Измена. Я (не) вернусь!

Но легче не стало.

Каждый раз, когда девочки спрашивали, когда папа приедет, я улыбалась и говорила: «Скоро».

Каждый раз, когда Кира садилась у телефона, ждала звонка, когда Надя выходила в новой кофте, потому что папа её подарил, у меня внутри что-то ломалось.

Я должна была сказать им правду. Давно.

Но я не смогла.

И теперь момент выбора у меня украли.

– Мам…

Надя стоит в дверях.

Растрёпанные косички, заплаканные глаза, сдёрнутая шапка в руках.

Я даже не успеваю спросить, что случилось.

– Это правда? – её голос дрожит, маленькие пальцы сжимаются в кулаки.

– Что, милая?

– Что папа нас бросил.

Я не дышу.

Сердце резко проваливается куда-то вниз, а в голове только одна мысль: нет. Не сейчас. Я ещё не готова.

– Кто тебе это сказал?

– В школе… – Надя шумно втягивает носом воздух. – Девочка какая-то… Или мальчик… Я не помню. Они смеялись и сказали, что папа ушёл в другую семью. Что у него новая жена .Что… что он больше никогда не вернётся.

Я смотрю на неё и не могу сказать ни слова.

Она ждёт.

Ждёт, что я рассмеюсь, покачаю головой и скажу: «Глупости, милая. Это просто слухи».

Ждёт, что я скажу ей ложь.

Но я не могу.

Я вижу, как в её глазах загорается надежда. Как она ищет подтверждение, что это неправда.

Но я не могу её обмануть.

– Мама… – она делает шаг ко мне, шепчет, словно боится произнести это вслух. – Он правда нас бросил?

Я открываю рот, но слова не идут.

Что я могу сказать?

Что он собрал чемодан и ушёл, не оглянувшись? Что я рыдала ночами, но он ни разу не позвонил? Что я молилась, чтобы он одумался, но его не волновало, как мы тут без него?

Что он выбрал другую семью, другого ребёнка, другую женщину?

Я сглатываю и тихо киваю.

– Да.

Я слышу, как Надя резко втягивает воздух.

И всё.

Она падает на колени прямо в прихожей и закрывает лицо руками.

– Значит, правда…

И рыдает, захлёбываясь слезами.

Громко, надрывно, срываясь на всхлипы, сжимая шапку так, что пальцы белеют.

Я не могу её остановить. Не могу сказать ничего такого, что бы сделало этот момент легче.

Опускаюсь рядом, хватаю её в охапку, прижимаю к себе, глажу по голове.

Она дрожит в моих руках, цепляется за мою кофту, давится всхлипами.

– Он же нас любил, мама… – её голос ломается. – Он же говорил… Он обещал…

Я обнимаю её крепче, глажу по голове, целую в макушку.

– Наденька, солнышко, тише…

Но она уже не слышит.

Вдруг тихие шаги.

Я вздыхаю, поднимаю голову и вижу, как Кира стоит в дверях детской.

Глазки сонные, волосы растрёпаны. Она зевает, тянет к себе плюшевого зайца, а потом видит Надю.

Видит, как сестра рыдает.

– Надя? – тихонько спрашивает она. – Ты чего плачешь?

Надя резко поднимает голову.

– Папа нас бросил!

Голос полный боли. Громкий. Почти крик.

Кира моргает.

– Чего?

– Папа ушёл! Его больше не будет!

– Нет… – Кира качает головой, смаргивая слёзы, которые ещё не понимает. – Нет, это неправда!

– Правда! – Надя вскрикивает, глядя на неё с отчаянием. – Он не любит нас, Кира! У него теперь другая семья!

– Ты врёшь!

Кира топает ножкой, сжимает своего зайца.

– Ты врёшь! Папа скоро вернётся!

– Не вернётся!

– Вернётся!

– Нет!

– Вернётся! – Кира уже плачет, захлёбывается, губки дрожат. – Он обещал!

– Он солгал!

Я сжимаю виски, тяжело дышу.

– Девочки…

– Он не бросил нас! – Кира трясёт головой, шмыгает носиком. – Он не мог… он не мог…

Надя вскакивает, лицо залито слезами.

– Он ушёл, Кира! Он собрал чемодан и ушёл!

Кира смотрит на неё, потом переводит взгляд на меня.

– Мамочка… – её губы дрожат. – Это правда?

Я сглатываю.

– Правда, солнышко…

– Папа не любит нас?

Я резко выдыхаю.

Боже, как же больно…

– Нет, Кирюш… Это не так…

– А как?

Я не знаю, как объяснить это четырёхлетнему ребёнку.

Как сказать, что её отец выбрал другую семью?

Кира всхлипывает, утыкается в зайца.

– Я хочу к папе…

Надя взрывается.

– Его нет! Папа не придёт! Папа нас не хочет!

Кира рыдает в голос.

– Нет! Я хочу к нему! Хочу, чтобы он меня обнял! Хочу, чтобы он пришёл! Хочу, хочу, хочу!

Она падает на колени, качается взад-вперёд, ревёт так, что у меня сердце разрывается.

Я бросаюсь к ней, обнимаю, глажу по спине, но это не помогает.

Рядом рыдает Надя.

Обе мои девочки.

Обе разбиты.

Обеим больно.

Я чувствую, как внутри меня что-то ломается окончательно.

– Он нас больше не любит, мама?..

Этот шёпот врезается в меня сильнее ножа.

Я закрываю глаза, обнимаю их крепче.

– Я вас люблю, мои родные… Я вас никогда не оставлю…

Но этого мало.Этого никогда не будет достаточно.Потому что, сколько бы я их ни любила…

Им нужен был отец, которого у них уже никогда не будет.

***

Я думала, что дна уже достигла.

Но оказалось, что дно всегда можно пробить ещё глубже.

Прошло шесть месяцев с того дня, как Вадим закрыл за собой дверь.

Шесть месяцев тишины.

Шесть месяцев, за которые он ни разу не позвонил.

Шесть месяцев, пока я ждала, пыталась понять, пыталась объяснить девочкам, почему папа не появляется.

И вот теперь, спустя полгода, он вдруг вернулся.

Но не ко мне.

Не к девочкам.

А просто чтобы завершить свои дела.

– Мам… – мой голос дрожал. – Он был за границей. С ней.

Мама замерла.

– С Оксаной Долговой?

Я кивнула, чувствуя, как внутри всё кипит.

– Полгода, мам. Полгода он развлекался где-то с этой гадиной, отдыхал, строил новую жизнь. А теперь, когда вернулся, вспомнил, что неплохо бы оформить развод!