К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер

— Ближе к делу, — сказал Римус.

— Что если Волан-Де-Морт создал крестраж? — это удивило Римуса, — этим объясняется его исчезновение, а не смерть. Ведь если крестраж существует, из-за этого Волан-Де-Морт и не погибает.

Селестина завершила пение на очень долгой, высокой ноте, из приемника понеслись громкие овации, к которым с энтузиазмом присоединилась и миссис Уизли.

— А уже кончилось? — громко поинтересовалась Флер. — Слава’богу это такое ст’гашное…

— Ну что же, по стаканчику на ночь? — еще громче спросил мистер Уизли, вставая. — Кто желает яичного коктейля?

— Чем вы в последнее время занимались? — спросил Гарри у Люпина, когда мистер Уизли торопливо отправился за коктейлем, а все остальные, потянувшись, начали переговариваться друг с другом. Гермиона хотела встать, но Гарри сказал, что она может остаться.

— О, сидел в подполье, — ответил Люпин. — Почти в буквальном смысле слова. Потому я и не писал, Гарри. Посылать тебе письма — значило бы вы¬дать себя. Я мог писать только Гермионе.

— О чем вы?

— Я жил среди моих собратьев, моей ровни, — сказал Люпин и, увидев непонимающий взгляд Гарри, прибавил: — Среди оборотней. Почти все они встали на сторону Волан-де-Морта. Дамблдору требовался шпион, а я словно для того и создан. — В голосе его прозвучала горечь, возможно, Люпин и сам заметил ее, потому что, продолжая свой рассказ, улыбался уже с большей теплотой: — Я не жалуюсь, работа необходимая, а кто выполнит ее лучше меня? Но завоевать их доверие было трудно. По мне ведь сразу видно, что я пытался жить среди волшебников, понимаешь? А они из нормального общества изгнаны, живут особняком, воруют, а иногда и убивают, чтобы прокормиться.

— Но чем им так нравится Волан-де-Морт? — удивилась Гермиона.

— Они думают, что при его правлении их ждет лучшая жизнь, — ответил Люпин. — И спорить с этим, когда среди них Сивый, трудно…

— А кто такой Сивый? — спросил Гарри.

— Ты не слышал о нем? — Пальцы Люпина дрог¬нули и сцепились на коленях. — Фенрир Сивый, пожалуй, самый лютый из живущих ныне оборотней. Целью своей жизни он видит в том, чтобы перекусать и заразить как можно больше людей, — хочет создать столько оборотней, что они смогут одолеть волшебников. Волан-де-Морт пообещал ему в обмен на службу любое количество жертв. Сивый предпочитает детей… «Кусайте их юными, — говорит он, — растите вдали от родителей, в ненависти к нормальным волшебникам». Волан-де-Морт и прежде угро¬жал людям тем, что напустит Сивого на их сыновей и дочерей, и, как правило, эта угроза давала нужные результаты. Люпин помолчал, затем прибавил: — Сивый-то меня и покусал.

— Что? — изумленно переспросили Гарри и Гермиона в один голос.

— Вы хотите сказать, когда… когда вы были ребенком? — удивилась Гермиона.

— Да. Мой отец оскорбил его. Я очень долго не догадывался, кто из оборотней напал на меня, а Сивого даже жалел, думал, что он не способен владеть собой — ведь к тому времени я уже знал, что испытываешь, когда превращаешься в волка. Правда, к Сивому все это отношения не имеет. Незадолго до полнолуния он устраивается неподалеку от своих жертв, достаточно близко, чтобы нанести быстрый удар. Он все обдумывает заранее. Вот это существо Волан-де-Морт и использует, чтобы править оборотнями. Не стану притворяться, мои доводы, доводы разума, почти не способны противостоять тому, о чем твердит Сивый: дескать, мы, оборотни, заслуживаем крови, мы обязаны мстить нормальным людям.

— Но ведь и вы нормальный! — с жаром восклик¬нул Гарри. — Просто у вас… трудности… Люпин расхохотался:

— Как ты иногда напоминаешь мне Джеймса! Он тоже бывало, говорил в компании, что у меня трудности «по мохнатой части». И люди оставались при впечатлении, будто я держу дома плохо воспитанного кролика. — Он принял от мистера Уизли стакан яичного коктейля, поблагодарил его, казалось даже, немного повеселел. Между тем Гарри ощущал прилив возбужде¬ния — упоминание об отце напомнило ему, что он собирался расспросить Люпина еще кое о чем.

