Изоляция

А затем и вовсе наступила полная темнота.

* * *

Где-то совсем в другом месте и времени.

Сотрудник службы контроля внутренней миграции в наряде по проверке документов откровенно скучал.

С одной стороны, работа была не бей лежачего, плюс не без личного интереса (хотя и не на этой тумбочке, конечно; здесь – так, регулярное бесплатное обязалово).

С другой стороны, любое хлебное место требует жертв. В его случайно такой жертвой была скука.

Пассажиры очередного рейса, выстроившиеся друг другу в затылок, дисциплинированно один за другим хлопали ладонями по изрядно подсевшему биометрическому сканеру (возраст даже технику не красит, а новое оборудование только годами обещают, ставить же никто не торопится).

Через секунду искусственный интеллект добросовестно высвечивал на рабочем мониторе имя, фамилию, возраст пассажира и всё прочее, что полагается для учёта в таких случаях.

Отдельной строкой шла пометка: "Заявленная личность соответствует идентифицируемой".

Внезапно один из стоявших в очереди привлёк внимание не только сержанта, а и всех остальных в очереди: мужик славянской внешности лет двадцати пяти – тридцати словно в момент отключился после щелчка тумблера.

Рейс с юга, машинально отметил про себя сержант.

Вначале у светловолосого в коленях подогнулись его ноги, причём правая раньше левой. Затем его тело закрутилось по спирали и со всего духу врезалось в пол (а что, почти полуторная тяжесть, как-никак. Здесь вам не метрополия).

Сержанту на какое-то мгновение стало весело: вначале в бетонный пол со всей дури врезалось колено типа – аж гул на весь зал пошёл. Такое не сыграешь.

Затем следом за мениском в каменное покрытие ударила голова пассажира.

– Подозрения в симуляции снимаются как необоснованные, – продолжая с интересом наблюдать за развитием событий, пробормотал для отчётности в микрофон жетона Аман. – Такое не сыграешь.

Под черепом типа мгновенно образовалась лужа крови. Мужик пару раз конвульсивно дёрнул начали левой ногой, правой ногой, затем руками – и вдруг сел.

Заозиравшись по сторонам, европеоид ошарашено захлопал глазами.

Вечно сочувствующие женщины из очереди подлетели, помогая незнакомцу подняться. Сразу несколько рук с трёх сторон вытерли ему с виска кровь, переговариваясь между собой.

– Медицина отставить! – добросовестно скомандовал сержант в микрофон, поскольку тип уже вполне уверенно держался на ногах и вроде даже вполне связно разговаривал. – Помощь не нужна, пришёл в себя сам!

Мало ли. Вдруг у блондина вообще нет страховки либо доступ к медицине обрезан за долги. Плати потом из своего кармана врачам плюс извиняйся перед дежурной бригадой.

Было бы ради кого.

– Веселишься? – прозрачная дверь капсулы распахнулась за спиной и отозвалась голосом старшего смены.

– Готов с тобой поменяться хоть сейчас, – равнодушно ответил Аман начальнику, не оборачиваясь. – Хочешь – садись и веселись вместо меня. А я пойду чайку шарахну.

– Не-а, рано ещё. Через полчаса где-то. – Замок за спиной защелкнулся.

Формально, покидать место без согласования запрещено до конца смены. Но на самом деле никто так не упирается: разумеется, и в туалет можно выйти, и в буфет, и в служебные помещения, где есть даже мини-кухня.

С девчонками из соседних стаканов поболтать, если и они на перерыве.

Старшие смен, теоретически не участвующие в процессе проверки, на практике регулярно подменяют сотрудников. Неписаные правила и обычаи, которые есть в любом аналогичном коллективе.

Место перед сканером опустело: очередная пассажирка, подталкивая в спину пятилетнего сына, вышла через турникет в открытую зону.

Очередь к этому времени сердобольно протолкнула пострадавшего вперёд и он с идиотским выражением лица заглядывал сейчас в окошко капсулы.

Последнее находилось где-то на уровне его груди, оттого парняге пришлось смешного согнуться в три погибели:

– Слеметсіз бе, мен… (Здравствуйте, я…) – детина зачем-то принялся выдавливать из себя слова какого-то архаичного диалекта родной Аману речи, так и стреляя глазами туда-сюда.

Интересно, это он от того, что головой в бетон приложился? Или отбой симуляции был сыгран зря?

Сержанту впервые за смену стало интересно – хоть какое-то разнообразие. К тому же, лично для него никакой угрозы в любом случае не существовало:

– Чего корячишься? Ты чё, не русский? Нормально говорить не можешь?

Лицо типа, разумеется, красноречиво говорило само за себя, кто он по происхождению.

– Вы говорите по-русски? – похоже, что искренне удивился тип. – Да, я русский! Очень приятно! Подскажите, что я сейчас делаю по правилам?

Аман взглянул на странного пассажира совсем другими глазами и добросовестно щёлкнул ногтем большого пальца по сектору «внимание» на жетоне:

– Да, разумеется, я говорю по-русски. Как и все здесь. Почему спросили?

Сержант не беспокоился: его действия в данной ситуации были очень чётко регламентированы. Главное – свято соблюдать параграфы.

На какую бы тему ни чудил блондин, закон и процедуры очень жёстко ограничивают коридор его личных возможностей.

В виртуальном наушнике пришло подтверждение от резервной смены и смежников: "Приняли. Начнёт бузить – подключаемся. Пока классифицирован как не представляющий опасности".

Решение закрепить за каждым подобным пунктом специально вооружённые подразделения когда-то казалось абсурдом. Сейчас же Аман только лениво позёвывал, будучи уверенным в своей полной защищённости. Что бы странный мужик ни задумал.

– Женщины в очереди говорили на другом языке, – пояснил тип. – Я его местами понимаю, но раньше не сталкивался. Затем увидел ваше лицо и подумал, что тюркские… – парняга замялся.

Видимо, не знал, как сказать об азиатской внешности большинства людей вокруг.

Сержант щёлкнул большим пальцем в жетон ещё раз: мужик, не знающий элементарного и не ориентирующийся в происходящем, в реальности был возможен вряд ли.

Значит, что-то нештатное.

– Руку в сканер, – спокойно предложил Аман. – Выпрямиться. Смотреть в камеру.