К другим берегам

– Нет, вовсе нет. Не могу объяснить, почему... так получилось. Сказала примерно через месяц после свадьбы.

Женщина умолкла. Было слышно, как движется маятник в стенных часах. Комната, в которой располагался кабинет чиновника, была небольшая: кое-как умещался стол со старым, удобным креслом, узкий, двухстворчатый шкаф для бумаг, пару стульев у стола, и крохотный столик у двери, предназначенный, наверное, для секретаря. Женщина сидела на краешке стула, рядом со столом чиновника, опустив голову.

– Что было дальше?

– Он сказал: грех жить с разведенной. Я приняла его слова за шутку и предложила развестись, но это была не шутка. Он сказал, что не может стать вдвойне грешником.

Женщина подняла голову, посмотрела прямо в глаза чиновнику и спросила:

– Жить вместе - грех, разводиться - грех, что за религия такая?

– Вы не волнуйтесь...

– Простите меня, это все нервы. Я тогда подумала: все уладится. Да только ничего не уладилось. Все пошло кувырком. Он, с тех пор, не спал со мной. Поначалу я думала, что он ревнует меня к прошлому, и это пройдет. Да только ничего не прошло. А потом я поняла: он не станет больше спать со мной. Он любит меня, но спать со мной он не станет, а я ведь женщина, я не могу так. Я люблю его, но я женщина... женщина...

вот дела люди разводятся из-за измен или ссор а тут бред нужно быть ненормальным чтобы не спать с такой женой.

– А он нормальный? Вы уж извините меня,- сказал чиновник вслух.

Она кивнула. Волосы пружинисто закачались.

– Он хороший человек... Мне будет тяжело расстаться, а ему будет еще тяжелее. Только по-другому нельзя. Я не хочу изменять ему, но я женщина, и мне хочется иметь детей, и - все, что имеет жена от мужа.

– Да, да, я понимаю, понимаю,- повторил чиновник.- А муж ваш - духовное лицо?

– Нет.

– Но откуда эта религиозность?

– Я не знаю. Он говорил, что вера или есть, или ее нет, и если она есть - не следует узнавать причины.

– А вы никогда не ссорились из-за этого?

– У меня было чувство, будто муж сожалеет из-за того, что я не могу разделить его веру. Я чувствовала, что его это мучит... Знаете, я хотела бы верить, но - не могу. Нет у меня этого!

Женщина сидела на стуле очень прямо. Она молчала. Ее опрятные волосы свесились, точно и им нечего было сказать.

– Может все образуется?..

Женщина покачала грустными волосами.

– Нет, уже не образуется - поздно. Слишком поздно. Теперь я понимаю: нечего искать причину - ее просто нет. На первый взгляд все понятно, и можно отыскать причину, и разобраться во всем, а может, даже, и выход найти... Но, начнешь разбираться по-настоящему, и тогда понимаешь: все - пустое, нет никакого выхода. Только для вашей бумаги это слишком туманно, а вам ведь нужна ясность, верно?

Чиновник смотрел на эту странную женщину.

– А может не стоит разводиться?- сказал чиновник и тут же прибавил.- Мы обязаны так говорить, понимаете?

– Да, но это ни к чему. Вас что-нибудь еще интересует?

– Нет, спасибо. Думаю - все ясно. Через месяц-два, думаю, все должно закончиться.

– Хорошо, я могу быть свободна?

Чиновнику было жалко ее, но он ничего не мог поделать, разве только дать ход делу.

– Я сделаю все, что в моих силах,- сказал он.

– Я могу идти?

– Да, конечно. На следующей неделе зайдите подписать протокол.

– Хорошо.

Когда закрывшаяся дверь вытеснила её из кабинета, чиновник склонился над бумагой. Потом он вспомнил о деле, которое не мог закончить третий день и, отложив протокол, принялся за это старое дело, но из мыслей его никак не шла та женщина.

бывает же так пожалуй она права винить некого хорошо что ни я ни моя жена не религиозны до такой степени.

Чиновник попытался представить её мужа. Он почти был уверен, что человек этот должен носить бороду...

Чиновник оказался неправ. Процесс завершился разводом через не полных пять недель.

Две недели на отдых.

Ключ от квартиры хранился у соседки, и она поначалу не узнала его, а потом долго дивилась тому, как убегает время...

Одержанным ключом открыл дверь с прозрачным почтовым ящиком, хранящим на своей плексигласовой поверхности вырезанное имя умершего отца. В прихожей все было по-прежнему: зеркало, светильник над ним, обувной ящик за шторкой, дверь в комнату, с отставшей местами краской, и широким прямоугольником матового стекла. Поставил чемодан с впавшими боками на пол, снял ботинки. Обувшись в домашние туфли без задников, прошел в комнату. И там ничего не изменилось.

Было ощущение, будто вновь попал в безмятежное время, когда жили они все вместе, но время то давно истлело. А кажется, совсем недавно было... Все те же фото на столе, под стеклом...

ай да карапуз был таким забавным беззаботным мальчуганом теперь не верится нет не верится точно чья то другая жизнь.

Негромко работали электронные часы, будто торопились поведать о том, что происходило здесь все эти годы... Часы тараторили торопливо, чуть захлебываясь от усердия. Постоял, послушал их болтовню, потом вернулся в прихожую, снял куртку, повесил ее на крючок вешалки. Чемодан перенес в комнату, освободил от немногих вещей. Когда с этим было покончено, пустой чемодан улёгся на полке в прихожей за хрусткой, полупрозрачной завесой. Отправился в ванную. Перед тем как принять душ, побрился. После душа - растерся полотенцем, оделся во все свежее. Приятно ощущать на вымытом теле чистое белье.

Находиться одному в пустой квартире было непривычно. Понемногу привыкал к этому. За окном стемнело. Задернул шторы, включил проигрыватель, поставил пластинку. Раньше - помнится - нравилась эта пластинка. Захотелось проверить, что осталось от прежнего - ведь не все нужно терять...

Этого потерять не пришлось. Нужно отыскать, чего ещё не довелось потерять. Тогда можно будет и отметить. Пока не стоит - выпивать нужно в радости. К тому времени, быть может, удастся отыскать хорошего друга. Они выпьют вместе. Вместе выпивать веселее - это дело для хороших друзей. Тогда они отведут душу!

нет не стоит не надо просто будем сидеть выпивать никаких женщин только он и я женщин не нужно хорошо сказано время собирать камни.

– Ты уже пьян?
– скажет он другу.

– А ты?

– Я - нет.

– И я нет. У нас хорошая закалка!

– Точно! Знаешь, на чем это держится?

– На нас с тобой!

– Ну, а мы?

– Известно: на земле, на этом винце...

– Верно! А земля на чем?

– Да пускай себе держится на китах, на слонах, и... да, черт еще знает на чем!