Как приручить Обскура

Грейвз погладил его между ягодицами, большими пальцами раскрывая их сильнее. Криденс испуганно застонал и сжался под короткими беглыми поцелуями, которые достались заднице — принимать настолько откровенную ласку он явно не был готов. Грейвз не стал заставлять. Собрав пальцами побольше смазки у входа, он втолкнулся внутрь резким и аккуратным движением, и, нависнув над спиной Криденса на локте, больше не давал ему передышки.

Криденс о ней и не просил.

Грейвз трахал его, прикрыв глаза, в забывчивости надолго приникая губами к лопаткам и шее. Глубоко, сильно. Пальцами было легко менять угол проникновения, он искал самый лучший, прислушиваясь к непрерывным глухим стонам Криденса. Тот держался зубами за покрывало, вилял задом, толкался назад, ловя ускользающие пальцы. В его стонах начал прослеживаться ритм. Грейвз слушал его тело, плавно ускоряясь. Хлопнул его по плечу, позволяя убрать руки с задницы. Криденс подтянул их под голову, ткнулся лбом в локти. У него покраснела шея. Он дышал влажно и тяжело, с короткими стонами, похожими на резкие вскрики. Задница начала напрягаться.

— Нет, — отрывистым шёпотом приказал Грейвз ему в ухо. — Не сжимайся. Дыши глубже. Мне мало тебя… Я хочу ещё.

Криденс с мучительным стоном прогнулся, растёкся по кровати всей грудью, выпятив зад. Он что-то бормотал в ответ, но слишком тихо и сбивчиво, чтобы Грейвз мог понять.

— Я хочу тебя слышать, — потребовал Персиваль сквозь зубы. Волосы упали ему на лицо. Он толкал свою руку бёдрами, будто брал Криденса не пальцами, а членом.

Тот всхлипнул, приподнял голову.

— Скажите, что я ваш… — шепотом взмолился Криденс. — Скажите, что я ваш!..

У него дрожал голос. Он расслаблялся так основательно, что Грейвз, если бы захотел, мог бы легко добавить к двум третий палец. Он был почти готов.

— Хочешь быть моим, Криденс?.. — прошептал Персиваль ему в шею, и тот вскинулся от горячего дыхания.

— Я хочу… Я хочу!.. — повторял он, запрокинув голову, натягиваясь на пальцы почти до костяшек и судорожно комкая в кулаках покрывало.

— Криденс… — Персиваль впитывал его сбитое дыхание, и, тесно прижавшись к нему — грудью, животом, бёдрами — накрыв его тело своим, мягко, ритмично и сильно толкался подушечками пальцев внутри, задавая темп. Криденс задыхался, беспомощно скулил, вымаливая «Скажите…». — Мой мальчик, — прошептал Грейвз, и ударил пальцами жёстко, размеренно: — Мой. Мальчик.

Плотные мышцы стиснулись вокруг пальцев — непроизвольной пульсацией, дрожью, которую нельзя было спрятать. На выдохе Криденс закричал. Грейвз упал на него всем весом, придавив к постели, помогая почувствовать каждый миг оргазма, отвечая пальцами на каждый стон. Криденс ударил его в скулу затылком, запрокинув голову, и даже не заметил. Он с криком царапался в покрывало, яростно подбрасывал зад — обессилел только тогда, когда стоны перешли в хрип. Уронил голову на руки, попытался приподняться на дрожащих локтях, но не смог. Он едва дышал, сипло втягивая воздух раскрытым ртом.

Аккуратно высвободив пальцы, Грейвз торопливо расстегнул ширинку, резко бросил:

— Ноги шире. Подними зад.

Криденс попытался, но безуспешно. У него не осталось сил, чтобы повиноваться, он мог только лежать, дрожащий и обнажённый. По разгорячённой спине побежали мурашки от прохладного воздуха.

