Каирская трилогия
Шрифт:
— Делай то же, что и остальные…
Затем прошептал:
— И побыстрее, пока тебе не досталось взбучка…
Первая его фраза хотя бы звучала «по-человечески», он произнёс её по пути, и она была словно глоток воздуха для задыхающегося горла. Ахмад склонился к корзине и поднял её за верёвку, и шёпотом спросил полицейского:
— А нас отпустят после окончания работ?
Тот ответил ему так же:
— Иншалла.
Ахмад испустил глубокий вздох: ему даже хотелось плакать, он словно заново родился… Левой рукой он поднял полу своего кафтана и заткнул его за пояс, чтобы он не мешал в работе, и пошёл вместе с корзиной на тротуар, где уже лежали комья земли, поставил её у своих ног и начал набирать землю руками и высыпать в корзину, пока та не наполнилась. Затем он отнёс её к яме, высыпал и снова вернулся на тротуар. Так он продолжал работать вместе с другими людьми: тут были и уважаемые эфенди, и духовенство в чалмах, пожилые
Когда Ахмад наполнил свою корзину, его кто-то толкнул локтем. Он обернулся и увидел приятеля, которого звали Ганим Хамиду — владельца маслобойни в Гамалийе, где они устраивали весёлые пирушки время от времени. Ахмад очень обрадовался другу, как и тот, и вскоре они уже шептались:
— Так значит, и ты сюда угодил!..
— Ещё раньше тебя… Я пришёл где-то около полуночи и увидел тебя, когда тебе вручали корзину, и я стал потихоньку ходить туда-сюда и всё ближе подбираться к тебе, пока не столкнулся с тобой.
— Добро пожаловать… Добро пожаловать. Значит, больше никого из наших друзей нет?!
— Я нашёл только тебя.
— Полицейский сказал мне, что они отпустят нас, когда мы закончим работу.
— Он и мне сказал то же самое, да услышит тебя Господь.
— Они вели нас как караван. Да разрушит Аллах их дома…
— Это не караван, насколько я полагаю.
Они обменялись быстрыми улыбками…
— А откуда эта яма?
— Говорят, что её выкопали молодые люди из квартала Хусейна, чтобы не дать проехать военным грузовикам, и говорят также, что один такой грузовик свалился в неё!
— Если это правда, то поздравь нас!
Когда они во второй раз обошли кучу с землёй, то уже несколько привыкли к такому положению дел, и к ним вернулось настроение, так что они не удержались и улыбнулись, наполняя свои корзины землёй, словно строители. Ганим прошептал:
— Достаточно нам Аллаха, Он — наилучший наш помощник против этих сукиных сынов…
Ахмад с улыбкой прошептал в ответ:
— Надеюсь, нас вознаградят достойно!
— Где тебя поймали?
— Перед домом.
— Ну ещё бы, конечно!
— А тебя?
— Я накурился опиума с кокаином и полностью очнулся только, когда меня схватили. Англичане сильнее кокаина!
В свете факелов люди быстро крутились между ямой и кучей земли на тротуаре и подняли пыль, которая разнеслась даже под свод ворот. Можно было задохнуться от такой атмосферы, и вскоре началась одышка. У многих со лба капал пот, лица других покрылись пылью, и из-за вдыхания этой пыли они начали кашлять. Все эти люди были словно привидения из распотрошённой ямы. В любом случае, Ахмад больше не был здесь один. С ним его друг, а там вот — соседи по кварталу. Сердца египтян-полицейских тоже на их стороне, и они безоружны… Железные мечи в ножнах больше не висят у них на поясе.
— Потерпи… потерпи, может быть, эта неприятность сама пройдёт. Представлял ли ты себе, что будешь работать с рассвета до позднего утра? Ну и хитрец же ты. Значит, ты не только будешь таскать землю и заполнять ею яму? Ты не хочешь наполнять яму? Бесполезны твои надежды и жалобы. Ты никогда не станешь жаловаться? Тело у тебя сильное и крепкое, как ствол дерева, и несмотря на ночные пьянки и забавы, оно выдержит. Интересно, который сейчас час? Неразумно смотреть на часы. Эх, если всё это не приключилось с тобой, ты бы уже лежал в кровати и наслаждался сном. Смог бы умыться и выпить из кувшина воды, настоянной на розах. На благо и здоровье всем нам этот общий труд в революционном аду. Почему бы нет? Страна сейчас бушует… Каждый день… Каждый час есть раненые или погибшие. Чтение газет и передача друг другу новостей это одно, а вот таскание земли под дулом ружья это уже совсем другое. На благо вам, видящие десятый сон в своих мягких постелях. О Аллах, защити нас. О Господь, порази Своей мощью безбожников. Мы слабы… А представляет ли себе Фахми, какая угроза над ним нависла? Он сейчас готовит свои уроки и даже не знает, что происходит с его отцом. Он сказал мне: «Нет» впервые в жизни. Он сказал это со слезами на глазах, однако мне нет разницы. Смысл-то один. Я не сказал об этом его матери, и не скажу. Неужели я расскажу ей о своём бессилии? Неужели призову на помощь её слабость, после того, как мои силы и влияние потерпели неудачу? Ну уж нет… Пусть уж будет в неведении обо всём и далее. Он говорит, что не подвергает себя опасности. Но так ли это? О Аллах, внемли моей мольбе. Если бы не это, я бы никогда не сжалился над ним. О Господь мой, сохрани его. О Аллах, сохрани нас всех от того зла, что несут нам эти дни. Сколько же времени? Если мы доживём до утра, то мы спасены от гибели, нас не статут убивать перед лицом всего народа. Но доживём ли мы до утра?
