К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер

— От вашего зелья должен сейчас идти легкий серебристый пар, — сказал Снегг, когда до конца урока оставалось десять минут.

Гарри, весь взмокший от пота, в отчаянии оглядел подземелье. От его котла валил густой темно-серый пар; котел Рона испускал зеленоватые искры. А вот над зельем Гермионы стоял мерцающий серебристый туман. Взглянул, и только.

— Неплохо, мисс Грейнджер, — заметил Снегг, ставя у себя в журнале пометку, — вижу, что за лето вы не перестали удивлять меня своими талантами к зельям.

— Благодарю, профессор, — сказала Гермиона.

Проходя мимо котелков гриффиндорцев, Снегг лишь изредка ставил положительные отметки, так как большинство студентов ненавидели его предмет. Однако, пройдя мимо котелка Симуса, он остановился. Также, как из зелья Гермионы, из котла Симуса появился серебристый туман.

— Я удивлен, мистер Финниган, что у вас получилось это зелье, — сказал Снегг, затем направился к столу Гарри.

— Почему?

— Потому что Зельеварение для вас — это как для мистера Уизли — трансфигурация, — ответил Снегг, чем оскорбил Рона.

Это означало, что придраться не к чему. Но над котлом Гарри Снегг остановился и посмотрел в него с жуткой ухмылкой. —

— Поттер, что это, по-вашему, такое? — Гермиона обернулась. Их с Лавандой парта была позади Рона и Гермионы.

— Умиротворяющий бальзам, — выдавил из себя Гарри.

— Скажите мне, Поттер, — мягко сказал Снегг, — вы читать умеете? — Драко закатил глаза.

«Господи, Поттер…»

— Умею, — ответил Гарри, крепко стиснув волшебную палочку.

— Тогда прочтите, пожалуйста, третий пункт инструкции. — Гарри посмотрел на доску. Сквозь разноцветный пар, наполнявший теперь подземелье, разглядеть написанное было не так-то легко.

— «Добавить толченого лунного камня, помешать три раза против часовой стрелки, варить на слабом огне семь минут, затем добавить две капли сиропа чемерицы». — Его сердце упало. Он не добавил сиропа чемерицы. Просто варил семь минут, а потом перешел к четвертому пункту инструкции.

— Вы сделали все, что написано в третьем пункте, Поттер?

— Нет, — очень тихо ответил Гарри.

— Простите, я не расслышал.

— Нет, — повторил Гарри громче. — Я забыл про чемерицу.

— Я знаю, что вы про нее забыли, Поттер, и это означает, что ваша работа яйца выеденного не стоит. Эванеско!

Приготовленное Гарри зелье исчезло; он, как дурак, стоял над пустым котлом.

— Тех из вас, кто справился с чтением инструкции, прошу наполнить вашим зельем колбу, снабдить ее наклейкой с разборчиво написанными именем и фамилией и поставить на мой стол для проверки, — сказал Снегг. — Домашнее задание на четверг: двенадцать дюймов пергамента о свойствах лунного камня и его использовании в Зельеварении. Мисс Грейнджер, вас я попрошу остаться!

Гермиона выполнила поручение Снегга, поставив свою колбу на его стол. Когда все вышли, она подошла к столу декана.

— В мой кабинет, — грубо сказал он.

Кабинет Снегга не изменился, всё такой же мрачный и неприятный на вид. Гермиона хоть и была с факультета Слизерин, но не любила бывать в кабинете своего декана. Снегг прошёл вперёд, и сел за свой стол, указав Гермионе стать напротив. Девушка так и сделала.

— Ко мне подходила профессор Амбридж, — сказал Снегг, и Гермиона поняла, из-за чего он попросил его задержаться. Снегг потёр брови, затем посмотрел на ученицу, — я понимаю, что тебе трудно из-за того, что Поттеру никто не верит, лишь большинство, понимаю, что Амбридж всех раздражает, меня в том числе. Но неужели нельзя было промолчать, когда она дала тебе пощёчину? — Гермиона фыркнула, — я бы всё понял, но заговорить с ней после такого…

— А что я должна была сделать, промолчать?

— Именно, — сказал Снегг, — в таком случае это дело дошло бы до директора, — он был недоволен, — а теперь, виновной сделают тебя.

— Знаю…

— Знает она, — огрызнулся Снегг. Пригладив свои волосы, он подошёл к Гермионе и поднял её лицо за подбородок, — я доверил тебе пост старосты, никогда не сомневался в твоем уважении ко мне или ученической верности, однако я прошу тебя, умерь свой пыл. По крайней мере, на время.

— Как так можно?! — воскликнула Гермиона, — вы знаете, я…

— Я знаю тебя даже лучше, чем ты сама, — сказал за неё Снегг, — однако Амбридж — доверенное лицо министра. Ты — одарённая девушка, и я не хочу, чтобы твои способности дошли до ушей Фаджа. Сделай это ради школы, прошу.

— Хорошо… — кивнула Гермиона.

— Можешь идти, у вас сегодня мало уроков.

Гермиона вышла из кабинета декана не довольная. Она не могла поверить, что Амбридж всё-таки пожаловалась на неё. Злость пробирала до мозга костей. Настроение было настолько испорчено, что она уже была готова не идти на обед, но передумала, решив не оставлять своих друзей.

Комната Гермионы

Кинув свою сумку на кровать и скинув мантию, Гермиона уже была готова пойти на обед в Большой зал, как вдруг залетела сова. Гермиону это удивило, и она поспешила покормить сову, затем взяла письмо из её клюва. Это было письмо от Сириуса:

«Гермиона, это пока что моё последнее письмо тебе, так как велика опасность вмешательства других лиц. Я не хочу, у подвергать или тебя или Гарри опасности, поэтому некоторое время писать не буду. Я слышал, что тебе досталось от Амбридж. Она опасна, будь готова к тому, что она будет вымещать на тебе зло, потому что ты — маглорожденная. Сириус».

Гермиона положила письмо в ящик, затем вышла из комнаты, закрывая комнату отдыха старост на ключ.

Большой зал

Из-за того, что Люпин сказал быть осторожнее, Гермиона не стала рассказывать Панси о письмах Сириуса, не хотела рисковать. Когда она села рядом с Драко, то друзья сразу же полезли с распросами.

— Зачем он просил остаться? — прошептала Панси.

— Из-за моей перепалки с Амбридж, — сказала Гермиона, — сказал, что с ней связываться опасно.

— Это и ежу понятно, — сказал Блейз, — короче, ничего нового ты о ней не узнала.

— Ну… как сказать…

— Ты что-то узнала?

— Простите, я не могу вам теперь все рассказывать, — сказала Гермиона, чем удивила своих друзей.

— Ты не доверяешь нам?

— Доверяю, но… Люпин попросил держать рот на замке некоторое время, — сказала Гермиона, — это для безопасности Сириуса и остальных.

— Да мы никому не скажем, — огрызнулась Панси, — мы — могила, кому, как ни тебе это знать?