Грейвз приподнялся над ним, опираясь на руку. Он давно был готов, давно сдерживался, не обращая внимания на член, распирающий ширинку. Когда Криденс научится… Когда Криденс научится…

Его вдруг ударило осознание. Он замер с выпущенным членом в руке, старый стыд накрыл удушающей волной. Бесполезный и осязаемый. Таким он видел его в фантазиях. Послушным. Голым. Даже тогда, перед несостоявшейся казнью, стоял в клетке, ждал рассвета и думал о нём. Жалел, что не будет первым. Хотел распять это тело, взять короткими мощными ударами, подчинить себе, прогнуть под себя. Не научить, а заставить. Войти в него, ломая робкое сопротивление, приручить и обмануть. Запятнать собой. И вдруг фантазия стала реальностью, а реальность сломалась и уплыла. Остался Криденс, сжимающий плечи от холода, как от страха, спрятавший лицо, беспомощный. Остался Грейвз, одурманенный вожделением и властью.

Он сжал в кулаке головку, толкнулся бёдрами в свою руку, как в тугой неподатливый зад, застонал от бессилия. Никогда не любил девственников, всегда искал себе уже опытных. Но Криденса хотелось брать грубо и жёстко: напялить на член до упора, до боли, прижать, чтоб не дёрнулся, быстро оттрахать и спустить, ни о чём не думая.

Он надрочил себя скупыми рывками, когда накатило — воткнулся в белые ягодицы членом, толчками выстреливая на них сперму, горячо, до сладкой судороги в животе ощущая себя подонком. Будто только что изнасиловал Криденса, а тот не сумел уговорить его остановиться. Размазал всё пятернёй по ягодицам, по промежности, которую Криденс подставил из последних сил. Собрав на палец несколько белесых капель, втиснул их в узкую сжатую задницу. Криденс болезненно вздохнул.

Грейвз накрыл его своим телом, чувствуя, как дурман отступает. Он не мог бы сказать, что с ним только что произошло. Понял только одно — фантазии никуда не исчезли.

Переведя дыхание, он убрал член в брюки и застегнулся, перевернул Криденса на спину. У того был блуждающий потерянный взгляд, до странности светлый, будто подсвеченный изнутри. Грейвз лёг рядом, обнял — тот в ответ смог только закинуть на него слабую тяжёлую руку. Персиваль накрыл их обоих краем покрывала и одеяла сверху, чтобы стало теплее.

— Сегодня ты останешься здесь, — сказал он.

— Мистер Грейвз… — невнятно пробормотал тот, едва шевеля губами и медленно моргая. Ему даже говорить было тяжело. Он открыл глаза и обрёл осмысленный взгляд, только когда заметил несколько неаккуратных прядей, упавших на лицо Грейвзу. Потянулся рукой, пропустил их между пальцев.

— Вы ведь не будете спать в одежде?.. — тихо спросил он, укладываясь головой на его локоть.

— Нет, не буду, — ответил Грейвз.

— Вы переоденетесь?.. — тот погладил его по груди, опуская глаза.

— Да. Ты же знаешь, что я сплю в пижаме, как и ты.

— Мне можно будет на вас посмотреть?..

Грейвз как следует обдумал свои слова, прежде чем ответить. Мягко привлёк Криденса ближе, вплотную. Позволил его руке скользнуть от груди к подмышке, не стал останавливать явственное намерение потрогать, пощупать себя.

— Последний человек, который видел меня полностью обнажённым, погиб семнадцать лет назад, — негромко сказал Грейвз. — Я не тороплюсь раздеваться с тобой не из стеснения или стыда. Мне нечего скрывать. Я просто отвык.

Криденс слушал молча, гладя по рёбрам. Лицо у него было серьёзным, будто он понимал, что такое доверие от Грейвза за всю жизнь получали единицы. Или — не будто, а действительно понимал.

— Когда ты обнажён — ты или я — ты становишься самим собой, — сказал Грейвз. — Остаётся лишь то, что у тебя под кожей. Нет должности, чужого мнения, нет иллюзий. Для меня это важно. С любовниками, которых я находил потом, я никогда не спал и не раздевался. Они не были… достойны.

Грейвз ненадолго остановился, чувствуя теплую ладонь, которая замерла у края рубашки, выбившейся из брюк. Потом пальцы прикоснулись к телу. Криденс не посмел бы сам забраться к нему под одежду, но если в броне оказалась брешь, он не мог не попробовать.