Изгнанники

В общем, первый вечер прошел без происшествий. А вот что было на второй день… А на второй день было продолжение банкета. Хотя нет, сначала был пляж, ласковое солнце на изумрудно-зеленом небе и купание в местном океане, очень теплом, с очень чистой водой. Соломин уплыл километра на два, благо сильных течений здесь не было, и все равно его отнесло от пляжа почти на пять километров. Пришлось возвращаться на своих двоих, хорошо хоть, берег был песчаный и никаких вредоносных гадов здесь не водилось. Ну, часовая прогулка – это тоже не так уж плохо, в замкнутом пространстве корабля такое себе не позволишь, а спортзал – все равно не то.

Потом обед, благо аппетит нагулялся и наплавался, потом вышел в Сеть, получил несколько важных и нужных сообщений, в том числе и от англичан. Те были прямо как старая дева – на все согласные. Ну а назначив точку рандеву, отправился в город, там встретил отпускников со своего корабля и продолжил банкет, а вот потом… Дальше память молчала, и это наводило на отнюдь не самые лучшие мысли.

Подхватив одежду, Соломин удалился в душ – он терпеть не мог, когда воняло потом и перегаром, и подозревал, что именно эти запахи от него сейчас и исходят. Даже не подозревал – знал, после введения антидота пот с него тек градом, а запах перегара будет держаться еще долго. Минут через двадцать он вышел оттуда – свежий, чисто выбритый, переодевшийся, и сразу натолкнулся на внимательный взгляд серьезных серых глаз.

Капитан, не выказывая стремительно возникшего раздражения, спокойно подошел к столу, набулькал себе в стакан минералки, выпил залпом, потом откусил сразу половину огромного яблока и мерно задвигал челюстями. Яблоко было местное, но все же достаточно вкусное. Внимательно посмотрел на дамочку, и увиденное не добавило ему восторга.

Симпатичная, да. Сидит, задрапировавшись в одеяло, но насчет фигуры он уже определился. Волосы черные, прямо с каким-то синеватым отливом. Ладно, это все нормально, но вот возраст… Если ей хотя бы двадцать лет есть – то это много. А скорее, даже меньше. Конечно, некоторые и в четырнадцать любого мужика много чему научат, но всему же есть границы – Соломину девчонка в дочки годилась… если бы были у него дети.

– Ты вылезай, вылезай. Золушки исчезают в полночь, принцы – утром, а мы с тобой не исчезли – значит, мы нормальные люди. Можно и поговорить. Давай-давай, в темпе.

Она кивнула осторожно и встала с кровати – траходрома, на котором впятером спать можно и место еще останется. О-па! А ведь она одета. Правда, ярко-красное платье достаточно короткое, но все-таки платье, с пояском даже, а не костюм Евы и даже не ночная сорочка. Очень интересно.

– Что пожелает господин?

– Господин пожелает, чтобы ты дула под душ и переоделась. В шкафу вроде есть что-то подходящее. Завтракать будешь? Чего молчишь?

– Да, господин…

– Что конкретно хочешь?

– Что закажет господин…

– Так, стоп. Что ты меня все господин да господин? Других слов не знаешь?

– К своему хозяину положено обращаться именно так…

– Какому хозяину?

– К вам, господин, вы меня вчера купили.

– Так, – Соломин растер виски. – Дуй в душ. Выйдешь – расскажешь подробнее. Брысь!

Пока девчонка плескалась под душем (хотя, судя по шуму, она наполнила ванну), капитан заказал в номер завтрак поплотнее – он был зверски голоден. Ничего удивительного в этом не было – антидот, выгоняя из организма отраву, чувство голода вызывал очень резкое, почти болезненное, поэтому, когда девушка (или уже не девушка, хе-хе) вышла из душа (почти час просидела), на столе дымился ароматный кофе, уютно расположилась куча мелочовки вроде йогуртов и бутербродов и стояли тарелки с нежно любимым блюдом всех холостяков – яичницей-глазуньей на сале. Капитан и вправду любил яичницу, и поэтому настоял, чтобы именно она, и именно глазунья. Принимавший заказ служащий отеля (принимал вживую, благо сидел в коридоре, совсем недалеко), очевидно, удивился, но лицо его осталось профессионально бесстрастным, и заказ он исполнил в точности, за что получил щедрые чаевые – Соломин считал, что хорошую работу стоит поощрять.

