама, - он обернулся к слуге.

Кармэн подняла на сына глаза, чтобы запомнить... навсегда. Живым.

И Виктор отчетливо произнес, глядя на мать уже чужими глазами - глазами своего эвитанского деда. Или аравинтского. Они друг друга стоили:

– Моя мать едет с нами. Помогите ей!

Слуги шагнули к Кармэн - единым порывом. Больше они ей не подчиняются...

– Виктор!
– кажется, они выкрикнули это вместе с Элен. Одинаково ошалевшие.

– А ты молчи!

Эленита сжалась в комочек. Презрение Виктора как кнутом ее обожгло.

– Ты уже сделала всё, что могла. Едем, мама. Хватит с эвитанцев и того, что они отняли мою любовь, мою сестру, моего друга! Мать я им не отдам!

2

Сад Алисы по-прежнему благоухает, птицы поют еще назойливее. А каждая прогулка с "прекрасной Ирэн" - повторение предыдущих. Причем целовать девицу тоже придется вновь - раз однажды этого добился.

А еще через три-четыре встречи можно позволить себе зайти чуть дальше... И одна эта мысль заранее приводит в тоску.

Дело даже не в девушке. Ирэн - действительно хорошенькая. А когда молчит - еще лучше. Жаль, такое случается редко. Но вот упомянутое "дальше"... Если в отношении служанки оно означает приятное времяпрепровождение, то в случае с баронессой - лишь неизбежное предложение руки и сердца. И - никакого "времяпрепровождения" до первой брачной ночи.

Ирония судьбы: загулявшая прислуга - шлюха. А родовитая баронесса, побывавшая в герцогской постели, но не пойманная на горячем, - выгодная невеста. Будто все мужья подзвездного мира - любители и ценители подержанных вещей. Какая разница, кто опередил тебя в постели распутницы - герцог или последний конюх? Да хоть сам король - всё равно мерзко.

Серые глаза укололи притихшую было память. Эйда Таррент была разменной монетой в грязных политических играх своей и чужой семьи. И значит - несмотря ни на что, чиста как при рождении. В отличие от собственной кузины - бесстыжей любовницы сначала сына, потом отца Тенмаров.