Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)

— Я приказала отнести ей еду в комнату. Не может же она обедать вместе с нами! В конце концов она не гость, ведь вы пригласили ее сюда работать, — отвечает Клод.

Лицо графа темнеет от гнева.

— Что за глупости! Буланже, пожалуйста, еще один прибор. И тотчас же ступайте в комнату мадемуазель Лоусон и передайте, что я ожидаю ее к обеду.

Я ждала. Обед на подносе остывал. Но мои надежды не сбылись. Никто за мной не пришел. Ну, теперь-то уж я должна была бы наконец понять, какая я дура! Эта женщина, несомненно, являлась его любовницей. Он выдал ее замуж за Филиппа с тем, чтобы она находилась в замке, не вызывая своим присутствием скандала, поскольку был достаточно умным, чтобы не понимать: даже короли должны соблюдать определенную осторожность.

Что же касается меня, то я была всего-навсего странной англичанкой, одержимой работой и с которой можно провести время, если не подворачивается более стоящее занятие.

Но когда под рукой была Клод, то в моем присутствии, естественно, больше не нуждались. Тем более что Клод была теперь хозяйкой замка.

Неожиданно проснувшись, я ощутила, что кто-то находится в моей комнате.

— Мадемуазель… — Женевьева подошла ко мне с зажженной свечей в руке, — этот стук… Вы просили, чтобы я сказала вам, если снова услышу его.

— Женевьева… — Я села в постели, все еще стуча зубами от страха. Перед самым пробуждением мне снились какие-то кошмары. — Который час?

— Час ночи. Этот стук разбудил меня. Тук-тук… Я испугалась, а вы, помните, сказали, что мы пойдем и посмотрим вместе.

Я сунула ноги в тапочки и быстро накинула халат.

— Но я считала, что все это ваши выдумки, Женевьева.

Она покачала головой.

— Все было также, как и раньше. Тук-тук… так, как будто кто-то пытается дать знать, где они находятся.

— Где?

— Пойдемте в мою комнату. Там все слышно.

Мы с ней отправились в детскую, которая была расположена в самой старой части замка.

— Вы разбудили Нуну? — спросила я Женевьеву.

Она отрицательно покачала головой.

— Нуну трудно добудиться. Она говорит, что когда засыпает, то спит как убитая.

Мы пришли в комнату Женевьевы и прислушались. Кругом было тихо.

— Подождите минутку, мадемуазель, — попросила она. — Он то замолкает, то появляется снова.

— С какой стороны?

— Н-не знаю… Думаю, снизу.

В этой части здания находилась подземная тюрьма. Женевьева знала об этом, и для девочки с ее воображением подобное обстоятельство могло сыграть свою роль.

— Он скоро снова раздастся, — прошептала Женевьева. — Я знаю…

Мы сидели, напряженно вслушиваясь. Где-то вдалеке прокричала птица.

— Это сова, — сказала я.

— Конечно, сова. Думаете, я этого не знаю. Вот! Слышите… тук-тук. Тихонько, затем громче.

— Это внизу, — сказала я. — Пойдемте посмотрим, и если нам удастся, то выясним, что происходит.

Я взяла у нее свечу и пошла вниз по лестнице. Вера Женевьевы в мое мужество придавала мне силы. Хотя мне было довольно страшно бродить ночью по замку, как мы это делали сейчас.

Мы подошли к двери оружейной и немного подождали, прислушиваясь. Раздающийся вдалеке звук теперь был отчетливо слышен. Я не могла понять, что это такое, но почувствовала, как мурашки побежали по телу. Женевьева схватила меня за руку, и в колеблющемся свете свечи я увидела ее испуганные глаза.

И в этот момент мы снова услышали этот стук. Он шел снизу, из подземной тюрьмы.

Больше всего на свете мне хотелось вернуться назад и оказаться в своей комнате. Я была уверена, что Женевьева чувствовала то же самое, но, поскольку не предполагала, что я могу поступить подобным образом, мне приходилось скрывать свой страх. Очень легко быть смелым днем, и совсем другое дело ночью.

Девочка показала на каменную винтовую лестницу, и я, придерживая полы халата рукой, в которой сжимала свечу, стала спускаться вниз, держась другой рукой за веревочные перила. Идущая вслед за мной Женевьева внезапно оступилась и подалась вперед. К счастью, она упала на меня, что помешало ей скатиться по лестнице. Она негромко вскрикнула и тут же зажала рот рукой.

— Все в порядке, — прошептала Женевьева, — я запуталась в халате.

— Ради Бога, подберите его повыше.

Она кивнула, и несколько секунд мы стояли на лестнице, пытаясь обрести спокойствие. У меня сильно билось сердце, и я знала, что у Женевьевы тоже. Я надеялась, что она вот-вот предложит повернуть обратно. И тогда я охотно согласилась бы. Но стойкая вера в мою неустрашимость помешала ей произнести эти слова.

Это же совершеннейший абсурд, думала я. Что я здесь делаю, расхаживая ночью по замку? А если нас увидит граф? Какой же я буду выглядеть дурой. Сейчас надо вернуться в свои комнаты, а утром рассказать ему о странных звуках. Но, если я так поступлю, Женевьева подумает, что я испугалась. И не ошибется. Если бы я не пошла сейчас с ней, она потеряла бы ко мне все то уважение, которое я с таким трудом завоевала. И если я собираюсь помочь ей освободиться от живущих в ее душе демонов, которые толкают ее на странные поступки, я должна сохранить свой авторитет.

Я подняла подол повыше, спустилась до конца лестницы и, оказавшись на нижней ступеньке, с силой толкнула обитую железом дверь подземной тюрьмы. Дверь поддалась. Впереди зияла темная пещера, от вида которой мне еще больше, чем раньше, захотелось вернуться назад.

— Вот откуда идет этот звук, — прошептала я.

— О, мадемуазель, я не могу туда идти.

— Это всего лишь старые камеры.

Женевьева потянула меня за руку.

— Пойдемте обратно, мадемуазель!

Было бы безумием идти вперед, имея всего одну свечу в руке, которая едва освещала нам путь. Пол в подземелье был неровным, и падение Женевьевы на лестнице было для нас серьезным предупреждением. Здесь падение было бы куда более опасным… Так я уговаривала себя вернуться. Но правда заключалась в том, что я инстинктивно понимала: надо идти вперед.

Я подняла свечу высоко над головой и увидела старые стены, покрытые плесенью. Темнота казалась бесконечной. Я могла видеть только одну или две камеры с огромными цепями, в которых держали закованных узников.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросила я.

Мой голос отозвался зловещим эхом. Женевьева прижалась ко мне всем телом, и я почувствовала, как она вся дрожит.

— Здесь никого нет, Женевьева, — попыталась я ее успокоить.

Она еле слышно повторила:

— Пойдемте отсюда, мадемуазель.

— Хорошо, мы придем сюда днем.

— О да… да…

Девочка схватила меня за руку и потянула за собой. Я уже хотела поспешить вслед за ней прочь из этого места, но почему-то вдруг почувствовала, что совсем рядом, в темноте, кто-то внимательно следит за мной… искушая шагнуть в эту темноту навстречу опасности.