Закутанная в толстый махровый халат, со смытой косметикой, впечатление она производила совсем уж беззащитное. Правда, фигуру халат скрывал полностью – еще бы, он был рассчитан под рост и ширину плеч Соломина. Когда он вселялся в отель, его служащие изрядно побегали, подбирая халат под мощную фигуру капитана, и нашли-таки… Дурацкой розовой расцветки. Вот теперь он был на этой вот странной гостье, и при ее невысоком росте не только скрывал ее до пяток, но еще и волочился сзади.

– Присаживайся.

– Спасибо, господин…

– Еще раз услышу про господина – быть тебе битой. А рука у меня тяжелая. Тебе все ясно?

– Да, гос… Да. Спасибо.

– Ну, вот и замечательно. Цивилизуешься помаленьку. Накладывай сама, чего хочешь – я тебе не официант.

Следующие несколько минут прошли под аккомпанемент скрипа вилок по тарелкам и жевательных звуков. Соломин исподлобья одобрительно наблюдал за гостьей – та ела быстро, видать, тоже проголодалась, но очень аккуратно. Несколько раз пыталась остановиться, но, натолкнувшись на грозный взгляд капитана, тут же снова начинала есть с удвоенным энтузиазмом.

Лишь когда они закончили и выпили весь кофе, Соломин откинулся в кресле, выудил из кармана трубку… и засунул ее обратно. Курение в номерах отеля было запрещено, хотя, как подозревал капитан, большинство постояльцев не обращало на этот запрет внимания. Но все же к подобным правилам Соломин относился с пониманием и предпочел не злоупотреблять, тем более что рефлекс мог подавить достаточно легко. Внимательно посмотрев на девушку, он тяжело вздохнул и сказал:

– Ну что, рассказывай.

– О чем, гос… – но, наткнувшись на мрачный взгляд офицера, осеклась. – О чем рассказывать?

– А обо всем подряд. Для начала скажи, как тебя зовут, а потом объясни, пожалуйста, как ты дошла до жизни такой. И заодно объясни, как ты здесь оказалась, почему меня господином называешь… Давай, давай, не бойся, я скажу, когда бояться надо будет.

Ну, она и рассказала, и чем дальше она рассказывала – тем больше Соломин охреневал. Оказывается, вчера он накуролесил изрядно, причем в очередной раз стал рабовладельцем да, вдобавок, имел небольшие проблемы с полицией и большие – с торговцами «черным деревом». Последние, впрочем, вчера же и уладил.

По словам девушки (а звали ее, оказывается, Бьянка), Соломин в сопровождении трех человек, среди которых он был самым низкорослым и худощавым, вошел вечером в бар с поэтическим названием «Приморский». Вполне респектабельный, кстати, бар… был. Чем-то они не понравились вышибале (или, как это модно называть, секьюрити) на входе, не прошли, так сказать, фейс-контроль, и тот попытался задержать визитеров. Однако становиться на пути русских, которые решили куда-то зайти, да еще находятся в состоянии изрядного подпития – занятие не из самых лучших и долгой, счастливой и здоровой жизни отнюдь не способствующее. Получив крюк в печень и апперкот в челюсть, грозный служащий шлагбаума и свистка успокоился под своим столом с кучей мониторов, а капитан Соломин со товарищи продолжили банкет.

Впрочем, как раз этот момент Соломин вспомнил сам – память, подталкиваемая рассказом, похоже, начала восстанавливаться. Однако в данном эпизоде ничего плохого он не нашел. В конце концов, пираты они или нет? Отдыхают они или нет? Платят они или нет? И пираты, и отдыхают, и платят, и ведут себя соответственно, не нравится – могли не пускать на планету, а возжелали денег – нечего возмущаться.

Поначалу все шло чинно (Бьянка сидела в дальнем углу и, хотя место было неудобным, видела происходящее неплохо), однако не прошло и пяти минут, даже бутылку вина (это сколько же его он выпил вчера, мысленно схватился за голову Соломин) допить не успели, как по лестнице примчался тот самый секьюрити в сопровождении группы поддержки из трех товарищей по несчастью. По несчастью потому, что русские встали и тут же сели, оставив у входа лежать четыре бесчувственных тела в живописных позах.