Измена. Мой непрощённый
Шрифт:
Но гораздо сильнее меня привлекает какая-то «цапля». Иначе назвать не могу! На ногах, как на длинных ходулях, в коротенькой шубке под стать, она пробирается сквозь свежевыпавший снег.
Силуэт ожидавшего словно теряется, меркнет. А девушка мнётся у входа, счищает налёт с каблуков. А затем пропадает внутри.
Дверь закрывается. Видео снова скользит до машины. Пытается снять номера. И вдруг замирает…
Я ощущаю биение сердца повсюду! В висках и на кончиках пальцев. Смотрю на экран. Это Самойлов? Но, как? Но… зачем?
Первая мысль: «Не поддамся!».
Собираюсь поспешно. Денис выползает из кухни.
— Ма, ты куда? — вопрошает с волнением.
— По делам, — говорю, наплевав и на лак, и на то, что в пижаме.
— Всё нормально? — хмурится сын.
— Да, да, — киваю, вяжу тёплый шарф и сую свои босые ноги в ботинки.
Он долго смотрит, как я отъезжаю. Машу на прощание:
— Скоро вернусь! — и давлю.
Дорогу не вижу. Хотя и смотрю неотрывно вперёд. Не гоню! Не хватало разбиться. Если правда, то он и не стоит того. Но я убеждаю себя, что Самойловский способ «меня образумить» уже перешёл все границы. Он состряпал какое-то видео! И теперь наблюдает за мной. Шантажист! Извращенец! Маньяк!
Вся моя злость адресована только ему, а не Вите. Я не верю! Не верю! Не верю!
Доехав, паркуюсь. Но так, чтобы взять и уехать, если вдруг что. Я уверена в том, что Илья всё подстроил. И, чтобы снять напряжение, решаю ему позвонить.
Он берёт трубку практически сразу. Ждал, наверное? На! Получай!
— Самойлов, прекращай шпионить за мной! Иначе я подам заявление в суд! Тебе ясно?
Он что-то мямлит, но я продолжаю:
— Не лезь в мою личную жизнь! Ты мне больше никто, тебе ясно?
Злость во мне так велика. И уже наплевать, что за дверью. Да, я пойду туда. Правда сильнее обмана! Я должна её знать. Но Самойлов… Вот, кого я сейчас ненавижу. Вот кого я готова убить.
Выхожу, озираюсь и шмыгаю носом. Неужели, он где-то в кустах? Караулит с биноклем и ждёт, поведусь, или нет? Повелась, твою мать! Ты доволен?
— Не звони мне больше! — бросаю.
Кидаю смартфон на сиденье. И, захлопнув машину, иду по разбитой колёсами снежной тропе. Ботинки мои утопают в снегу. Можно было подъехать поближе. Но я не хочу выставлять ни себя, ни свой красный Фиат напоказ. Всё, что мне нужно, это подёргать за ручку и молча уйти со спокойной душой.
Выхожу на парковку и вижу… Машину. Ту самую. Белую. Пусть! Может, она здесь стоит со вчерашнего дня? Других нет. Но Витя нечасто берёт свою Хонду. Он любит пешком. Здесь, поблизости, дом, где живёт его тётя. Когда от неё устаёт, то ночует в каморке. Один…
Ноги дрожат тем сильнее, чем ближе к двери подхожу. Там, внутри, голоса и приятная музыка. Там развлекаются двое! И отрывистый стон повествует о том, что я явилась в разгар их «веселья».
Дёргаю ручку. Ещё и ещё! Дверь заперта. Но это меня не заставит уехать! Стучусь, заглушая их музыку криком:
— Открой!
Жарко и шарф бесполезной «удавкой» свисает до самой земли.
Внутри шевеление. Музыку делают тише. Я слышу шаги. Представляю,
как Витя откроет. И готовлюсь взглянуть этой правде в глаза…Куртка распахнута, тело моё источает немыслимый жар. Мне плевать, что пижама из флиса совсем не подходит к шарфу. На голове чёрти что! А вместо шикарного «нюд» на ногтях безобразное нечто.
Створка двери отъезжает. И я вижу ноги. Волосатые икры и босые ступни на коврике, возле двери. Скольжу взглядом выше… «Боксёры» в обтяг. А под тканью… Оно! Возбуждение. Крепкий стояк.
Жмурюсь, как будто от яркого света. Хотя в их каморке темно. Лишь ноут, включённый в розетку, излучает загадочный свет. Витя тоже всегда выключал освещение. Чтобы создать романтик!
— Дамочка, вам чего? — голос его вынуждает меня встрепенуться.
Поднимаю глаза…
Ошарашенный взгляд и широкие скулы. Причёска под ноль и тату на груди.
Усмехаюсь, теряю дар речи. Зато девица внутри обретает его:
— Колюнь! Это кто? Твоя бывшая?
— Ты кто? — адресует Колюня вопрос.
«Идиотка последняя, вот кто я», — думаю про себя. А вслух говорю:
— Извините.
Оставив влюблённых вдвоём, ухожу. Немного обидно, что кто-то другой развлекается в нашей каморке. Но мы не исчезли! «Мы» до сих пор есть! Я и Витя. А всё остальное…
Возвращаюсь в машину. Ругаю себя. Поддалась на его провокации, дура! Но, как бы там ни было, я победила. А он проиграл!
Хочу поделиться, отправить ему смс. Но решаю молчать. Много чести! Сама же просила его не звонить.
Глава 27. Илья
Снежана вернулась утренним рейсом. И всю дорогу до дома щебетала без умолку. Делилась тем, как сама одолела досмотр, прошла регистрацию, заняла полноценное место в комфортной VIP зоне, и долго ждала свой большой самолёт.
Рейс слегка задержали! И она волновалась, но услужливый персонал аэропорта ей всё объяснил. На каком языке? Вероятно, на языке жестов. Хотя, моя Снежа уже подучила английский.
— Chicken, please, — хвасталась мне по дороге.
Но самая главная радость её состояла не в этом. А в том, что у сына прорезался зуб.
— Представляешь? — смеялась она, оттопырив Никитке губу и демонстрируя мне свою гордость.
Я ощущал, как бальзамом внутри разливается близость Никиты. Вот, кто полюбит меня! Вот кого я воспитаю, как надо.
— А в больнице нам столько подарков с собой надавали! И всяких салфеток, и плед, и магнитик и кучу всего для Никитки! — взялась она перечислять. И нырнула рукой в горловину. Достала цепочку. Кулончик на ней помутнел. Это я ей дарил на её день рождения.
— Я его целовала всегда перед сном, — со слезами заверила Снежа, — И просила у Божечки, чтобы ты нас не бросил.
— Ну, ты чего? Я же здесь, — протянул я к ним руку, нащупал её и порывисто сжал…
Меня умиляла привычка Снежаны восторгаться всему. Любая невинная мелочь всегда вызывала в ней бурю эмоций. Как-то раз, сев за руль моей тачки, она оглушила меня своим воплем.