Как мы грабили негодяя

– Вот я и говорю - чистая.

Потом он бережно обтер ей спину. Она молчала.

Отложив тряпочку, Пит достал из кармана початую бутылку синегорловки.

– Сейчас немного пожжет, - предупредил он, а потом обильно полил спиртным сперва руку, а потом спину пленницы.

– Ты что делаешь!
– тихо прошипела она.
– Больно же!

– Ну, ничего, - удовлетворенно хмыкнул он.
– Пока сойдет так, а после вы все сами обработаете, как надо. Меня зовут - Пит Гривенник. Я - не местный. Вам надо умыться.

Он стер с её лица грязь, пыль и следы рвоты с подбородка.

– Я это заметила!
– пробормотала она сквозь ткань и, брезгливо сморщившись, выплюнула попавшую в рот нитку.

Ему показалось, что теперь её лицо немного смягчилось. А может быть, оно просто стало чистым и выглядело иначе.

– Хотите пить?
– он поднес к губам пленницы флягу и неловко попытался раздвинуть её губы.

Иронически расширив глаза, она молвила:

– Я же не зебра. Я не могу пить по-вашему. Дай мне чашку.

Он отдернул флягу и сказал, разводя руками:

– А вот чашки-то у меня и нет. Ладно, давайте попробуем так.

Не спеша, он начал, тонкой струйкой лить воду в ладонь, которую поднес ей к самому лицу.

Она, чуть отпрянув в первый момент, жалобно вздохнула, мол, сколько горестей и бестактностей обрушилось на её бедную голову в этот злосчастный день.

Однако жажда была не теткой, поэтому она принялась быстро-быстро лакать воду из ладони, щекоча её шершавым языком. Немного напившись, она аккуратно облизнулась и сообщила:

– Меня зовут - Шерхани. Из прайда Бай.

– Вы здесь работаете?!

– Лучше бы работала.

– И все-таки.

– Если бы я работала, вряд ли бы вам пришлось предлагать мне воду. Если бы я только работала! Тогда вряд ли бы встретила вас. Как последнее доказательство могу спросить, Пит Гривенник, пошли бы вы на работу в праздничном саронге? Кстати, окажите любезность, найдите его.

Он подобрал её одежду, валявшуюся в паре шагов в стороне. Ткань на ощупь оказалась плотной, мягкой и весила не больше птичьего крыла. Пит несколько раз встряхнул саронг как следует, избавляя от пыли, и удивился, каким это образом местные кумушки не заграбастали подобную ценность. Хотел набросить ей на плечи.

– Нет, - поспешила сказать она.
– Просто положите рядом, я не хочу терять его из вида. Он стоил мне целое состояние.

– Ах, вон оно что!

– И еще я потеряла потрясающие туфли, которые мне вряд ли удастся восполнить.

– Примите искренние соболезнования.

– Не смейте смеяться, я страдаю.

– Кстати, о страданиях. Что произошло с вашим мизинцем?

– Этот мерзавец, Гримбл, вырвал мне коготь автомобильными щипцами, чтобы я не дергалась и позволила себя связать.

– Сволочь!

– Не смейте ругаться в моем присутствии.

– И все-таки, сволочь! Вот что, мне не нравиться вид вашего пальца. Его следует перевязать.

Она нетерпеливо шевельнула ушками, мол, кто бы возражал.

Они помолчали.

Мимо с безучастным видом, поднимая ступнями, гусеницами и колесами прошествовала процессия роботов. Многие из них имели на железных телах следы поломок и аварий, но несли их с непреклонным смирением, не фокусируясь на ушедшем в прошлое.

– Что вам нужно, для того чтобы освободиться?
– вздохнул Пит, провожая взглядом механических стоиков.

– Почему?

– Я спросил не почему, а что? Вы, наверное, не расслышали...

– Я не глухая! Почему вы хотите меня освободить?! Ведь я -убийца. Я могу убить любого. Даже вас. Такие, как я, не заслуживают снисхождения. Раньше нас сжигали на медленном огне, или варили в смоле. Быть может, вы задумали навредить мне? Я должна быть осмотрительна.

Пит надул щеки и сделал "Пу-у-у-ф!".

Затем ответил:

– Дело в том, что мы с приятелем путешествуем. Он должен приобрести корабль, я - снаряжение. Так что к вечеру нас на Вальдосе уже, надеюсь, не будет. Конечно, я знаю, что креати могут постоять за себя. Да так постоят, что всю эту Лепешку расплющат. И все-таки мне не хотелось бы оставлять вас в лапах этого мерзавца еще на несколько часов. И последнее, я очень не люблю, когда кого-то бьют кнутом. Очень не люблю.

– Понятно.
– Сказала она.

– Не спешите радоваться, - хмыкнул он.
– С вашим освобождением не всё так гладко.

– А что такое?

– Существует маленькая проблема. Дело в том, что снаряжение, то есть едой для перелета, я не запасся. А уезжать нам придется довольно быстро. Поэтому, через некоторое время мы можем оказаться в космосе на пороге голода. Честно говоря, покушать мы с Вином любим. Вот если бы вы согласились позже снабдить нас некоторой суммой, на которую мы сумели бы приобрести провизию для двух человек, где-нибудь на месяц...

– Это не проблема. У меня есть достаточно еды для вас и вашего друга.

– Отлично. И все-таки я еще раз акцентирую, чтобы потом не возникло никаких недоразумений, покушать мы с Вином любим.

– О, Мать - Тигрица! Я - поняла! Я дам вам столько провизии, сколько вы сможете унести.

– Дело в том, что я смогу унести довольно много еды. У меня как видите, имеется неслабый автомобиль. Я кстати, предлагаю воспользоваться для побега именно им.

– Я все поняла! И мне надоело сидеть в этой неудобной позе!

– Тогда, раз мы всё выяснили и поняли, повторю вопрос, что вам нужно, чтобы освободиться?

– Тридцать секунд времени. Длинная проволока, диаметром два с половиной - три миллиметра. И, будьте любезны, отвлеките чем-нибудь мерзавцев на веранде.

– Хорошо, - ответил Пит.

Неторопливо, не сделав ни единого резкого движения, он прогулялся к автомобилю, вооружился монтировкой и четырьмя бутылками синегорловки. Вернулся к колодкам, тщательно расставил на земле бутылки, так, словно участвовал в конкурсе по расставлению бутылок посреди площади. На веранде народ подобрался и взялся за оружие. На некоторое время над Коровьей Лепешкой висела глубочайшая тишина. Было слышно, как над крышами домов звенят крылья хрустальных стрекоз.

Потом он едва слышно шепнул:

– Пора!
– и вложил в руки пленницы свернутую скатку с инструментами, ту, с которой никогда не расставался, носил за пазухой, лелеял и пополнял.
– Выберите, что-нибудь подходящее. А я...

С этими словами, он схватил бутылку синегороловски и со всей силой метнул её в сторону веранды. Сверкая в ярких солнечных лучах словно бриллиант, бутылка достигла апогея и взорвалась от сгустка раскаленной плазмы.

Куда как часто в котомке нищего скрывалось то, чего нет в сокровищницах владык мира. И как часто путник, владеющий неоценимым богатством, но не имеющий возможности применить его пропадал без следа, словно та пыль, что отряхивал он со своих ног.