Как стать оруженосцем

Следующая пара рыцарей была дружно освистана, несмотря на то, что первым же ударом копий противники выбили друг друга из седел и, громыхая доспехами, отлетели от места столкновения метров на десять каждый. Это зрелище повторялось с удручающей периодичностью и, признаться, несколько поднадоело. Дравшиеся из-за цветка даже не сочли нужным прервать свое занятие. На трибунах стоял шум и гам: все присутствующие одновременно в мельчайших подробностях рассказывали своим соседям о предыдущей схватке, хотя их соседи также были ей свидетелями.

Однако следующая пара рыцарей вызвала еще больший восторг, нежели первая. Видя ее очевидный успех, они оставили копья, помчались друг навстречу другу с розами в руках, дружно упали с коней посередине, обнялись, будучи поднятыми, обменялись цветками, оказавшимися разных цветов - белого и алого, после чего также бросили их на трибуны.

В этот день турнир решено было не продолжать, по причине всеобщей драки. Ночью два розовых куста, по несчастью оказавшихся рядом с местом его проведения, были ободраны до корней.

На следующий день, вместо привычного треска, лязга, грохота и ругани с турнирного поля доносились бурные аплодисменты и приятная музыка. Рыцари перестали падать с коней, отказались от оружия, сходились прямо напротив королевской ложи и танцевали менуэт. Королева и прекрасные дамы были в восторге, короля зрелище, можно сказать, забавляло своей новизной, а кроме того, он пребывал в состоянии некоторой эйфории, поскольку королева не пилила его накануне вечером. Ей, видите ли, надоели постоянные турниры с их внешне приглаженной кровожадностью, в ущерб придворным балам. Сейчас ее величество была довольна, что немедленно отразилось и на короле. Перед призванными церемониймейстерами была даже поставлена задача, - объединить турнир и бал. Скажем, сначала - мордобой, потом - танцы. Или наоборот. Или одновременно. Поскольку насовсем лишить рыцарей возможности прибить друг друга официально и при этом немного заработать, присвоив имущество прибитого, было бы слишком жестоко...

– Хотя, конечно, в этом тоже что-то есть, - задумчиво протянул Рамус.
– В одну сторону тянется обоз победителей, в другую - в чем мать родила - марширует колонна побежденных...

Впрочем, благому намерению, как это обычно и бывает, не суждено было воплотиться в жизнь. Дело в том, что ободранных розовых кустов хватило на один раз, цветы вяли, стали возникать трения, поскольку менее чистоплотные духом рыцари, - как известно, телом все они чистоплотны одинаково, - во время танца или, там, дружеских объятий, стремились похитить более свежую розу у соперника. В конце концов, вспыхнула ссора, быстро переросшая в вооруженное столкновение, а затем и в войну. Причем, что самое интересное, по одну сторону баррикад оказались владельцы алых роз, а по другую - белых. Так ее и стали называть, чтоб хоть чем-нибудь отличить от прочих войн...

Владимир ожидал, что после такой истории последует возмущение, а то и прямое рукоприкладство со стороны сэра Ланселота, но тот, как оказалось, в процессе рассказа (по всей видимости, при упоминании о прекрасных дамах) вновь впал в лирическое настроение.

– А ведь меня, в случае успеха, также ждет рука королевской дочери...
– мечтательно пробормотал он, на что Рамус только хмыкнул, заявив, что если от любви случаются неприятности, то от любви к королевским особам случающиеся неприятности имеют размер ойкумены.

Вообразив, что в его присутствии несанкционированно произнесено неприличное слово, рыцарь сделал попытку ухватить Рамуса за загривок, но тот поспешил объяснить, что, собственно, не имел в виду ничего дурного, поскольку ойкумена - слово греческое (сэр Ланселот поморщился), и означает заселенное пространство.

– Это что же, мой замок тоже - ойкумена?
– осведомился рыцарь.

Последовало путаное толкование, что замок является ее частью, поскольку сама она охватывает все существующие замки, а также города и все места, где живет человек, то есть, всю землю.

– Так это что же, по-твоему выходит, что пустыня тоже является ойкуменой?
– сварливо спросил сэр Ланселот.

Рамус на какое-то время задумался, после чего с явной неохотой вынужден был признать, что поскольку ойкумена включает в себя обитаемое человеком пространство, а пустыня человеком необитаема, следовательно, против логики не попрешь - пустыню из ойкумены следует исключить, а также все прочие подобные ей места. Конечно, размер неприятностей при этом здорово уменьшается, но все равно остается очень большим.

– Каких неприятностей?
– поинтересовался сэр Ланселот, очевидно довольный одержанной победой, причем на поле противника.

– Ну, ожидающих того, кто влюбится в королеву...

– А доказательства?
– Владимир даже вздрогнул, настолько нехарактерным для рыцаря было употребление данного слова. Но тот, по всей видимости, решил добить Рамуса окончательно.

– Да хоть сто, - пожал плечами тот.
– Вот, к примеру...

