Just got broken

— Сережки. Я передал тебе шкатулку…

Маринетт сжала руки в кулаки. Против воли. Закусила нижнюю губу, смаргивая снова наворачивающиеся слезы.

Это был он. Словно сотню лет назад. Она вспомнила.

— Я услышал твои слова, — он немного подождал, обдумывая слова, — и могу тебе помочь.

Дюпэн-Чэн чуть расслабилась и, набравшись смелости, сделала несколько шагов вперед.

— Как? — словно не своим голосом спросила она, сглотнув.

Мастер потянулся во внешний карман на рубашке и вытащил небольшой пузырек, в котором находилась фиолетовая жидкость. Он взял его в руку и, кивнув на него, снова обратился к Маринетт.

— Этот эликсир я хранил на особый случай. Экстренный, — он заглянул девушке в глаза. — Твой случай.

Дюпэн-Чэн уже не на шутку заинтересовалась и присела на стул, внимательно продолжая слушать.

— Если ты его выпьешь, твоя личность разделится на два самостоятельных человека: на ЛедиБаг, — он запнулся, — и Маринетт.

— О, Боже, — выдохнула девушка, расширив глаза. — Это значит, что я смогу…

— … освободиться от привязанному к твоим запястьям грузу, — закончил он за неё. — Спасительница Парижа останется, а ты сможешь снова жить той жизнью, которая была у тебя до того момента, как ты споткнулась на светофоре, встретив меня, и рассыпала свои пирожные…

Маринетт громко выдохнула, цепляясь взглядом за свою заветную мечту в его руках, и встала с места, подходя ближе.

Она сможет жить. Жить, как обычный подросток.

Этого она и хотела. Никакой героической ерунды, никакой опасности для жизни близких ей людей.

Никакого Бражника.

— Согласна, — кивнула она, протягивая вперед руку.

Мастер отдал ей пузырек без лишних слов, а Маринетт…

Боже, Маринетт.

Если бы не нависшее над её головой облако горя, если бы не затуманенное болью сознание, если бы были здоровые нервы и отсутствовало душевное расстройство…

Она бы поняла.

Она бы увидела. Не смогла бы не заметить.

Но она ловко открывает пузырек и разом заглатывает содержимое флакончика, громко сглотнув.

Мятная жидкость покатилась по пищеводу, все ещё слабым привкусом отдаваясь во рту.

Сначала Маринетт улыбнулась, ведь теперь все должно будет стать хорошо.

Но потом она посмотрела в сторону мастера, и улыбка пропала с её лица. На его месте порхала фиолетовая бабочка.

И она всё поняла.

Но было поздно.

Живот скрутило узлом, и Маринетт согнулась пополам, вскрикнув от резкой боли.

Боже, девочка.

Ты только что собственноручно подписала себе приговор.

И пути назад у тебя уже нет.

========== 02. Сыграем ещё ==========

Тело резко заломило так, словно под кожу ввели разом три сотни игл.

Маринетт зажмурилась и попыталась закричать, но вместо голоса из словно окутанной огнем глотки вырвался лишь сдавленный хрип.

Кожа на дрожащем теле девушки почти плавилась, и она чувствовала это.

Чувствовала, как внутри все разрывается на сотни кусков, ошметками разлетаясь по капсуле тела.

Причиняя резкую боль, которая набатом отдавалась в помутившемся сознании.

И в какую-то секунду Маринетт ощутила, как в грудной клетке что-то начало больно тянуть.

Она запрокинула голову вверх, вытянув по сторонам руки, и, крепко стиснув челюсти, зажмурила глаза.

Тянущаяся патокой боль прекратилась через несколько секунд, которые показались ей вечностью.

Дюпэн-Чэн медленно открыла глаза, понимая, что против воли от боли вышибло несколько слезинок.

И она замерла.

Прямо перед ней, сверкая алым латексом, с сжатыми в кулаки руками, стояла в расслабленной позе точная копия её. В образе ЛедиБаг.

Маринетт недоверчиво окинула своё отражение взглядом.

Всё тот же костюм. Все та же маска. Те же два темных хвоста по бокам.

Но глаза.

Боже, эти глаза.

Отливающие чернотой. Пропитанные ею.

Грязной, тягучей.

Которая заволакивает не только радужку, но и глазное яблоко в целом.

Просто бездонные омуты. Чертова дорога в Ад.

Новая ЛедиБаг презрительно скривилась, окидывая взглядом Маринетт.

— Посмотрите, какое жалкое создание смотрит сейчас на меня своими щенячьими глазами.

Дюпэн-Чэн непроизвольно прекратила дышать, глядя на неё.

Это была не та Спасительница Парижа, которую она ожидала увидеть.

Это было что-то совершенно иное.

Что-то, в чем была сосредоточена всегда глубоко запрятанная в душе Маринетт ненависть.

Скрываемая злоба, тайные мысли, чувства.

И Маринетт всё поняла.

Это была не часть её. Это была совершенно другая личность.

Которая знала всё о Дюпэн-Чэн.

Абсолютно.

— Ты — не я, — тихо прошептала Маринетт, отрицательно мотая головой из стороны в сторону.

Леди выдавила на лице змеиную улыбку, глядя на неё со слегка опущенной вниз головой.

— О, да. Тут ты права, — усмехнулась она. — Знаешь, как надоедает тысячи лет быть оболочкой других людей? Делать добро, которое мне к черту не нужно?!

Девушка только сильнее почувствовала закручивающийся в груди комок страха, когда Леди посмотрела на неё с нескрываемой насмешкой.

— Ты такая слабая, Маринетт Дюпэн-Чэн, — протянула она, притворно сочувственно причмокивая губами. — Наверное, именно поэтому мастер — такой же слабый — выбрал тебя.

Маринетт сглотнула, попятившись назад.

— Что ты… Что ты сделаешь? — против воли запинаясь на словах, пролепетала она.

Леди наигранно злобно засмеялась, запрокинув голову вверх, а после лениво опустилась на крутящийся стул Маринетт, закинув одну ногу на другую.

— В твоих услугах я больше не нуждаюсь, — спокойно отозвалась Леди, торжествующе улыбаясь. — Ты дала мне свободу.

Леди схватила со стола простой карандаш и начала его крутить между пальцами, параллельно с этим поднимаясь с места и шагая в сторону зеркала.

— Я даже готова оставить тебя в живых за такой подарок, — беспечно продолжила она, рассматривая свое отражение. — Да, капсула тела не комильфо, но мне грех сейчас жаловаться.

Она широко улыбнулась, поправляя волосы и думая о том, что всё равно отстрижет эти ненавистные хвостики под корень.

Маринетт всё ещё стояла в дальней части комнаты. Хаотично соображая.