Как в одном поселке

Анечка достала из сумки свой завтрак, который она, впопыхах, бросила туда перед отходом на работу. Завтрак состоял из того, что в холодильнике ей первым попалось под руку, когда она, опаздывая на работу, умудрилась кинуть в пакет. Мало того, в данный момент она в очередной раз сидела на вегетарианской диете, в общем-то, за компанию со своей подружкой, потому что лишних килограммов на ней самой пока еще не наросло, и по этой причине ненавистный целлюлит еще не грозил превратить кожу ее бедер в столь же ненавистную "апельсиновую корку". Зато, сидение на диете, а особенно разговоры об этом, были сейчас в большой моде. И о каких только странных диетах не говорили, и чего только не обсуждали, желающие сбросить лишние килограммы... Собравшись в коллективы, они отстаивали преимущества то кремлевской, то вегетарианской, то раздельной, то еще Бог знает, какой, опробованной кем-то и сильно отощавшим на соответствующих харчах. В общем, каждый сходит с ума по-своему. И для стройности, каждый, тоже выбирает собственный рецепт, который иногда применяется с таким усердием, что экспериментатор, упорно стремясь к нулевым показаниям весов, которые используются для подтверждения собственного облегчания, в итоге, обретает место на кладбище.

Анечка заглянула в пакет. Там находилось несколько листьев салата, огурец, яблоко и банан. Банан - это было послабление, которое она позволила себе сегодня, потому что слишком любила те, чтобы исключить из своего рациона за счет огромного содержания в них злостных и вредоносных калорий, стремящихся испортить буквально все вкусные продукты, почему-то, присутствуя в тех в огромных количествах.

– Ну, и что тебе дать?
– спросила она у Генриха, показывая ему содержание пакета.

Генрих, заглянув туда, уныло спросил:

– А что, сегодня какой-то пост?

– Причем тут пост?
– возмутилась Анечка, - И, вообще, я атеистка. Так что, довожу до твоего сведения, - я никаких постов не соблюдаю.

– А тогда это - что?
– удивленно спросил пудель, имея в виду содержимое пакета, который был выставлен на его обозрение.
– Так могут питаться или кролики или парнокопытные, потому что они травоядные. Но люди, а тем более хищники, к которым относятся и собаки, не могут есть только растительную пищу, потому что быстро захиреют и протянут ноги. Короче, я - для себя - не вижу ничего съедобного, - с грустью констатировал он, - А так поесть хочется...
– жалостливо изрек пес, отчетливо понимая, что его надежды на трапезу - иллюзорны.
– Прямо живот подвело и журчит в нем от голода, - пытаясь вызвать сострадание к себе, сообщил Генрих своей новой хозяйке.

– А я, бы, на твоем месте все же выбрала что-нибудь из предложенного. У меня много работы и я не могу бросить ее, чтобы удовлетворить твою привередливость. Подумаешь, гурман, выискался! Лучше выбирай из того, что есть, а другое будет, когда заскочим в магазин после работы, - сообщила она своему "ангельскому подарку", так как вспомнила, что ее домашний холодильник был тоже, как и его хозяйка, настроен на вегетарианскую диету, и продуктов, которые смогли бы удовлетворить плотоядного хищника, не содержал.

– Да тут и выбирать-то не из чего, - отрезал Генрих, - Ничего съедобного для меня в твоем пакете - я не нахожу. Даже корочки хлеба, которую с голодухи, иногда, все же можно пожевать - и той нет...

– Хлеб - это сплошные углеводы. От них только толстеешь, - нравоучительно произнесла Анечка, а затем, ехидно прищурив глаза, спросила, - Хочешь, я расскажу тебе одну поучительную историю? Ну, вместо корочки хлеба...

– Расскажи. Я очень люблю поучительные истории. Особенно, когда сам рассказываю их другим, - не очень внятно буркнул он.