— Я сплюнул на землю, чтобы избавиться от пыли и песка, прилипших к нёбу, и один из полицейских так на меня посмотрел, что у меня волосы на голове встали дыбом!
—
Не плюй, лучше делай, как я. Я уже столько проглотил этой пыли, что её хватит на то, чтобы заделать эту яму!..— Видать, Зубайда тебя прокляла!
— Может, и так…
— Не лучше ли было заделать дырку у неё, чем заделывать эту яму?
— Ну мне тяжелее!
Они обменялись быстрой улыбкой, затем Ганим тяжело вздохнул:
— О боже, спина моя разламывается!
— Утешение наше в том, что мы разделяем вместе с нашими бойцами их боль и страдания.
— А что думаешь, если я брошу свою корзину прямо в лицо солдатам и громко закричу: «Да здравствует Саад!»?!
— Ты снова накурился?
— Как жаль, увы!
— Кусочек этой «драгоценности» я положил разок-другой в чай, а потом отправился в дом Аль-Хамзави в Тамбакшийе [54] послушать шейха Али Мухаммада, и к полуночи вернулся. Я сказал себе: «Святая угодница уже ждёт тебя, и не преуспеет тот, кто обманет её ожидания», и в это время появилась эта английская обезьяна и погнала меня сзади…
54
Тамбакшийя — квартал в старом Каире.
— Да возместит тебе Господь.
— Амин.
Тут подошли солдаты, которые вели ещё людей — кого-то из квартала Хусейна, кого-то — из Ан-Нахасин, и те быстро присоединились к остальным «рабочим». Ахмад окинул то место взглядом, и заметил, что повсюду полным-полно народа, который столпился со всех сторон возле ямы: они направлялись к тротуару, и вновь возвращались к яме, не прекращая движения, и свет от факелов освещал их лица. Они тяжело дышали и было заметно, насколько они устали, напуганы и принижены. Их стало больше, а значит, усилилась их надежда на избавление. Эта огромная толпа никогда не будет принесена в жертву, и невинного не заберут вместо грешника.
— Интересно, а где же сами грешники? Где те самые молодые люди? Неужели они сейчас заняты на демонстрациях, пока их братья закапывают выкопанную ими яму? Да разразит их Аллах! Неужели они полагали, что рытьё ямы поможет вернуть Саада или изгнать англичан из Египта? Я прекращу вести разгульную жизнь по ночам, если Аллах даст мне долгую жизнь. Прекратить вести разгульную жизнь? Посиделки в кофейне больше не безопасны. Какой же тогда будет вкус у жизни? Нет у жизни никакого вкуса в тени революции… Революции. Какой солдат тогда схватит тебя? Сплошная головная боль. Да, головная боль и ещё похмелье. Всего несколько минут на отдых… Большего я и не хочу! Радость — только от сна. Сейчас Амина ждёт тебя, как эта «святая угодница» ждёт Ганима. Едва ли им придёт в голову то, что творится с их отцом и мужем. О Боже, эта земля уже заполнила мои глаза и нос. О господин наш Хусейн, насыть же меня. Разве не достаточно тебе всей этой земли?! О сын дочери Посланника Аллаха, это самая настоящая битва у рва [55] — так её называл наш пророк, мир ему и благословение. Он сам работал бок о бок с простыми рабочими и доставал землю своими руками. Эти англичане — самые настоящие неверные. Почему неверные сегодня одерживают победу?… Из-за пороков нашего времени… Моих пороков… Неужели они будут стоять лагерем перед моим домом до окончания революции?
55
Битва у рва — или битва при Хандаке (битва с союзными племенами или Осада Медины) — попытка племени Бану ан-Надир, курайшитов, племени Гатафан одержать верх над Пророком Мухаммадом и его сподвижниками, напав на Медину, начавшаяся 31 марта 627 года и длившаяся около двух недель. В исламе исход этой битвы считается одним из проявлений милости Аллаха мусульманам. Битва у рва состоялась в месяце шавваль в пятом году хиджры (начало её датируется 31 марта 627 года). Бану ан-Надир и Бану Ваиль пришли к курайшитам-язычникам и призвали пойти войной против мусульман. Также они призвали племя Гатафан. Курайшиты выступили во главе с Абу Суфьяном. Вместе с курайшитами были десять тысяч их рабов-эфиопов, племя Бану Кинана, которое было покорно курайшитам и жители Тихамы. Мусульман было всего три тысячи. Мухаммад, узнав об этом, решил вырыть вокруг Медины ров. Он сам принял участие в его рытье. Кличем мусульман был: «Ха, мим! Они не победят!»
— Ты разве не слышишь крик петуха?
Ахмад напряг слух, а затем пробормотал:
— Да, и впрямь кричит петух! Рассвет?
— Да… Но яма не наполнится до самого утра.
— Утра?!
— Самое главное — то, что меня окружили со всех сторон.
Ахмад посмотрел вниз и почувствовал, что они и впрямь со всех сторон заблокированы, а значит, ему тоже отступать некуда. Наполненный мочевой пузырь начал давить на него, словно сами мысли о том, чтобы найти туалет, воспаляли его. Он сказал: