Качели судьбы

— Не пробуй даже, — Эссейл перекатился на бок, навис над Айрин. Его затрудненный и медленный голос со странным акцентом рождал в ее сердце беспокойство, близкое к страху. Всегда, когда он обращался к ней по ее спине пробегала дрожь возбуждения. Большой, красивый, очень родной. Он как всегда смотрел на нее с обожанием.

Айрин наслаждалась этим безмолвным выражением чувств. Ей хотелось, чтобы он коснулся ее, ставшей вдруг очень чувствительной кожи, не знавшей ласки, она жаждала поцелуя, который погрузил бы ее в волшебную негу. Айрин лежала очень прямо, даже немного напряженно, и чувствовала, как у нее начинают пылать щеки.

Несмотря на светский лоск, который она приобрела, вращаясь в блестящем обществе евронийских студентов-аристократов, несмотря на то, что последние десять лет она была окружена плотскими отношениями, в глубине души она оставалась скромной, как полевой цветок, простодушной и легко уязвимой.

— А что ты такое непонятное говорил, когда нападал на Заррота на поляне?

Эссейл с удивлением посмотрел на нее, поморгал, пошевелил бровями:

— Не помню, а что я говорил?

— Апм прм мрпр… — улыбаясь сказала Айрин, — ну что-то вроде этого,

— А, ну тогда все понятно,

— А еще ты сказал «аларианта»,

— Ммм, понятно, — пробормотал он ей в губы, поцеловал, — не помню, ерунда какая-то,

— А еще… — Мужчина лизнул ее, прикусил нижнюю губу. Посмотрел ей в глаза…

Внезапно она забыла, что хотела сказать, и в наступившей вдруг тишине ей казалось, что она вся во власти какой-то странной силы, исходившей от Эссейла, которая обжигает ее, подчиняет себе. Она вспомнила лабараторию и их первую встречу, что-то похожее происходило сейчас, она куда-то падала, летела. Она чувствовала себя обнаженной, ее маленькие грудки под корсажем напряглись. Ей хотелось закрыть глаза и раствориться в мужчине. Она их широко распахнула и заглянула Эссейлу в душу, тот замер, как-будто в трансе:

— Эссейл, что такое Аларианта?

— Избранная, единственная, аларианта Измененного или додзена… — ответил он глухим, хриплым голосом, не отрывая мерцающих ярко-желтых глаз от девушки, она открыла рот для нового вопроса…

Потом все куда-то провалилось. Мужчина медленно приблизился к ней и своими губами приоткрыл ее губы. Его горячее дыхание опалило ее и блаженным теплом разлилось по жилам. Закрыв глаза, она как бы растворилась в этом бесконечном, глубоком поцелуе, в этой страсти и уже готова была перейти последний рубеж. Все ее существо было охвачено негой, ощущением, настолько новым для нее, настолько острым, что оно вдруг вызвало в ней протест и даже боль. Ей казалось, что сейчас она упадет без чувств или разрыдается. Она чувствовала, как пальцы мужчины ласкают ее обнаженную грудь, которую он осторожно высвободил из корсажа во время поцелуя…

Дверь распахнулась, как будто ее кто-то пнул ногой со всей силой, в комнату ввалился Заррот с двумя огромными ведрами в руках, от которых шел пар,

— Вы продолжайте, продолжайте, это всего лишь жалкий, брошенный всеми старый друг, водички вам принес, никого остудить тут не надо?

Плюхнул тяжелые ведра на пол,

— Сейчас корыто принесу, раздевайтесь пока, Айрин, тебе спинку намылить?

Рычание…

— Ну и нервный он какой у тебя, эй, змеешыш худосочный, делиться надо! Понял? Я в очереди после тебя!

Рычание… Заррот, довольно улыбаясь ушел, чтобы через минуту вернуться с лоханью для купания.

