Как приручить Обскура

— Он убийца, — тихо сказал Грейвз.

— Криденс — тоже, — ответил Дамблдор. — Если бы так случилось, что Криденс увлёкся идеями Геллерта о свободе — вы бы смогли хладнокровно убить его?.. Вы бы оставили надежду его вернуть?.. Переубедить?.. Помочь ему?..

Нет.

Грейвз не ответил, но ответ был ясен и так. Нет. Если бы Криденс, ведомый страхом и гневом, вырвался бы из-под влияния Грейвза, разве он не попытался бы образумить его?..

— Спасибо за помощь, — сухо сказал Грейвз.

— Хорошего вечера, — нейтральным тоном ответил Альбус.

Криденс вскинул глаза, когда Грейвз вернулся в гостиную. Судя по обрывку разговора, он расспрашивал Тесея об анимагии. Тот отвечал немногословно, явно чувствуя себя рядом с Криденсом довольно неловко, и воспользовался появлением Грейвза, чтобы извиниться и прервать разговор.

— Я последую примеру профессора Дамблдора и откланяюсь, — сказал Талиесин, снимаясь с подоконника. — Чтобы всё вышло, как задумано, завтра я лично прослежу, чтобы господин посол отобедал в нужном месте. В два часа дня.

— Будьте осторожны, — попросил Грейвз, на прощание пожимая ему руку.

— Вы читаете мои мысли, сэр, — Талиесин улыбнулся.

Они остались втроём. Тесей задумчиво водил костяшками пальцев по губам, глядя в сумерки за окном. Криденс, практически расслабившись, с тихой улыбкой наблюдал за ним. Анимагия его впечатлила. А может быть, он всегда хотел собаку. У него были Легион и Хоуп. Наверное, мальчишка из строгой семьи и мечтать раньше не мог, что у него будут домашние любимцы, да ещё такие: почтовый филин, волшебная пернатая змея. Но наверняка ему хотелось бы пса. Большого, чтобы можно было обнимать за шею и прижиматься лицом к мягкой шерсти.

Если вернёмся, — подумал было Грейвз, но не додумал мысль до конца. — Когда вернёмся… тогда и решим.

Тесей залез в карман сюртука, достал сигареты и заглянул в пачку.

— Две, — сообщил он, глянув на Грейвза. — Разделишь?

— Сколько я уже тебе должен? — с улыбкой спросил тот.

— Двадцать четыре с половиной.

— Скамандер, не будь жлобом, — усмехнулся Грейвз. — Я же не считаю, сколько кексов ты запихнул в себя.

— Ладно, двадцать четыре, — смилостивился тот.

— Двадцать пять, — Грейвз протянул руку, и Тесей сунул сигарету ему в пальцы.

— Выйдем на воздух?..

Сумерки на улице были бы куда приятнее, если бы их не наполняло зловоние, струившееся из подворотни, где бродяги устраивались на ночь среди рваных засаленных одеял, газет и ящиков из-под овощей.

— Ты видел Ньюта чаще, чем я за последние три года, — сказал Тесей, щёлкнув потёртой зажигалкой. Грейвз наклонился к огоньку, прикрыв его ладонью. — Как он?..

— В порядке.

Грейвз прислонился спиной к стене, глубоко затянулся дымом.

— Он здорово помог нам в Нью-Йорке. Молодец.

— Как так случилось, что Гриндевальда раскусил мой брат, который тебя даже в глаза не видел?..

— Именно это ему и помогло, — с некоторой долей мрачности сказал Грейвз. — Его не ослепила моя харизма.

Тесей кашлянул, сплюнул под ноги.

— Насчёт твой харизмы… ты ведь не втянул Ньюта… во всё это?

— Во что?.. — рассеянно спросил Грейвз, выпуская дым.

— Не заставляй меня произносить это вслух, — раздражённо сказал Тесей. — Ты и мой брат… Почему он так часто бывал у тебя?..

Грейвз поперхнулся дымом, хохотнул, насмешливо посмотрел на старого друга.

— Почему вы, Скамандеры, так интересуетесь моей личной жизнью?

— Что значит — мы?

— Это значит, что Ньюта тоже очень волновало, с кем и по какой причине я сплю.

— Наверняка он просто по привычке изучал брачные обычаи редких тварей. Не увиливай, Грейвз. У тебя с ним что-то было?

— Тебе вежливо или правдиво? — с издёвкой спросил тот.

— И так и так, — насторожившись, отозвался Тесей.

— В память о нашей дружбе я бы не смог разбить сердце твоему брату, — с пафосной серьёзностью сказал Грейвз.

— Это было вежливо или правдиво? — переспросил тот.

— А ещё вы, Скамандеры, совершенно не в моём вкусе, — беззаботно сказал Грейвз. — И вот это — чистая правда.

— Рассказывай, — проворчал Тесей. — Любой, кто носит брюки, уже в твоём вкусе.

— Ты про тот случай в восемнадцатом, — Грейвз с насмешкой сощурился, — когда мы развели на двоих флягу спирта, а утром ты сделал вид, что ничего не было?..

— Ничего и не было, — напряжённо отозвался Тесей.

— Было.

— Не было.

— Тогда почему утром моя рука…

— Потому что ты был пьян, как ирландец в День святого Патрика.

— …обнаружилась у тебя в штанах?..

— Перси, я всегда снисходительно относился к твоим закидонам, но сейчас ты перегибаешь. Я такого не помню.

— А я помню.

— Тебе приснилось.

— Тогда почему ты такой красный?

— От злости. Хочется тебе врезать, чтобы перестал молоть чушь. — Тесей затянулся последний раз. — Мне пора. Меня ждут дома. Постарайся не нарываться.

— Гриндевальд уже дважды не сумел убить меня, — сказал Грейвз, усмехаясь. — Наверное, у него слишком остро развито чувство прекрасного. Он не может лишить мир такого, как я.

— Ты идиот, Перси, — буркнул Тесей. Коротко обнял его, от души припечатав ладонью по спине, бросил окурок и растворился в сумраке.

Если ты не сможешь вернуться (Персиваль Грейвз)

— Сэр, я давно хотел вас спросить, — начал Криденс.

— О чём, мой…

Грейвз споткнулся на полуслове, ему стало трудно дышать. В груди, как щенки в коробке, закопошились глупые ласковые слова: налезали друг на друга, тявкали, подвывали. Что это за выводок, откуда он взялся? Раньше Грейвз был уверен, что если у него внутри и живёт зверь, которому нельзя давать волю, то он по крайней мере один. А эти откуда, зверёныши? Кто их родил? Ведь не вылупились же они из той похотливой твари с огненным хвостом, что скакала в груди, как в клетке?..

Грейвз поставил на подоконник начищенный ваксой ботинок, в отражении оконного стекла посмотрел на Криденса. Тот всё утро не отрывался от книжных полок: перебирал книги, расставлял их то так, то эдак, протирал пыль, иногда открывал и зачитывался парой фраз. Куда этот нежный выводок — ему отдать?.. Он любит волшебных тварей, может, и этих полюбит.