— Вам не случалось слышать, чтобы кого-нибудь называли «Принцем-полукровкой»?

— Ну вот опять… — вздохнула Гермиона, — ты ещё Снегга спроси об этом!

— Отстань, интересно ведь, — буркнул Гарри.

— Полукровкой… как там?

— Принцем-полукровкой. — сказала Гермиона. Гарри вниматель¬но вглядывался в лицо Люпина, ища в нем призна¬ки внезапно оживших воспоминаний.

— Среди волшебников нет принцев, — улыбаясь, сказал Люпин. — Это что же, титул, который ты на¬мерен принять? Мне казалось, довольно будет и Из¬бранного.

— Ко мне это никакого отношения не имеет! — гневно произнес Гарри.

— Принц-полукровка — волшебник, когда-то учившийся в Хогвартсе, просто в руки Гарри попал его старый учебник по зельям. И вся эта книга исписана заклинаниями, которые изобрел он сам. Одно из них — Левикорпус… — сказала Гермиона, — этому заклинанию мы обучали Отряд Дамблдора.

— А, да, во время моей учебы в Хогвартсе оно было в большом ходу, — припомнил Люпин. — Когда я был на пятом курсе, никто несколько месяцев и шагу ступить не мог без того, чтобы не взлететь в воздух и не оказаться подвешенным за лодыжку.

— Папа им тоже пользовался, — сказал Гарри. — Я видел в Омуте памяти, как он подвесил Снегга.

Гарри постарался произнести это небрежным тоном, как брошенное вскользь замечание, не имеющее настоящей важности, но не был уверен, что ему это удалось, — улыбка Люпина стала уж слиш¬ком сочувственной.

За рождественский стол все, кто был в доме, усе¬лись в новых свитерах — все, кроме Флер (на которую миссис Уизли, по-видимому, тратить силы не пожелала) и самой миссис Уизли — ее украшало прекрасное золотое колье и новехонькая темно-синяя шляпа волшебницы, посверкивавшая ка¬мушками, сильно напоминавшими звездообразные бриллиантики.

— Это мне Фред с Джорджем подарили! Чудесно, правда?

— Видишь ли, мам, — грациозно поведя рукой по воздуху, сказал Джордж, — теперь, когда нам приходится собственноручно стирать носки, мы начинаем ценить тебя все больше и больше. Пастернака, Римус?

— Гарри, у тебя червяк в волосах, — весело сообщила Джинни и, перегнувшись через стол, сняла с его головы часть Кикимерова подарка; по шее Гарри побежали при этом мурашки, никакого отношения к червякам не имевшие. Гермиона, сидящая рядом с Джинни, услышала мысли Гарри, и улыбнулась.

— Кошма’г какой! — театрально содрогнувшись, сказала Флер.

— Да, не правда ли? — подхватил Рон. — Соуса, Флер? — Спеша услужить ей, он с такой силой сдернул со стола соусник, что тот взвился в воздух. Билл взмахнул палочкой, и выплеснувшийся соус, помедлив в воздухе, смиренно вернулся на свое место.

— Ты сове’гшенно как эта Тонкс, — сказала Рону Флер, закончив осыпать Билла благодарными поцелуями. — Она тоже вечно ‘гоняет…

— Я приглашала к нам на сегодня голубушку Тонкс, — сообщила миссис Уизли, с ненужной силой опуская на стол блюдо с морковью и одаряя Флер свирепым взглядом, — но она не появится. Ты с ней в последнее время не разговаривал, Римус?

— Нет, я вообще мало с кем виделся, — ответил Люпин. — Но ведь Тонкс есть, у кого погостить — ка¬кие-нибудь родные, не так ли?

— Хм-м, — произнесла миссис Уизли. — Может быть. На самом-то деле мне показалось, что девочка надумала провести это Рождество в одиночестве. — Она смотрела на Люпина с досадой, словно в том, что невесткой ее станет Флер, а не Тонкс, виноват был лишь он один. Гарри, глядя на Флер, подносившую Биллу на своей вилке кусочек индейки, думал, что битва, которую ведет миссис Уизли, проиграна ею еще в самом начале. Этот разговор напомнил ему, что у него есть связанный с Тонкс вопрос, с которым лучше всего обратиться к Люпину, — он знал о Патронусах все.