Изоляция

– Господа, не смею вас задерживать. Буду очень благодарен, если кто-либо из вас подскажет, каковы наши с вами дальнейшие действия? – армеец снова потёр руки и, казалось, весело обвёл взглядом присутствующих.

– Это подстава. – Смежник зло уставился на мастер-сержанта. – Вот ты сука! Теперь же твой рапорт не отменить!

– Калитку захлопни, – тихо и жёстко бросил дознаватель коллеге, потом протокольным тоном обратился к задержанному. – От лица полиции присоединяюсь к извинениям. Касательно ваших требований: дежурный прокурор и уполномоченный представитель, ввиду вашей юрисдикции, теперь не по нашему ведомству. Если считаете нужным, жалуетесь на нас у себя. – Затем добавил почти нормально, – военная прокуратура на наш запрос даже не почешется, это если серьёзно. Не знаю, как у вас в девятом секторе, а тут ты год в аэропорту жить будешь, чтобы их только дождаться.

– Значит, вносим поправку: актуальность задачи – ноль, задача снимается, – многозначительно ухмыльнулся армейский. – Тем более раз я свободен. Но всё-таки скажите, где мне своих искать? Я в ваших степях не ориентируюсь.

Аман сверился взглядом с начальником, после чего ответил:

– Следуйте за мной, провожу. Вокруг будете полдня добираться, да можете и не найти.

– А напрямую – это через границу идти? На мои допуски замок не сработает? – сообразил то ли случайный залётный, то ли проверяющий от армии (ну а чё, время такое. Сейчас все друг под друга копают, включая министерства).

– Через три линии, – кивнул сержант. – Так быстрее будет. – Поколебавшись, он добавил. – Хочу заодно попросить ваших зафиксировать инцидент.

– Зачем?!

– Вы заблудились, вышли на нас. Мы вовремя вмешались, очень быстро разобрались. Пусть в журнале смены будет, не помешает, – простенько объяснил сотрудник миграционной службы. – Когда-нибудь по сумме мелочей и премия распределяется.

– "Не важно, кто как служит; важно, кто как отчитывается"? – гоготнул тип. – Мир не меняется. Хорошо, без проблем. Куда идём?

Выходя следом за ним из опросной, Аман заценил покрасневшего и набирающего воздух смежника: за половину суточного оклада скандал между представителями различных ведомств предстоял нешуточный.

– У попа сдачи нет, – сержант не удержался от подколки полицейскому перед тем, как захлопнуть за собой дверь. – В следующий раз будешь аккуратнее.

Уж Аман-то отлично знал: то, что попало в руки старшего смены, обратно можно забрать только с трупа. Особенно деньги.

* * *

Местные двери разъезжаются в стороны по одному лишь хлопку ладони моего сопровождающего.

– Тут идти километра два, – сообщает парень-пограничник, который вызвался довести меня до той точки местной географии, куда следовало это тело. – Но по времени всё равно будет быстрее, чем заказывать транспорт или идти в обход, без меня.

– Я не спорю. Спасибо, что согласился проводить.

– Щын эле мени ушул тилде тшнсб?

1

(Ты меня действительно понимаешь на этом языке?) – слегка напрягшись и явно подбирая слова, выдаёт он без перехода.

– И. Сйлесуге болады

2

. (Да. Можем поговорить).

– Нет, я-то не говорю, – он переходит на русский. – Так, понимаю по чуть-чуть. Дома только бабушка и помнила, а мы – уже почти нет.

– Почему спросил?

– Удивился тогда в капсуле. Ты ж явно русский, зачем выделываться начал?

– Да не выделывался я. Реально пришёл в себя в очереди к тебе на контроль; вокруг – лица и речь, сам знаешь, какие. Ты – за пограничника в окошке и с таким же точно лицом, как у них. Что я должен думать? И кстати, – припоминаю одну деталь, из-за которой я и запнулся. – Когда эти бабульки над твоим окошком наклоняются, в очереди вообще перестает быть слышно, о чём ваш разговор.

– В очереди лица – совпадение. Как и язык. Это ж эвакуанты из девятого сектора. Вы одним рейсом летели, вот ты среди них и оказался. Кстати, по-русски там все тоже шикарно говорят.

– А-а-а.

– Угу. А возле капсулы подавитель шумов же работает: в зоне контроля разное быть может, – он пожимает плечами. – Хотя лучше бы, конечно, всё остальное так работало, как эта херня… Нафига всем в очереди слушать то, что для них не предназначено?

– Логично. Но я этого не сообразил. Соответственно, не понял, как обращаться.

– Правда ничего не помнишь?

– Правда. Зачем мне сейчас тебя обманывать? Видимся первый и последний раз в жизни, дойдём к моим – и всё. Смысл врать?

– Это же может быть и какая-нибудь ваша проверка, – возражает парень, открывая хлопком ладони очередную дверь. – Послали тебя вперёд по временному коридору и смотрят, что дальше. Как мы себя поведём, что смежники сделают. Тебе – эвакуация оттуда, им – инфа о нас.

– Даже если так, клянусь: эта голова сознательно в таком не участвует, – упираю указательный палец себе в висок.

Похоже, ведомства здесь между собой взаимодействуют не особенно приязненно. Заодно делаю зарубку насчёт временного коридора: спрашивать сейчас – не вариант, а сама деталь интересная.

Куда-то же я ехал, в смысле, этот организм.

– Как-то натянуто и странно. Хотя-я, головой о бетон ты тогда неподдельно дал, – вспоминает он, веселясь. – Так не сыграешь.

– Потерпи четверть часа. Сдашь меня моим – и всё. Все твои сомнения рассосутся сами по себе. Попутно: здесь у вас министерство обороны что, твоё ведомство проверять может? С чего такие опасения?

– В смысле? – он напрягается.

– Ну ты сам сказал минуту назад: "Послали тебя вперёд по временному коридору и смотрят, что дальше". Мне и стало любопытно – процессуальный нонсенс же, нет?

– А-а-а, – парень машет рукой. – Нет, конечно. Не официально. Но информация лишней не бывает: чем больше ты в курсе дел соседей, тем лучше касса в конце периода. К-хм.

– Человек человеку волк?

– Человек человеку – может, и нет, а вот организация организации – сам понимаешь. Фонды денежного довольствия – они ж не пересекаются, – веселится сопровождающий собственной шутке. – Мы пришли. Тебе сюда.

Он хлопает ладонью по очерёдному сканеру:

– Дальше не пойду, там уже твои. Не заблудишься. Я свой вопрос по вашей сетке отсюда порешаю.

_______

1

,

2

– Аман обращается на одном из очень близких языков. ГГ отвечает ему на государственном своей страны в нашем мире. Языки взаимопонятны.

* * *

– Добрый день.

Дежурный недовольно поднял голову:

– Чего надо? Кого черти несут средь бела дня…

– Даже не знаю, как тебе представиться, – задумчиво ответил самый заурядный тип лет тридцати, правда, с разбитой башкой. – Или на слово поверишь?