К далекому синему морю

– «Пушистый барсук», уважаемый, – бородатый кивнул, самодовольно и гордо, – лучшее место во всей губернии-с. И даже за ее пределами.

– Да что вы говорите?

– Именно так-с, имеем подтверждение от гостей из саратовских и прочих соседских земель, да-с. Высший уровень. Наивысочайший. Не девочки, богини. Имеется даже одна профессиональная порно-стар.

– Чего?! – Морхольд вздрогнул. Порно-стар… После двадцати лет Беды?!

– Снималась в специализированных фильмах. Сейчас ей не более тридцати пяти.

– Фу, ешкин кот, – Морхольд выругался, – хватит, пожалуйста. Будьте так добры, господин конферансье, не продолжайте.

Впрочем, в душе он ликовал. Саратовские и прочие, ишь ты. Значит, летают. Значит, шанс есть. И сами летуны. Хорошо.

– А вот и наше прекрасное заведение! – довольный бородатый так и светился, радуясь возможности поразить заезжую деревенщину увиденным. Да уж, Морхольд покачал головой. Их, богатых, не понять, куда там.

Сколько работающих генераторов есть в Кинеле? Десять. Это он знал точно. Постоянно работающих – пять. Два на мастерские и депо. Два на комендатуру и освещение части вынесенных постов. И один, самый слабенький, на больницу. На две имеющиеся там операционные. А ему как-то раз, когда пришлось доставать картечь из задницы, резали мясо при свете пяти керосинок. Дешевле выходило. Электричество в больнице врубали для операций детишек, родов, особо страшных случаев и, вполне обоснованно, для администрации и их семей.

Нефть, появившуюся после Беды из вроде выкачанных пластов, добывали с трудом. Хорошо, что оставшаяся база законсервированных остатков Мухановского месторождения помогала инструментами и сохранившимися технологиями. И небольшой НПЗ, сделанный в самом Кинеле, работал круглые сутки. И топливо стоило безумно дорого. А здесь?

Люди, люди, ядрена кочерыжка! Морхольду хотелось сделать что-то плохое. Ну как так можно, скажите, пожалуйста? Вон, за спиной, уставшие и замученные, целые семьи шли в дешевые ночлежки, мыться при лучинах, готовить на дровах. А это?

«Мулен Руж»… м-да. Хотя отсветы падали так, что читалось «Муден Руж». Хрен редьки не слаще, что и говорить. Прямо в точку. В цель, так сказать.

И еще, понимаешь, какой-то умелец умудрился из гибких неоновых палочек сделать прямо произведение искусства по сегодняшним меркам. Супругу Кролика Роджера. Только без платья. Белое и красное, светящееся и красивое. Морхольд вздохнул. Безумная трата горючего, что и говорить. Но и впрямь, красиво.

«Красная мельница», если он правильно понял название, находилась в самом здании аэропорта. Превращенного в крепость. С окнами, убранными сталью, кирпичной кладкой, с блоками по самому низу и с самыми настоящими ДОТами.

Крупнокалиберные пулеметы КПВ смотрели на мир грустно и внимательно. Их сородичи в лице ПК на фоне толстенных, упрятанных в дырчатые кожухи, обладателей 14,5 мм казались мелкими пукалками. Цену таким ошибкам Морхольд хорошо знал.

На крыше, если он правильно понял, крутились в сиденьях расчеты старых добрых ЗУ-23. Ну, и верно, как еще защищать небо, как не зенитными установками, да еще и спаренными?

– Охрана по высшему разряду, – продолжал разливаться бородатый, – никто и ничто не побеспокоит наших гостей.

Кроме, разве что, других гостей. Ну, или хозяев. Морхольд думал именно так и вряд ли ошибался. В таком месте по уши ребят, считающих себя королями постъядерного мира. Да-да, такое он уже встречал. Пусть и не в столь объемных масштабах с декорациями.

