Измена. Право на истинную

— Илина!

Молча шагаю прочь. В прошлый раз я была вся в слезах, соплях, криках и всхлипах, а сейчас глаза сухие и в груди нет того черного отчаяния. Я знала, что тень Гризы все еще осталась за нашими спинами.

— Илина.

— Не будь трусом, Ивар, беги к ней.

— Да чтоб тебя.

— И не преследуй меня голым, — вскидываю подбородок. — Это неприлично. Пожалей слуг.

— Стой, — утробно рычит мне вслед, и я оглядываюсь.

Замер в полумраке огромным пушистым волчарой, уши прижимает и клыки зубы.

— Зубы спрячь. Обалдел? — вскидываю бровь.

Уже волчика своего уговорил, что с Гризой любовная любовь, а на жену-истинную можно зубки поскалить? Да я ему хвост вместе с хребтом сейчас вырву, а шкуру повешу в детской, чтобы его мои сыновья с малолетства поняли, что с Нареченными шутки плохи. Не надо их любить, но уважать будьте добры.

Ивар, удивленно навострив уши, облизывается, а затем несмело хвостом машет пару раз.

— Да-да, — зло щурюсь, — этот самый хвост тебе и вырву.

— Ты делаешь поспешные выводы, дорогая, — ворчит Ивар.

— Думаешь, не вырву?

— Вырвешь, но я не об этом.

— Я не удивлена твоей мразотности, Ивар, — цежу сквозь зубы. — Очень на тебя похоже. Сбросить напряжение, а после вспомнить о том, что у тебя так-то есть милая чародейка, которую ты трусливо выпнул из замка.

— Прекрати…

— И только посмей ее притащить сюда, — делаю шаг к Ивару, а он обескураженно пятится, будто от голодного медведя-шатуна. — Ты меня слышишь? И черта с два я сбегу теперь, — еще один бесшумный шаг. — Это мой замок, моя земля, мой лес, который унаследует один из моих сыновей.

— Остынь, Илина… — урчит Ивар, а затем падает на спину и открывает мохнатое пузо.

— Что ты делаешь? — рычу я.

— Не хочу ссориться, — косит на меня взгляд голубых волчьих глаз.

— А я с тобой не ссорюсь.

Разгневанная и обманутая в очередной раз женщина требует пнуть наглого и бессовестного волка под ребра, да посильнее, но лежачих не бьют, даже если очень хочется.

— Все было не так, как ты подумала.

— Да ты что? — вскидываю бровь.

За что Мать Луна меня так наказала, что связала с таким мерзавцем, у которого нет ни капли совести. За грехи в прошлой жизни? Что же я такого там натворила?

— Я не тоскую по Гризе, Илина.

— Хватит лгать. Ивар, будь хотя бы сейчас честным со мной и самим собой.

— В шкуре зверя я не могу лгать, — взгляда не отводит.

Ивар чуть ли не рыдал в мастерской Гризы. Такой голый, одинокий и уставший от жестокой жизни, в которой он бедный разнесчастный Альфа, и этому Альфе приходится рядом терпеть противную простушку. Все-таки можно и пнуть.

— Не заводись!

Вскакивает на лапы и отпрыгивает в сторону:

— Эта сука травила меня! — от рыка Ивара вибрируют стены, и воцаряется гнетущая тишина.

Он не хотел, чтобы я это услышала. И не потому, что он желал защитить Гризу. Он облажался: ни меня, ни себя не защитил. Он сделал ставку на человека, который оказался в своем эгоизме идиотом, и предал зверя, который недолюбливал милую чародейку.

И под его гневом таится страх, который он должен был испытать при первой встрече со мной. Страх потерять меня. Он бы стал той нитью, которая бы помогла распознать в своем окружении предателей и негодяев, ведь тогда он был на страже.

И Гриза лишь воспользовалась его эгоизмом и высокомерием в попытке достигнуть своих целей. Главный виновник — глупый и самонадеянный человек.

— Только зверь боролся за тебя, — шепот-рык Ивара стелется по полу опавшими листьями. — И не только за твою волчицу, но и за наивную девочку… И ему нравились твои песни, твой голос, твои разговоры и ромашки в шерсти, но Луна не привязывает зверя к человеку…

— Да мы с ним отлично ладили, — сердито хмурюсь, — а теперь что?

— Что? — недоуменно моргает и хвостом напряженно машет, почти только кончиком.

— Теперь ты это он, а он это ты! — топаю ногой.

Нет теперь отдельно Ивара и отдельно волка, которого можно выгуливать в лесу, устраивать игры-побегушки и мять его мохнатые щеки с шепотом “а кто у нас тут хороший мальчик?”. Ивар разве позволит тискать его влажный нос, вычесывать и говорить, что из его шерсти получились бы отличные варежки.

У меня был большой, добрый и домашний волк с пушистым хвостом, мощными лапищами и острыми клыками. А еще со слюнявым языком, которым он облизывал мои руки и лицо.

Все изменилось. Ивар стал един. Его волчья голова занята мыслями человека, а сердце пронизано противоречиями.

— Думаю, что так и должно быть, — Ивар обнажает резцы в жутком подобии улыбки. — и я не против…

Замолкает, переступает с лапы на лапу и тихо урчит:

— Быть хорошим мальчиком.

Мои брови ползут к линии волос на лбу. И удивлена я сейчас морде Ивара. Волки умеют смущаться, быть обескураженными и напряженными в ожидании ответа. И Ивар боится, что он сейчас услышит уничижительный и презрительный смех, после которого я уйду, вскинув подбородок и подхватив юбки. И на игры в лесу и ромашки в шерсти после такого можно не рассчитывать, а ему очень этого хочется.

— Я… — пальцы дрожат, сердце то учащает бег, то замедляет, и я отступаю шаг за шагом, пытаясь выровнять дыхание, — я к такому еще не готова…

Лишь бы не споткнуться и не упасть. Лорд Северных Лесов изъявил желание быть хорошим мальчиком и ждет солнечных прогулок по Лесу, который сейчас вместе с замком затих и впитывает наши выдохи и вдохи.

— Илина… — мягко и бесшумно шагает ко мне, и его глаза разгораются желтым огнем.

Я торопливо сворачиваю на лестницу. В любой момент сердце пробьет ребра и выпрыгнет из груди прямо на каменные ступени.

— Хороший мальчик… — шелестит старческий голос.

К стене привалился Верховный Жрец и разглядывает в пальцах сухую веточку, на которой раскрываются три маленьких зеленых листочка. Переводит на меня взгляд:

— Как сказал, а?

Зло округляю глаза и хочу его заткнуть, но в следующее мгновение цепенею под волной озноба, когда нутром улавливаю вой охотников.

— Свечная Ведьма схвачена, — Верховный Жрец с улыбкой вкладывает веточку мне за левое ухо. — И у меня на эту дрянь давно планы зрели. теперь не отвертится.

Глава 55. Будешь среди своих

— Я лишь успокаивала твоего зверя, — говорит Гриза и прямо, без тени сожаления или стыда смотрит в глаза Ивар.

Она сидит на полу главной залы, растрепанная и красивая. Сейчас в своем поражении она непростительно хороша и мне, как женщине, обидно и завидно. И бесит ее очаровательная стервозность в глазах.

— И человеком ты хотел быть со мной.

— Я не думаю, что тебе стоит присутствовать при этом разговоре, — косит на меня взгляд Вестар, который стоит по левую сторону от молчаливого Ивара. — Ничего умного она не скажет…