Как приручить Обскура

— Не торопись, мой мальчик, — сказал Грейвз, заметив, что тот начал хмуриться от досады, — у нас впереди вся ночь. И эта… и все остальные.

Криденс выгнулся навстречу руке, будто впервые поверил, что Грейвз хочет его.

— Я хочу быть вашим… — прошептал он, устремляя взгляд в потолок. — Вашим всегда… Я хочу…

Он прервался, жалобно поднял брови, шаря глазами по потолку, будто пытался найти там слова.

— Я столько всего… — начал он и опять остановился. — Я никогда… Я не знаю, — беспомощно выдохнул он.

— Я знаю, — ответил Грейвз, глядя ему в лицо. — Я знаю, чего ты хочешь. Я сам всегда этого хотел. Я думал о тебе с нашей первой встречи. Я не знал тебя, но хотел тебя. Вспомни, как тебе было тепло.

— С вами… — выдохнул Криденс, балансируя на грани транса от спокойного негромкого голоса.

— У меня было много желаний, — сказал Грейвз. — Все — о тебе.

— Я хочу их все, — прошептал Криденс, закрывая глаза, пытаясь задержать его пальцы, сжав ягодицы.

— Расслабься, — тихо сказал Грейвз, — или ты не сможешь дать мне то, что мне нужно. Ты должен стать открытым… мягким. Свободным.

Криденс глубоко вздохнул, его лицо разгладилось, он опустил бёдра, коснулся задом покрывала — и Грейвз почувствовал, как напряжённые мышцы проминаются, расслабляются, будто внутри распускаются слишком туго натянутые струны.

— Свободным… — прошептал Криденс, уголки губ у него дрогнули.

Грейвз негромко произнёс безотказное заклинание, и его пальцы увлажнились.

— Очень хорошо, мой мальчик, — сказал Грейвз, целуя его в жёсткую линию челюсти, мягко нажимая пальцами на промежность сразу за мошонкой. — Запомни, что ты сейчас чувствуешь.

— Счастье… — прошептал Криденс. — Я такой лёгкий…

Грейвз провёл рукой ниже, погладил, щедро увлажняя смазкой вход, и скользнул внутрь указательным пальцем, аккуратно и плавно, сразу на всю длину. Криденс тихо вскрикнул и выгнулся, прижимаясь задницей к покрывалу. Он резко дышал, будто какой-то из страхов вернулся к нему. Грейвз не шевелился, давая ему время привыкнуть. Тесные мышцы сжали палец у основания с такой силой, что он чувствовал собственный пульс.

Конечно, проще было бы всё время поддерживать Криденса в сладком покорном забвении, тогда не пришлось бы ему ничего объяснять, не пришлось бы даже учить — можно было просто приказать, и в этом подобии гипноза Криденс расслаблялся бы полностью. Но Грейвзу было нужно, чтобы мальчик осознавал всё, что с ним происходит, не только телом, но и сознанием. Чтобы он научился владеть собой — а не привыкал быть только бездумно, бесстрашно послушным. Покорность — изысканное удовольствие, Грейвз не собирался ограничиваться только ею.

— Не бойся, — сказал Персиваль, пригибаясь к нему, чтобы Криденс чувствовал тепло его тела.

— Я… не боюсь… — судорожно выдохнул Криденс, уцепившись за его плечи. — Я не боюсь… Мне не больно… Я только…

— Я знаю, — сказал Грейвз, ласково касаясь губами его груди. — Ты не привык. Это кажется странным. Не бойся, — повторил он. — Я хочу тебя именно так.

Криденс глубоко вдохнул, выпустил из стиснутых пальцев рубашку.

— Покажите… — попросил он.

Грейвз медленно вынул палец почти целиком, погладил ощутимо напряжённое кольцо мышц, втолкнул снова. Криденс вздрогнул от толчка всем телом, мотнул головой набок, закусил костяшку пальца. Волосы мягкими кольцами закрыли его лицо — сомкнутые дрожащие ресницы, изломанные острые брови, яркие шершавые губы, светлую родинку на спинке носа. Раскинутый на гладком покрывале, на тёмно-синей ткани с матовым отблеском, он казался почти светящимся. Если бы талантливый художник увидел его — если бы Грейвз позволил хоть одной живой душе увидеть Криденса вот таким — никакая загадка никакой Моны Лизы не сравнилась бы с этим краешком губ, приоткрывших белые зубы.

