Измена. Игра на вылет

– Да, оно отличное.

– Тогда, может, встретимся? – он тоже, кажется, доволен.

– С удовольствием. Нам с вами есть что обсудить. Я буду на работе через пару часов. У меня к вам тоже разговор, и, возможно, даже об одном и том же. Всё, не прощаюсь, скоро приеду в клинику.

Сбрасываю звонок и больше не хочу с ним разговаривать. Любезность моя наигранна, и главное — не переиграть.

– Я готов сейчас всё оформить, только не надо уголовки, – говорит Белов, когда я заканчиваю разговор.

Отрицательно кручу головой. И теперь Лара и Артур понимают, что я не уступлю.

– Господин полицейский, я прошу вывести её отсюда.

Не выжидая долго, капитан Рыжов подходит к Ларе, достаёт наручники и ждёт, когда она позволит ему надеть их.

– Ваши руки. Не заставляйте меня применять силу, – настаивает.

– Артур, Артур, – подвывает Лара, – спаси меня, я не хочу в обезьянник!

Тот мечется между мной и Ларой, не зная, чем ей помочь.

Через несколько минут младший по званию заканчивает оформлять протоколы и предлагает мне их подписать. Делаю это без промедления, а Артур крутит отрицательно головой.

– Вас, что ли, ещё с ней забрать? – злится полицейский, и Артур сдаётся. – Так, что мы имеем. У нас два эпизода. Первый – административное дело, связанное с установлением личности. Раз у Вороновой нет паспорта с собой, это тоже нужно зафиксировать. Второе дело по сто тридцать девятой – нарушение неприкосновенности жилища.

– Что нужно, чтобы её освободить? – суетится по-прежнему Белов.

– Паспорт, как минимум. Пока его нет, мы можем держать Воронову до сорока восьми часов.

– Но где мне его взять?! Воронов на мои звонки не отвечает. На территорию дома Воронова меня не пустят! – у Артура тоже начинается паника. – Марта! Ты набери ему! – снова пристаёт.

– Прощайся со своей дамой и поехали со мной в клинику, – мне крайне важно, чтобы он сдал анализ.

– Зачем?! – рявкает мне, теперь уже забыл о любезности.

– Там расскажу, – пока не хочу при полицейских. Если он что-то принимает, в том числе и моя репутация может пострадать.

– Если ты думаешь, что тебе это так сойдёт с рук, ты очень сильно ошибаешься, стерва! – бросает мне Воронова младшая уходя из квартиры. – Я в долгу не останусь!

Лару забирают полицейские и уезжают, а я остаюсь один на один с Беловым.

Я словно все силы пока происходил этот ужас потеряла. На душе полное разочарование, смешанное с удовлетворением, что я смогла их наказать.

Естественно, скорее всего, Воронов вытащит её в ближайшее время, я даже не сомневаюсь в этом ни на минуту. Но всё равно хоть так, я проучу её. Да и для Белова будет уроком, чтобы он понял: я никогда не позволю издеваться над собой, даже если окажусь в безвыходной ситуации.

– А всего-то стоило тебе нам просто подыграть и позвонить Воронову, – заходит в спальню.

– Сгинь с глаз моих, ты мне противен.

– Что ты намерена делать дальше?

– Тебе мой план расписать? Идти до конца, и сделать так, чтобы ты пожалел, что был на мне женат.

Приезжает скорая, и наши бывшие коллеги снимают побои.

Фельдшер смотрит на меня с удивлением, и он совершенно точно в шоке от происходящего. Но теперь, как и в синяках, я вижу в этом сейчас только плюсы. Больше свидетелей ситуации, больше мне доказательств в копилке.

Приезжаю в клинику, и ноги сами несут меня к кабинету моей подруги Насти. Мы всегда были близки, делились всем – и радостями, и проблемами.

Естественно, добирались мы до клиники отдельно. Белов обещал сдать анализ, и я уверена, что ради Лары он сделает это.

Насчёт машины я буду думать, но прежде мне надо понять, о его вменяемости. Оформи я машину сейчас бегом, потом, узнав, что он принимает запрещённые препараты, можно легко отменить любую сделку. Никаких резких движений – это совершенно точно, на что я настроена.

Открываю дверь её кабинета и вижу, как Настя сидит за столом, опустив голову, и тихо плачет. Её плечи слегка вздрагивают, а в руке она сжимает салфетку, которую уже успела измять.

– Настя, что случилось? – спрашиваю, быстро закрывая дверь на ключ.

– Ничего, – поспешно вытирает она слёзы и пытается улыбнуться, но улыбка получается кривой, неестественной. – Не обращай внимание.

– Ну как же не обращать?! – подхожу ближе и обнимаю её. – Ты плачешь. Расскажи, что случилось, я постараюсь помочь!

Она молчит несколько секунд, словно собирается с мыслями, а потом вздыхает и начинает говорить:

– Мне утром, около семи часов твой муж звонил и сказал, что ты увольняться собираешься. Но почему, Марта? – её голос звучит почти как крик. – Мы же только-только начинаем работать! Что случилось? Вы поругались, что ли?! Но разве это можно переносить на работу? – заваливает меня вопросами.

– Нет, конечно, успокойся.

Этот урод даже моей подруге решил все нервы измотать, зная, что она начнёт давить мне на совесть. Ну что за человек!

– Тогда какова причина, что ты собралась уходить?

– Он соврал, – говорю убедительно.

– Правда? – смотрит на меня с надеждой.

– Конечно, – притягиваю её к себе и обнимаю.

– Вот скотина! – срывается с её губ. – А зачем?

– Я тебе потом всё расскажу. Сейчас некогда мне, извини.

– Фуф, даже от сердца отлегло! Я так расстроилась! Он так говорил, словно это прямо окончательное твоё решение. Я уже не знала, что думать! Твой муж сказал, что назначит на твою должность Дегтярёва.

Эти слова словно выбивают у меня почву из-под ног. Мы все знаем этого человека. Бывший главный врач одной из больниц, откуда уволились все сотрудники, когда он там руководил.

Слава о нём ходит жутчайшая. Самим с моими коллегами нам столкнуться не довелось, но другие врачи, кому удалось поработать под его началом называли его не иначе как «самодур».

– Из-за этого ты плакала?

– Ну, конечно! Мне тогда тоже придётся уйти. И другим врачам тоже. Работать под руководством Дегтярёва… так себе удовольствие. Только тяжело, конечно, будет, ведь у меня муж без работы сидит уже второй месяц…

– Как… Ты не говорила мне, – пытаюсь вспомнить, говорила она мне или нет что-то на эту тему, и не могу припомнить.

Мне стыдно, наверное, я очень плохая подруга, но я слишком растворилась в деле своего супруга и Воронова.

– Ты сама завалена работой была слишком сильно, зачем я тебя буду грузить. Марюш, я понимаю, работать с роднёй сложно, и чаще всего, даже не надо. Но уж если так случилось, даже если вы ссоритесь, пожалуйста, не переносите это на работу. И уж совершенно точно не бросай людей. У нас обязательства, кредиты, а мы пошли за тобой, понимаешь? За тобой!