Изоляция

– Вас нет в базе. – Он поднимает на меня глаза. – Откуда вы следуете? Куда?

М-да уж. И ведь не скажешь ему, что старший лейтенант одной весьма непопулярной в народе организации по фамилии Островских ехал себе (никого не трогал) из Кабула, через Хан-Шырын-Калай, дальше на юго-восток, в сторону границы. По неродным документам, разумеется, хотя и законным. Только выписанным на другое имя.

А в итоге оказался здесь, чёрт знает как.

С другой стороны, ничего плохого я пока не сделал, надеюсь. Повторяю это про себя как мантру.

– Извините, боюсь показаться дураком, но где я нахожусь? – ну а что я ещё могу ему сказать в этой ситуации.

Служивый с интересом наклоняет голову к плечу и даже изображает какое-то подобие улыбки:

– Центральный Сектор номер двенадцать, Содружество Федераций. Так откуда и куда следуете?

– Да чтоб я сам так знал.

Он предсказуемо подбирается, серьёзнеет и выпрямляется в кресле:

– Вы понимаете, что в своём текущем статусе вы не имеете права на пересечение границы?

– Заранее согласен с каждым вашим словом. Никаких претензий не имею ни к вам лично, ни в адрес служебных процедур, в будущем в том числе. Определяемых как действующим законодательством, так и ведомственными приказами и инструкциями вашей линии подчинения.

– Хм? – в его взгляде снова примерно половину секунды мелькает любопытство.

– Заранее полагаюсь на ваш процессуальный аппарат, – продолжаю изображать солдата Швейка. – Свою личность назвать не в состоянии по причинам медицинского характера: чётко ощущаю симптомы ретроградной амнезии. – Неосознанно копируя его манеру, тоже выпрямляюсь по стойке смирно.

"Не знаешь, что делать, действуй по уставу". Правило идиотское, но тем не менее.

Устав в данном случае будет не мой, а его, но, надеюсь, человеческие варианты в нём тоже в наличии.

Рассуждая цинично, говорят вокруг на языках в той или иной степени мне не чужих. Русский так и вовсе родной. В первую очередь и в том числе.

– Пожалуйста, назовите свою настоящую личность, – от улыбки на лице начальника смены не остаётся и следа.

Очередь за моей спиной в первый момент затихает, потом начинает активно перешёптываться. В основном не по-русски, но в целом понятно. Примерно как если бы кто-то был из Нукуса.

– Я не уверен, что смогу назвать свою личность достоверно, – если подумать, лучшая стратегия при данных обстоятельствах – это чистая правда. Наверное. – Могу сказать то имя, которое помню как собственное рефлекторно. Говорить?

Ну а чего. Виктор Островских, в местной базе биометрии этого тела всё равно нет. В случае аппаратных проверок на правдивость, буду абсолютно искренне доказывать, что это я и есть.

– Нет, – он спокойно качает головой, затем щёлкает ногтем по виртуальной кнопке на своём дисплее. – Вы временно задержаны для установления личности.

Прозрачные стенки по бокам, образующие коридоры к капсулам, слегка вздрагивают: из пола позади меня поднимается ещё одна панель.

Она отделяет меня от основной очереди.

– Пожалуйста, соблюдайте спокойствие! – тип в кабине переключил микрофон на громкоговоритель. – Стандартная процедура! Пожалуйста, не толпитесь! Пройдите на соседние дорожки!

Его голос звучит на весь зал.

Если бы меня кто-то сейчас спросил, я бы ему честно ответил: устав я ненавидел всегда, добросовестно и искренне. Хотя на разных жизненных этапах и уживался с ним (через силу).

В голову спонтанно приходит мысль, которую тут же и озвучиваю в окошко:

– Подскажите, пожалуйста, как мне сейчас лучше всего себя вести?

Старший смены удивлённо открывает глаза, следом рот.

– Я не играю, не изображаю, не провоцирую. – Говорю чистую правду, надеюсь, убедительно. – Вы сейчас предупредили меня о моём задержании. Я изо всех сил хочу оставаться в рамках закона, поэтому спрашиваю у вас, как у должностного лица: как мне сейчас себя

правильно

вести, чтобы минимально пострадать? Чтоб максимально облегчить следующую работу вас и ваших спортсменов, которые сейчас прибегут меня задерживать? Цель: в кратчайшие сроки решить это недоразумение.

– Соблюдайте все законные требования представителей власти, – он наконец отмирает. – Этого достаточно.

– Так и тянет спросить, каким образом человек без памяти может отличить законные требования от незаконных, – бормочу себе под нос. Затем говорю громче. – А конкретнее?

– Сложите руки за спину и повернитесь спиной сюда, – он указывает на проход, по которому в мою сторону уже марширует пятёрка людей в амуниции астронавтов. – Ведётся запись. Вы обладаете правами перемещаемого лица, которые в развёрнутом виде будут…

Дослушать самое интересное у меня не получается.

Торопясь выполнить его то ли совет, то ли инструкцию, я добросовестно поворачиваюсь спиной к космонавтам. Складываю руки за спиной. Даже слышу, как сзади отъезжает та пластина, что отделяла меня от них (туда шли передо мной все те, у кого с личностью было благополучно: она разблокируется после успешной идентификации).

А затем в моей голове второй раз за эти сутки зажигается лишнее солнце (на сей раз, для разнообразия – в районе затылка).

* * *

Аман добросовестно дошёл до кухни и даже воткнул кнопку электрочайника – вскипятить воду.

Через какое-то время в служебной сетке, в которой он сейчас сидел через нейро-концентратор, замигало оповещение от старшего смены: "Смежники, ваш выход!".

Параллельно с этим, по официальному каналу прошло уведомление о задержании странного типа для его последующей идентификации.

Аман чертыхнулся, проклиная собственное любопытство, и вышел в коридор:

– И как вы только успеваете так быстро одеваться?

Мимо прошли те самые смежники, которых звал босс, числом почему-то пятеро. Они шагали в направлении заблокированного стакана.

Сержант пошёл следом.

Отсутствующий в базе мужик дисциплинированно стоял спиной к проходу, сложив руки за спиной, и о чём-то разговаривал с мастер-сержантом.

Один из пятёрки явно решил развлечься: сразу после открытия турникета в его руке мелькнул штатный парализатор и странный тип повторно повалился на бетонное покрытие.