Грейвз медленно скользил одним пальцем наружу и внутрь, наблюдая, как непривычные, поначалу неудобные ощущения зажигают в Криденсе удовольствие. Тот постанывал, тянул бёдра вверх, предлагая войти глубже. Скользнув одной рукой по груди, потёр ладонью сосок, провел по животу, задержав дыхание — и увёл ладонь в сторону, на бедро, не коснувшись члена.

— Молодец, мальчик мой, — прошептал Грейвз, целуя вздымающуюся от вздохов грудь. И скользнул внутрь двумя пальцами. Криденс запрокинул голову с беззвучным стоном, скомкал в кулаках покрывало, надеваясь на пальцы, обхватывая их так сильно, как только мог.

— Разожмись, — тихо скомандовал Грейвз. — Мягче… Учись раскрываться.

— Я… — прошептал Криденс, выгибаясь волной и сжимаясь ещё теснее, — я не знаю, как… я не умею…

Грейвз прижал его к кровати всем весом, Криденс распахнул глаза, раскрыл губы, ошеломлённый такой близостью. Грейвз медленно отстранился, оставив его распластанным.

— Представь, что ты не удерживаешь мои пальцы, а выталкиваешь, — негромко сказал он.

Криденс слегка покраснел, сдвинул брови. Попытался — но почти безуспешно.

— Ещё, — спокойно сказал Грейвз, легонько поглаживая его изнутри. — Смелее.

Криденс глубоко вздохнул, продолжая заливаться краской.

— Простите… — прошептал он, выпадая из сказочного мира новых удовольствий в робость и неуверенность.

— Криденс, тебе нечего бояться со мной, — негромко сказал Грейвз, нависая над его лицом. — Сделай, как я сказал. Я жду.

Тот вздохнул ещё раз, закрывая глаза, — и Грейвз почувствовал мягкое сопротивление. Он позволил пальцам выскользнуть почти полностью — и резко толкнул их обратно, сквозь сжатые мышцы. Криденс вскрикнул от неожиданно острого наслаждения — и расслабился.

— Запомни, как ты это сделал, — негромко сказал Грейвз. — Теперь понимаешь, чего я хочу?..

— Да, — глубоким голосом выдохнул Криденс. — Я понимаю…

— Тогда повтори, — сказал Грейвз. — Покажи, что ты понял.

От сильных движений пальцев Криденс стонал в голос, сжимая и отпуская их, следуя за темпом, который задавал Грейвз. Поднимал бёдра, упираясь пятками в кровать, раскрывался, впускал в себя, коротко всхлипывал. Становился горячим. Грейвз проводил языком по его груди, прихватывал соски зубами, облизывал, целовал. Длинные плавные толчки менял на короткие и глубокие, поглаживал подушечками пальцев, нажимал, раздвигал пальцы, расширяя его внутри и растягивая мышцы у входа. Криденс задыхался от стонов, насаживаясь на его руку, пытался вобрать глубже, вскидывал бёдра, скользя спиной по гладкому покрывалу.

— Перевернись, — шепнул ему Грейвз, лизнув в шею, — ляг на живот.

Криденс нетерпеливо застонал, когда он убрал пальцы. Подобрал коленки, перекатился, лёг, подложив руки под голову и раздвинув ноги. Грейвз встал позади него на колени, крепко взял за пояс и дёрнул вверх, вынуждая выставить задницу. Сунул руку ему под живот, отогнул член и вытянул наружу. Криденс протестующе застонал, но Грейвз не собрался позволять ему кончить, как следует потёршись о покрывало. Он хотел научить во всех смыслах глубокому удовольствию.

— Положи сюда руки, — Грейвз похлопал его по круглым ягодицам. — Раскрой себя.

Криденс упёрся лбом в покрывало, дотянулся и развёл ягодицы в стороны, открываясь для взгляда. В промежности и вокруг влажно блестела смазка. Покрасневший от прикосновений зад был туго сжат — послушно подчиняясь приказу, Криденс всё равно ещё испытывал смущение и неловкость. Он быстро от них избавится, когда привыкнет и научится отдавать себя. Когда они оба забудут, что это такое — стыд, и зачем он придуман.