Измена. Ты пожалеешь...
Шрифт:
Может быть, Влад ждет, что я стану его умолять остаться в браке или буду чинить препятствия для его встреч с Евой, но я делаю все с точностью до наоборот, и его это неимоверно бесит!
К тому же он не любит, когда что-то остается вне поле его влияния. Поэтому, выматерившись грязно, он размашисто шагает следом за мной по лестнице.
— Какого черта? — выдыхает супруг, разозленный до состояния кипящего чайника. — Это пойло для нищебродов! Прекрати себя травить.
— А я помню времена, когда мы сидели на фудкорте, пили кофе из пластиковых стаканчиков и ели
— Нет! Ходить в дырявых кроссовках я больше не стану. Ни за что. И вообще, ближе к делу, Лиза.
— О чем тут говорить? У тебя же совсем нет времени.
Телефон Влада звонит.
— Ответь. Вдруг там что-то важное?
Зыркнув на меня зло, Влад отходит.
— Да. Я с женой и дочерью. Что непонятного? Нет, сейчас же не могу. Не получится… Нет. Что ты мне мозг выносишь? Ты знала, что я женат, и все непросто! Моя дочь в больнице, это тебе не шуточки! — звучит его голос в отдалении, потом он добавляет более мирным тоном. — Я пришлю за тобой такси.
Может быть, мне даже делать ничего не придется.
Больше всего на свете Влад не любит истерики по телефону. Он из тех, кто предпочитает реальные беседы лицом к лицу.
В телефонной истерике с капризами она ничего не добьется.
Так что Еве стоило бы подготовиться получше…
— Что с Варей и ее женишком?
Я вынимаю заветный стаканчик и дую. Там голимый кипяток, жду, пока остынет.
— Лиза… — жилка на лбу Влада тикает, как часовая бомба. — Мне из тебя клещами вытягивать?
— Варя хочет отменить свадьбу.
Влад удивлен. Наповал сражен шоком!
— Что за глупости?! Столько бабла вбухано! Договоры между мной и семьей Григория вот-вот будут подписаны…
— Варя тоже так сказала. Она опасается, что твоя любовь к деньгам перевесит все остальное.
— Это она так сказала?
— В переводе на понятный тебе язык, да. Именно это она имела в виду. Поэтому говорить с тобой не хочет.
— Я все-таки с ней поговорю. Свадьба — это не шуточки. Редко кому везет, когда совпадают выбор ума и сердца, — произносит Влад. — У них все было хорошо. Что стряслось?
— Хорошо — это не означает навсегда, Владислав. Люди влюбляются, произносят клятвы и мечтают умереть в один день, а потом оказывается, что их встреча была ошибкой и лучше…
Лицо мужа темнеет, по нему проносятся тысячи эмоций, вне небезобидные.
Он не глупец и понимает, на что я намекаю.
Разговор снова о нас, и он тяжело дышит, подступив ко мне близко-близко.
Глаза в глаза… Я чувствую его дыхание на своих губах.
Внезапно осознаю, что не могу вспомнить, когда мы последний раз целовались горячо. Секс — да, был. А поцелуи? В какой момент они пропали и превратились, в лучшем случае, в простой сухой чмок?
— И лучше — что, Елизавета?!
— И лучше не было бы ничего. Вообще ничего, — выдыхаю я, отойдя в сторону.
Влад застыл на несколько мгновений, потом развернулся круто.
— Ничего? Ни-че-го, Лиза? Даже наших дочерей?!
И только
спустя секунду до него доходит.— Я не понял, этот мудак изменил нашей дочери?! Не уходи вот так, без ответов.
— А ты бы этого хотел? — парирую я в ответ. — Желал бы ты своей дочери, чтобы она обожглась в браке с Гришей… Спустя лет так дцать? Или лучше сейчас? Как ты считаешь?
Телефон звонит.
— Извини, надо ответить, Влад.
— Я его убью, — выдыхает муж. — Размажу червяка.
— Да, славно. Только для начала узнай его правду.
— Мне плевать! Он не будет вытирать ноги о мою дочь, и точка…
— Как же мужская солидарность? Разве у монеты не две стороны? — цокаю языком.
— Я не понял… Ты мне мозги вылюбить сегодня решила?
— Не кричи. Мы в больнице…
Достаю телефон и отвечаю, не глядя.
Плевать, кто.
Лишь бы подальше от Влада, а в динамике… знакомый до боли голос.
Голос моей сестры, Евы.
— Наверное, ты бросилась в ноги Владу, чтобы он не ушел. Вцепилась в него всеми зубами, корова? Неужели не понимаешь, что твои дни сочтены?
***
Он
— А ну иди сюда, щенок!
Гриша продолжает сидеть и сосредоточенно что-то изучает в телефоне, даже внимания не обратил.
Мне приходится подойти и дернуть его за воротник.
— Я к тебе обращаюсь.
Краем глаза замечаю, что он какую-таблицу изучает. Там цены товарная линейка размечена разными цветными маркерами.
Злюсь еще больше.
Потому что он — парень толковый, расторопный.
Со свежим взглядом и морем идей, а еще жадный до признания и хочет переплюнуть отца.
Отчасти он напоминает меня самого, в определенные годы жизни.
Только я рвал, чтобы выбраться из грязи. Это был вопрос, почти выживания, без шуток.
А он — ради честолюбия и амбиций. Но не все ли равно, какие у него мотивы, когда он карабкается вверх так резво?
— Что? — недоумевающе хлопает белесыми ресницами. — Это вы мне?
— Тебе, тебе… Пойдем-ка… Покурим.
— Но я же…
— Подышим свежим воздухом, пообщаемся! — тяну его за собой.
— Что происходит?!
Ступеньки под ногами пролетают, мы пересекаем холл быстрым шагом и вываливаемся на свежий воздух.
— Что происходит? Ты мне скажи! — толкаю жениха дочери обеими ладонями.
Покачнувшись, он отлетает назад и охает.
Издает короткий, негромкий крик боли и пытается подняться.
— Черт побери. Я не могу встать. Кажется, я повредил копчик.
Я смеюсь.
Зло и громко.
Так и хочется его отпинать, чтобы кровью харкал… Но слабаков и лежачих не бьют, поэтому я нарезаю вокруг него круги, сверля злым взглядом.
— Я тебя, сученыш, за яйца подвешу…
— За что?
— А ты не догадываешься?
— Нет. Что стряслось?
Гриша делает еще одну попытку встать и не может.
— Вы не с той ноги встали? Понимаю, у Вари… наверное, пмс… А у вас, что? С женой поссорились?
Впиваюсь в его лицо взглядом. Как он смеет мне дерзить.