– У моей подружки есть кот. Такой же привереда и гурман как ты. В общем - хищник, - начала Анечка свое повествование, укоризненно взглянув на Генриха.
– И вот однажды, вся их семья должна была уехать в отпуск, недели на три, если мне память не изменяет. Естественно, они не могли взять кота с собой, так как в санатории со своими кошками не пускают ни под каким предлогом, а до гостиниц для животных в нашей стране, в те времена - еще не додумались. Ну, и попросили они своего соседа присмотреть за любимым Василием. Оставили тому денег на кошачье пропитание, дали рекомендации по выбору продуктов для своего ненаглядного, бесящегося с жиру четвероногого увальня, и с чистой совестью укатили отдыхать. А сосед, не то чтобы он был алкоголик, но "употребить" любил, получив значительную, прямо скажем, не ждано - не гадано свалившуюся на голову, сумму денег, тут же пришел к умозаключению, что кот должен непременно поделиться с ним довольствием. То есть, просто решил отстегнуть себе часть денег (за предоставляемый коту сервис). После аргументации своего решения он на вполне законном, в его понимании, основании приобрел себе бутылочку горячительного, чтобы скрасить одиночество. Затем другую, потом еще... В общем, вышел он из запоя буквально перед возвращением хозяев Васьки, о существовании которого за время длительного "расслабления" - совершенно забыл. И тут его охватил ужас перед грозящей расплатой за кончину любимого соседского животного.

Он побежал в квартиру соседей, чтобы хотя бы успеть убрать до приезда хозяев трупп кота, по его вине, сдохшего от истощения. Но, зайдя в квартиру, увидел Ваську живым, постройневшим и приобретшим вновь кошачью грациозность, которую раньше скрывали излишние жиры, накопленные благодаря потаканию хозяевами его неуемного обжорства различными кошачьими деликатесами. Правда, Васькин взгляд довольно красноречиво выражал, что тот думает о своем безответственном попечителе. Обойдя квартиру, в поисках какого-либо источника питания, сосед обнаружил коробку с картошкой, часть которой была изрядно обгрызена Васькой. После случившегося, кот начал есть все, и перестал разыгрывать из себя гурмана, который может откушать только то, что ему нравиться. А сосед даже получил от Васькиных хозяев благодарность, что сумел перевоспитать их любимое животное.

– Так что ты выбираешь из моего завтрака?
– спросила Анечка у Генриха, закончив поучительное повествование.

– Давай листья салата и огурец, а то я умру от голода, пока доберемся до твоего холодильника, - согласился Генрих, окончательно осознав, что просить для себя нормальной еды у Анечки в данный момент не имеет смысла.

Так они и позавтракали. Анечка сгрызла яблоко и насладилась вкусом банана, а Генрих не получил удовольствия ни от чего. Он с омерзением сжевал салат и обглодал огурец, но не до конца: настолько противным показался ему этот овощ. Зато он осознал и прочувствовал, как гадко было несчастному Ваське длительное время питаться сырой картошкой, да к тому же еще и не чищенной.

Вечером, по дороге домой, они зашли в гастроном и отоварились по полной. Причем снедь выбирал Генрих на свой вкус. И только когда Анечка согнулась пополам под тяжестью приобретений, и твердо сказала:

– Ну, хватит. Ты, хоть, и подарок ангела, но нужно же, и совести иметь хоть немного. Мы уже и так полмагазина по твоим настоятельным просьбам скупили. Нужно и другим что-то оставить. Не правда, ли?
– спросила она Генриха, который, впрочем, так не думал, и все еще заглядывался на аппетитные деликатесы, представленные в витрине в большом изобилии и широком ассортименте.

Генрих нехотя поплелся за Анечкой, бросив последний взгляд на приглянувшийся ему окорок, при одном взгляде на который у него началось усиленное слюноотделение, и не только отделение, но и интенсивное капание тех на пол. Вслед за ними явственно тянулся слюнявый след, истекающего ими Генриха. Увидев это и, наконец, сжалившись над псом, Анечка, желая быть строгой, а на самом деле лишь изображая ее на своем милом личике, спросила:

– Ну, что ты еще хочешь, ненасытное чудовище? Может быть, зайдем в магазин для животных, и я куплю тебе сухой корм? Ты ведь, наверное, к нему привык?
– поинтересовалась она.

– Нет, нет!
– яростно запротестовал Генрих, - Я совсем не хочу сухого корма для собак! Да и не привыкал я к нему никогда. Я хочу окорок вон из той витрины, - показал он кивком головы.

– Да с тобой разоришься, - констатировала Анечка, задумавшись о стоимости копченого свиного бедра и сопоставив ту с количеством наличности, оставшейся в ее кошельке.

– Ты думаешь, лошадь обошлась бы тебе дешевле?
– резонно спросил Генрих, неизвестно каким образом сумевший интуитивно прочитать недавние фантазии своей хозяйки.