Жил-был на белом свете один рыцарь. Совершенно обыкновенный, не лучше и не хуже прочих. И вот угораздило его влюбиться в королеву. Может, они росли вместе, может, случайно увидел, и тут же влюбился, - про это мне не рассказывали. Только с той самой поры все у несчастного пошло наперекосяк. Отощал, осунулся, заговариваться начал, потому как думает только о своей возлюбленной и о невозможности им быть вместе. Дошло до того, что его даже на турниры пускать перестали. Судите сами. Рыцари бьются, что есть мочи, а он на королевскую ложу смотрит. С учетом потери собственного веса, его вышибали из седла так, что потом приходилось долго искать, уж больно далеко он улетал. Поначалу, конечно, было забавно, а затем... Ну кому охота с таким связываться? Одолеть его - проще, чем против ветра плюнуть. Потому как ежели против ветра, может обратно прилететь, а тут и прилетать нечему. В общем, он и сам понимал, что шансов у него никаких, однако, будучи не в силах противостоять неразумной любви, - хотя где, когда и кто любил разумно?

– продолжал слоняться по турнирам, на которых присутствовала королевская чета, пока его, как уже было говорено, не перестали на них пускать.

И вот, когда он уже совершенно потерял надежду и отчаялся, кто-то посоветовал ему обратиться к знаменитому колдуну, жившему безвылазно в дремучем лесу. Найти его было сложно, драл он за совет три шкуры, зато, если уж советовал... Во что визит обошелся нашему рыцарю, сказать трудно, однако вернулся он веселей веселого, и на оставшиеся средства начал закатывать пиры. Один за одним. Да такие, что вскоре не только вернул себе прежний облик, - здоровый и красивый, - но и право участвовать в турнирах, каковым и воспользовался для восстановления доброго имени. Поначалу думали, что колдун каким-то образом отвел от него любовную порчу, однако вскоре выяснилось, что рыцарь тайком в больших количествах скупает сено, солому и торф, и свозит их к себе в замок. Замков у него, следует отметить, имелось два: один - его собственный, и второй - доставшийся по наследству. В собственном он жил, а во второй потихоньку свозил свои покупки. Посмеялись над ним, решили, что на любовной почве, наверное, слегка того, а потом призадумались. Вдруг ему колдун что-то иное нашептал? Вдруг неурожай случится? И тоже начали потихоньку сено с соломой скупать да припрятывать. Цены взлетели до небес, кое-где уже начинали вспыхивать соломенные бунты ввиду явно обозначившегося дефицита, когда, наконец, все разъяснилось.

В один прекрасный день рыцарь пригласил к себе в замок, доставшийся по наследству, весь королевский двор на охоту. Ну, что это такое, рассказывать не надо. Пиры с утра до ночи, и самое главное на этой охоте - не оказаться случайно за пределами замка, а то ведь ненароком и потеряться можно. Для зверья всякого - самое безопасное время. А наш рыцарь, он все больше примечает. Наконец, улучил, как ему казалось, самый подходящий момент и...

Посреди ночи вдруг раздался истошный крик: "Пожар! Горим!" И вправду, все припасы рыцарские, как-то разом занялись. Дым по коридорам, языки пламени кое-где, суета, толкотня, бестолковость... На счастье, все двери открытыми оказались, даже решетка поднята, а мост опущен. С одной стороны - тяга лучше, с другой - убегать способнее, ничего ломать не надо. Но, поскольку о пожаре не было объявлено заранее, каждый спасается, как может, то есть неорганизованно. Кроме нашего рыцаря. Который, как только дымом все заволокло, не медля ворвался в королевскую опочивальню, подхватил королеву на руки, - и наутек. Бежит, прижимая свое сокровище к груди, шепчет слова ласковые, целует, в любви признается, как мечтал о ней днем и ночью, как теперь похитит ее, ненаглядную, увезет в даль заморскую, и будут они жить-поживать, добра наживать... Ну, естественно, по адресу короля тоже много чего наговорил. И что не пара ей совершенно, и что старый, и характером скверный, и только об себе и думает, в отличие от него, который... И так далее, и тому подобное. А королева, видно, с ним полностью согласная, потому как привалилась и слушает, не перебивая, только сладенько так вздыхает.

Вынес он свою возлюбленную, значит, подземным ходом на другую сторону рва, где у него уже и лошади были приготовлены, для побега. Дым, правда, уже и сюда добрался, ничего не видать. Он ведь, как вы уже поняли, сам пожар устроил, чтобы королеву похитить. Однако, чтобы никто не пострадал, сено с соломой водой полил, чтоб не шибко полыхнуло, оттого и дыму много. И вот бегает он по лесу, туда и сюда, лошадей ищет, а те как сквозь землю провалились. Долго метался, пока не нашел. Принялся королеву на лошадь сажать, а та все время с седла соскальзывает, - надышалась, наверное, или испугалась сильно, в обморок хлопнулась. Возился-возился, тут ветерок потянул. Развеялся дым, и обнаружилось, что рыцарь дверью ошибся и утащил не королеву, а короля. И тот вовсе не в обмороке, а просто-напросто спит...