Кафедра

— Непременно приду, — понял я толстый намёк на непростой разговор. — Где встречаемся? В школьной учительской или у вас дома? К себе не приглашаю. Иван Игнатьевич не даст соврать: ремонт идёт полным ходом.

— Тогда лучше дома. Набережная Фонтанки, шесть. Как всегда, в четыре часа после полудня. Больше не задерживаю. Ване… Ивану Игнатьевичу необходимо немного восстановиться после сложного поединка.

— А то как же! Обязательно нужно! И думаю, что вы с лечением товарища справитесь не в пример лучше меня. Заслужил!

Ехидненько улыбнувшись и подмигнув, я кивнул неожиданно покрасневшей Анне Юльевне. Потом подошёл и крепко пожал руку есаула.

— Спасибо, Родя, за поддержку! — искренне произнёс он. — Я твой должник!

— Не за что. С победой, Игнатьич! Дай бог, не последней!

Охреневал от подобной встречи я недолго. Вернувшись к себе, опять погрузился в «прекрасную» атмосферу ремонта, знатно переругавшись с бригадиром, которому в очередной раз понадобились незапланированные траты. Видите ли, трубу не проложить, пока стенку не укрепим! Но в споре с профессионалом опять проиграл я и, открыв свою изрядно похудевшую кубышку, чуть ли не со стоном отдал очередную пачку честно награбленных денег. Нет! Надо срочно браться за работу! Финансы с оружейных складов Шведа необходимы мне, как манна Небесная!

Впрочем, и само оружие лишним не будет. Петербург, конечно, спокойный город, если сидеть на жопе ровно, утирая слезу умиления в день получения стипендии. Но если хочешь много и сразу, готовься серьёзно рисковать. И что ещё нужно для того, чтобы все части родного тела долгое время оставались при тебе? Свои люди. Желательно вооружённые. К сожалению, на тёмной стороне жизни Петербурга даже крутым одиночкам долго не продержаться.

На следующий день, согласно договорённости, отправился к профессору Гладышевой. Её элитный дом нашёл достаточно быстро. Важный дед, то ли консьерж, то ли охранник, тормознул меня на входе и долго сверялся со списком людей, которым хозяевами назначено посещение. Серьёзный подход к делу! Просто так в парадной, если приспичит, не нагадишь! Моя фамилия, к счастью, была в нём, поэтому проблем не возникло.

Просторная квартира Анны Юльевны поразила огромным количеством книг. Высокие стеллажи с ними полностью закрывали все стены не только коридора, но и гостиной, в которую провела меня профессор. Не удивлюсь, если и в туалете своя библиотека окажется. А что? Очень практично: не понравилась книжка — можно использовать её по иному назначению. Главное, чтобы страницы были мягкими и шрифт не пачкающийся.

— Как понимаю, Родион, — одновременно разливая чай и внимательно рассматривая меня, начала нашу беседу Гладышева, — с есаулом вы в Бакле познакомились?

— А то вы отчётов не смотрели, Анна Юльевна, — хмыкнул я.

— Смотрела. Но нам передали информацию в очень сжатом виде. И никаких имён, кроме студентов Академии, в них не было. Более того! Все документы по подготовке к практике вашей группы были изъяты Тайной полицией… Или какой-то ещё более тайной организацией… Непонятно. Так что, Родион, не надо смотреть на меня с таким недоверием. Знала бы, что Иван твой товарищ, сразу его отшила бы. Ещё не хватает, чтобы мою личную жизнь обсуждали студенты.

— И как же «училку Аннушку» угораздило с ним познакомиться?

— В ресторане. Сижу спокойно, наслаждаюсь бланманже с малиной и читаю замечательную книгу о не отражающихся в письменах лингвистических особенностях языка низших демонов. И тут к столику подходит некий лысый есаул с задорно топорщащимися усами. Причём не как обычно подкатывают со всякими «простите-извините», а с конкретным предложением.

— Сударыня! Нам стоит сразу начать с коньяку и шампанского, ибо водка не соответствует этому торжественному случаю!

Сразу решила отбрить:

— Я не пью шампанского.

— Так оно для меня. Скоро на ночное дежурство заступать и необходимо быть в форме.

— С чего вы взяли, что я буду коньяк? — заинтересовалась я таким подходом к делу.

— Ну как же! По толстой книжке вижу, что вы женщина умная, а значит, не знакомитесь с кем попало. С вином долго расслабляться будете, а коньячок — самое то. Разрешите представиться! Есаул Кудрявый Иван Игнатьевич! — заявил он, нахально усаживаясь за мой столик. — Ещё и барон, но на это не обращайте никакого внимания. Я ж баронство получил не от родителей, а после окончания Императорской Высшей Академии. Как одарённый. Так что происхождением своим сермяжным не кичусь и не пойми кого из себя не строю.

— Он что? Не признал в вас одарённую? — удивился я.

— Да я вообще-то одета была простенько, «по-домашнему». — улыбнулась Анна Юльевна. — Даже макияжа на лице никакого. Но меня тоже повеселил этот факт. Решила немного развлечься и не раскрывать, кто такая на самом деле. Ох и словоохотлив твой товарищ! Буквально за час узнала, что он и стрелок отменный, и казак, во всех остальных отношениях лихой. Врал так самозабвенно, что просто заслушаешься!

— Ну, не совсем и врал, — поправил я. — Игнатьич действительно серьёзный рубака.

— Это я уже потом поняла. А в первый день нашего знакомства посчитала, что врёт. Ещё узнала немного о его учёбе в нашей Академии. Иногда интересно послушать людей со стороны.

Вот тут было неприятно… Я тогда ещё сама не преподавала, когда Иван у нас постигал науку. Он как раз выпустился, а я только на первый курс пошла. Короче, не сложились отношения у свободолюбивого паренька Кудрявого с преподавательским составом. До сих пор считает, что в нём одни лишь «вислоухие выдры, дальше своего прыщавого носа жизни не видевшие», обитают. Цитата дословная. Получается, я сама из этих «выдр».

В принципе, с есаулом согласна — в то время было слишком много кабинетных преподавателей с исключительно академическим образованием. Но сейчас многое изменилось. Намекнула об этом Ивану, а он и слушать не хочет. Так и родилась на свет простая «училка Аннушка».

И вот к концу первой нашей встречи я вдруг внезапно поняла, что не хочу расставаться со своим странным собеседником. Больше десяти лет вдова… Устала одной быть, да вокруг меня ухажёры всё не те вертятся. Большинство из них, как и я, люди, погружённые в себя и науку. Именно удалого казака не хватало, чтобы немного оживить свою жизнь. Ну и завертелось у нас с Иваном.

— Романтическое вступление, как понимаю, закончилось? — поинтересовался я, видя, что из милой, улыбчивой темноволосой женщины Анна Юльевна снова превратилась в деловую профессора Гладышеву.

— Да, Булатов. Признаюсь, вчера очень сильно растерялась, увидев тебя. Но потом отошла от первых эмоций и основательно всё обдумала. Уверена, молчать в Академии ты сам и так будешь. Должен же понимать, что несколько кругов ада тебе до окончания учёбы не нужны. Да и скрытный по своей натуре.

— Не сомневайтесь. Хотя была мыслишка пошантажировать насчёт хороших оценок преподавателя, притворяющуюся училкой Аннушкой. Но они у меня без этого хорошие.