Он молча протянул конферансье три оставшихся в магазине патрона. Не обломится чаевыми и не побрезгует. Вблизи и сам бородатый, и его выпендрежный мех на отворотах оказались вытертыми и покрытыми для блеска каким-то жиром, а цилиндр так вообще вонял грязью, пригоревшим маслом и чем-то неуловимо вонючим, свойственным по старой памяти именно ночным клубам. Смесью никотина, спиртного, помады и блевотины.

Жуть, снова встрепенувшись, заволновалась и закрутила головой, высунувшись из-за отворота ОЗК-шного плаща. Но никто вроде не шарахался, и даже встреченная в меру красивая девочка, одетая в кожаное пальто, покосилась разве что с любопытством. Мол, что это за гламурная зверюшка у заросшего грязного типа в резине? Может, новое веяние и ей тоже стоит отыскать такую вот миленькую гадость с желтоватой кожей и жесткими рыжими, в крапинку, перышками?

Портье, одетый в самый обычный камфуляж и какой-то весь сильно уставший, на Жуть не обратил вообще никакого внимания. Зверек явно обиделся на отсутствие внимания и нырнул обратно за пазуху. Хандрить, наверное.

– Комнату?

– Номер. – Морхольд поставил рюкзак на пол и прислонил рогатину к стойке, устроенной из кабинки для пограничного досмотра документов. Металл лязгнул, но усач, лениво смотрящий на прибывшего, даже глазом не повел.

– Номер? С горячей водой, большой кроватью и завтраком? – все так же лениво поинтересовался портье.

– Именно так.

– Пятнадцать семерок или двадцать пятерок. Одна десятая стандартного слитка бывшего Сбербанка. И больше никакого бартера или обмена.

Морхольд задумчиво кивнул и достал свой аргумент. Второй, и последний, магазин с «Арго». Отсчитал необходимое и убрал магазин, сиротливо полегчавший. Сутки в уютном номере и с ванной? Да, да и еще раз да.

– В душевой отдельно есть банка с разведенной жидкостью от паразитов. Обработайте, пожалуйста, себя и одежду.

Коридорные отсутствовали, и рюкзак на второй этаж он дотащил сам. Да и черт с ними. Хотелось уже скинуть одежду и помыться. И поесть. И завалиться спать.

Когда он открывал дверь, позади скрипнуло. Уставший Морхольд, в мыслях уже возлежавший в горячей ванне с настоящей мыльной пеной, не успел обернуться. Только перехватил дернувшуюся было и выпустившую клычки Жуть. Еле успел, а то…

Нож, прижатый к шее, неприятно холодил. И был очень острым. Кровь из крохотного пореза уже потекла вниз.

Дом у дороги-7

Огонь в бочке трещал, разгонял холод, насколько мог. Рассеивал, пусть и немного, густую черную тьму ангара. Заставлял ее отползать подальше, бросал мягко-рыжий туман-сфумато на спящих людей.

Багира, сидя на разложенной плащ-палатке, старалась не оглядываться на них. На что там смотреть? Вот именно – «на что». Не «на кого», а «на что». К этой людской куче, густо пахнущей потом и недавним ужином, женщина относилась… не особо тепло. Но караулить их хуже от этого она не собиралась. Да, такая ее работа: защищать тех, кого порой самой хочется грохнуть.

Лежат, спят, кряхтят, сопят… пердят, прости Господи. Сколько среди них нормальных, настоящих? Немного. Багира это знала, чуяла звериным чутьем. Одноглазый, странный бродяга с лекарствами, поп и… все-таки, Чолокян. Наверное. Тут она не понимала полностью.

Казачатам Багира не доверяла совершенно. Насмотрелась на местных, спасибо, знаем, кушали. То со сметаной, то с дерьмецом. Куча тряпок, набитых вшами? Раньше таких близко не подпускали к подъездам, гнали пинками. А сейчас каждый третий такой.