Кафедра

И вдруг как заорёшь: «Мочи упыря!»!

Потом за свой тесак схватился. Мужик оказался не дурной и понял, что сейчас ты его в пьяном угаре прирежешь. Да что там говорить! Я сам испугался. Видал таких невменяемых, которым от выпитого черти мерещатся. Могут с перепоя и мать родную на тот свет отправить.

Мужик соскочил с телеги и через лужок в лес рванул. Ты за ним. Бежишь, ногами кренделя выписываешь, но постепенно нагоняешь бедолагу. Я за вами увязался, чтобы смертоубийства не допустить. Уже в лесу, около того кладбища, только и смог догнать.

Смотрю, а ты реально с упырём рубишься! И одежда у него, как у извозчика!

— Рублюсь с упырём? — скривился я. — Странно. Низшую тварь оприходовал бы за несколько секунд.

— Может быть. Но не забывай, что в «зюзю» был, — пояснил Кудрявый. — Не так по упырю, как по веткам своим тесаком попадал. Но и он тоже тебя когтищами своими достать не мог. Пойди попади по шатающемуся из стороны в сторону пьяному студенту, находящемуся в ускорении. Плохо другое. К тебе сзади ещё одна тварь подобралась.

Вижу, нужно выручать товарища. Хвать за сабельку свою… А нет её! Я ж оружие у тебя дома оставил, чтобы в загуле не потерять! Ну и схватил палку потолще. Убить ею тварь невозможно, но задержать смог. Ты к этому времени всё же достал своего упыря и наконец-то моего увидел. Вдвоём мы его быстро обратно в Преисподнюю отправили.

Стал я у тебя спрашивать, как в мужике гадину эту распознал, а ты только слюни пускаешь, обниматься лезешь и что-то нечленораздельное мычишь. Хотел, пока ещё на ногах стоишь, обратно к телеге тебя отвести. Но не тут-то было! Прикинь, Родя! Ты заговорил на языке Преисподней! Страшно так заговорил, хотя я ни слова понять не мог. Потом оттолкнул меня и на кладбище выбежал.

Ну а дальше случилось то, чего я никогда в жизни не только не видел, но и читать не приходилось. Стоишь ты среди могилок и вдруг разделяться стал. Уже не один, а два Булатова траву на погосте ботинками мнут. Но лишь у одного в руке тесак имеется. Значит, это и есть ты настоящий.

Сошлись вы люто со своим двойником! Я к тебе со своей дубиной кинулся на помощь, но толку от меня было мало. Зато отвлёк на секунду-другую, пока тварь меня в сторону не откинула. Этим её замешательством ты и воспользовался. Срубил одну ногу бесу…

— Точно бесу? — переспросил я.

— Ага, — кивнул есаул. — Он же во время боя перевоплощаться начал, видя, что в человеческом обличии справиться не может. Ты как ногу твари отчекрыжил, но добивать не стал. Выудил свой кастет из кармана и несколькими сильными ударами успокоил беса. Правда, не до смерти. Лишь сознания лишил. И после этого, словно и не пил, трезвым голосом проговорил, ко мне обращаясь: «Вот и решение твоей проблемы, друг. Немножко сил Сущности тебе не помешает на дуэли.».

Вот тут я понял, что ты до сих пор не в себе, несмотря на чёткую речь. Хотел образумить. Но ты, Родион, слушать меня не стал. Не знаю, что сотворил, только рухнул я кулём на землю, не в силах пошевелиться. И в таком положении с ужасом наблюдал, как вокруг меня чертишь пентаграмму. Я не мастак в них: на боевой кафедре мы вскользь подобное проходили. Но несколько очень нехороших плетений распознать смог.

Закончив схему, ты подошёл к бесу, начертил что-то на его груди, а потом туда же воткнул свой тесак. Ох, и поганое завихрение из энергии вокруг вас образовалось! С пару минут точно держалось, пока ты не впитал эту силушку в себя. Как только бес рассыпался пеплом, настал и мой черёд. Подойдя к пентаграмме, ты вонзил накалившийся докрасна тесак мне прямо в грудь… И больше ничего не помню. Только то, что очнулся на этом проклятом кладбище, и мы поехали в Петербург.

И вот что странно, Родя… Весь день перед дуэлью меня так распирало от силы, что готов был горы свернуть. Правда, во время боя с баронишкой пришлось всей ею воспользоваться. Этот ублюдок Гузкин реально очень мощным одарённым оказался! За эту ночь я легко восстановился. Не до богатырских кондиций, как перед дуэлью, а до своих собственных… Может, чуть сильнее стал, но ненамного. И именно ночью вернулась ко мне память о событиях на кладбище. Словно пелена с сознания спала.

Сопоставить всё труда большого не составило. Получается, ты меня накачал энергией твари Преисподней! А это преступление, Родион! Нельзя человеческое с поганым смешивать! И кто я теперь? Есаул Иван Игнатьевич Кудрявый или полуказак-полубес? Ответь мне честно!

— Ну, если ты задаёшься этим вопросом, — успокоил я товарища, — значит, остаёшься человеком. Твари с моралью не заморачиваются. Это и есть наше с ними главное отличие. В остальном же… Неожиданно! Дай мне немного подумать. Хотя бы до завтра.

— Надеюсь, сбежать не собираешься?

— Нет, Иван Игнатьевич. У меня твой рассказ вызвал не меньший шок. Нужно в книжках умных порыться. Веришь?

— Верю, Родион. Будь ты гнидой, ещё в Бакле слинял бы от опасности, вместо того, чтобы собственной головой рисковать ради других. До завтра время дам. Жди с утра.

После этих слов есаул встал и направился к двери. Я же стал размышлять о случившихся событиях.

Первый и самый важный вывод: больше никаких серьёзных пьянок. Оказывается, я во время них не так и безобиден. К тому же после критической рюмки теряю всякий контроль над разумом и не могу заставить себя протрезветь.

Второе, уже по существу: бог с ними, с упырями. Плохо лишь то, что при их уничтожении выдал свою способность видеть сущностей. А вот бес Силы — это интересный персонаж. Если он принял изначально мой облик, значит, именно я вызвал его из Преисподней. Но подобного, кажется, не было… Чёрт! Было!

Не у меня, у прошлого Роди! Во время своего появления в этом мире я вселился в абсолютно пустое тело Булатова. И у него в комнате была пентаграмма вызова беса Силы. Сама Сущность не успела переместиться в человека, так как я занял место Родиона, но дверь, связывающая Землю и Преисподнюю, была создана. Когда же я от чрезмерных возлияний потерял над собой всяческий контроль, бес спокойно открыл эту проклятую дверь в моём теле и пришёл занять место многострадального Родиона. Другого объяснения этому не вижу.

Третье… Проявилась ещё одна способность Ликвидатора Сидо. В любом состоянии при угрозе жизни включаются дополнительные резервы организма. Алкоголь ли затуманил мозг, или ментальный удар демона обрушился на него — всегда остаётся хотя бы одна незамутнённая извилина в голове. Именно она заставляет действовать на рефлексах, пока остальной разум находится в прострации. Видимо, тот упырь вёз нас с Игнатьичем не в Петербург, а в собственное логово, находившееся неподалёку от кладбища. Поэтому и бежал гад в сторону погоста, где притаился его землячок.