— Ну я пошел, Айрин, деточка, если что, кричи, хотя ты и так кричать будешь, эй, смертник, обидишь мою подружку, ноги-руки поотрываю. Я следующий после тебя лапушку нашу помну…

Рычание…

Захохотал…Ушел.

— Не обращай на него внимания, — Айрин гладит дракатона по лицу, пытаясь успокоить его, — Эссейл, прошу, не связывайся с ним, Заррот хороший, но… — Айрин замялась, — изменился он в последнее время, опасным стал, мне кажется он может сделать что-то очень плохое, если спровоцировать его,

— И я говорю, он опасен для тебя,

— Мне он ничего не сделает, но он странно на тебя смотрит… Ну ладно, давай мыться. Кто первый?

Чистый, одетый в новую одежду он полусидел на кровати и смотрел на девушку. Как же она прекрасна. Как же он любит ее!

Айрин уселась на бортик большой лохани, глядя на него и удивляясь тому, что, несмотря на все сказанное про него и всю эту опасную кутерьму вокруг Эссейла, она чувствует себя по — идиотски счастливой просто оттого, что находится рядом с ним. Она предалась самому приятному занятию, какое могла найти для себя на данный момент, — любовалась Эссейлом. Она вновь познала тот ужас, что проникает до внутренностей, и почувствовала слабость, почти головокружение.

— Как я боюсь будущего, — сказала она наконец, — эта весна стала огромной петлей, запутавшей всю мою гладкую, спокойную, давно предначертанную жизнь. Эссейл, что нам делать?

Он пожал огромными плечами, на которые Айрин только что наложила новые повязки. Несмотря на ее немалый целительский талант и мощную регенирацию дракатона, странные раны на плечах и спине мужчины никак не заживали, как будто в них глубоко вонзались и вырывали кожу с мясом острые шипы. Айрин подозревала, что это был клементин.

— Даже и не думай, что я позволю тебе выйти замуж за этого вашего великого императора. Дело в том, что я не могу оставить тебя. Этого просто не произойдет. Даже час рядом с тобой, делает реальность более ясной. Я буквально… не смогу уйти, только если ты не заставишь. — Его лицо, неестественно спокойное, не выдавало страстей, которые, как чувствовала Айрин, бушевали внутри.

— Этому не бывать никогда.

— Я сдохну, но вытащу тебя…Клянусь. — Его глаза вселяли беспокойство: казалось, будто они смотрят ей в самую душу. Перевязанный, обессиленный, бесправный пленник, она знала, что он спасет ее. — Убежим?

— Не сможем, — покачала Айрин головой, — печать не даст нам уйти от куратора. Через три-четыре мили мы свалимся, корчась в агонии.

— А снять печать?

— Сами не сможем. Если в принципе сильный маг может преодолеть печать рода, то университетская печать и создавалась с расчетом на сильных магов-студентов. Даже самый могущественный из нас — Заррот и то на коротком поводке Николя. Можно обратиться к магу-печатнику, он продаст заклинание разрыва, но это стоит больших денег и тогда мы становимся вне закона, отщепенцами, без прав. — Айрин объяснила особенности защиты печати. — Идти некуда. Мы будем изгоями. Если только жить в лесу. — Она загорелась этой идеей, — а что, мы сможем! Уйдем от них, от всех, и от дракатонов этих, которые тебя ищут, и от суларцев. Построим домик в лесу…

Эссейл покачал головой,

— Николя говорил, что только благодаря печати, которая скрывает мою ауру, они меня не могут найти. А что, если ты меня, связанного, в Дракатию притащишь, тогда они, благодарные, позволят тебе остаться там?

— Дурак, не смешно. — Айрин, категорически отказывалась, но дракатон уже горел энтузиазмом.

— Это решено, так и сделаем. Замок Джинны как раз не далеко от Дракатии. Идем туда, ты передаешь меня в руки соотечественников при условии, что тебя не выгонют и дадут тебе звщиту. Айрин, я и так смертник! Теперь, как снять эти печати..? У тебя есть деньги?