Как я сняла дракона

— Ладно, — неуверенно проговорила я, делая вдох, чтобы успокоиться. — Пойдем, раз уж все собрались, да и фотоаппарат у меня с собой.

С Луми на плече и камерой в руках я подошла к дому, ощущая волнение, как будто перед экзаменом. Котафиз начал парить рядом со мною, наполняя пространство искрящимися огоньками. Он радостно подпрыгивал, а его крылья постоянно меняли цвет — видать, от воодушевления.

Первым ко мне приблизился молодой человек с яркими волосами всех цветов радуги. Его одежда была украшена замысловатыми узорами, которые воочию оживали, мерцая и изменяясь в такт движениям парня.

— Это художник Тарин, — шепнул мне на ухо Луми, прежде чем отступить назад.

— Яра! — воскликнул Тарин, широко раскрыв объятия. — Я слышал, ты готовишь что-то сногсшибательное для выставки. Не могу дождаться, чтобы увидеть себя твоими глазами. Давно собирались — вот и повод.

Меня не покидало сомнение в собственных силах. Я вовсе не была уверена, что действительно смогу выразить всю красоту и уникальность этого мира. Единственным подтверждением моих способностей для меня оставался снимок Миарфена. Которого, впрочем, уже не существовало.

— Хорошо, Тарин, — ответила я, стараясь скрыть беспокойство. — Попробуем. А у тебя с собой случайно нет своих картин?

— У тебя в доме ведь есть мои полотна, — напомнил Тарин. — Мы можем использовать их.

Сердце мое на мгновение остановилось. Как я найду картины в своем куполе, если даже не имею представления, как они выглядят?

К счастью, ситуацию спас Луми. Он быстро подлетел ко мне, сжимая в мягких лапках несколько полотен. Произведения оказались немыслимо красивыми: красочные мазки краски, словно живые, перетекали друг в друга, имитируя иллюзию движения.

Я выбрала живописную локацию возле парящих деревьев, чьи листья многоцветно переливались. Разместила один из холстов Тарина позади него, закрепив его на ветке ближайшего дерева. Эта картина изображала поле цветов, их лепестки блистали тонами зеленого и синего. Еще два не менее ярких полотна я повесила по бокам, создав своеобразный фон, который дополнял образ Тарина и подчеркивал его творческую натуру.

Настроила «Энергетический уровень» на среднее значение. Луми подлетел поближе, чтобы наблюдать за процессом.

Тарин встал в центре композиции, расправил плечи и посмотрел вдаль. Его глаза сияли от предвкушения, а улыбка была такой теплой, что я ощутила, как лучи света проникают в меня, наполняя энергией.

Когда я нажала на кнопку, пространство озарила вспышка, и в воздухе завертелись золотисто-желтые искры. Через миг карточка визуализировалась. На фотографии Тарин выглядел частью картины: его волосы сверкали всеми оттенками радуги, а вокруг кружились цветы, которые распускались прямо на глазах, становясь его естественным продолжением.

Я не могла удержаться от улыбки. «Эмоциональный фильтр» выкрутился на «Радость». В тот момент я убедилась, что при помощи этой камеры у меня получается фиксировать не только внешний образ, но и душевное состояние.

— Ух ты! — восторженно вскрикнул Тарин, всматриваясь в снимок. — Это просто великолепно. Ты сумела передать все, что я чувствую. Как тебе это удалось?

— Честно говоря, я не знаю, — стушевалась я. — Это скорее твоя магия, а не моя.

Художник покачал головой, его взгляд продолжал светиться от восхищения.

— Нет, это ты. У тебя есть дар, и он заслуживает признания. Ты — волшебница!

— Кто хочет быть следующим? — дружелюбно произнесла я.

Ко мне направился могучий тролль с грубой, покрытой трещинами кожей. Его массивность внушала уважение и даже легкую тревогу, но в то же время от существа исходила добродушная энергия. Мы были еще незнакомы, раз он представился. Его звали Калдос, и он рассказал, что проживает на острове Древних Рун.

Я осознала, что практически ничего не знаю о структуре Эфемироса, и мысленно отметила, что обязательно разберусь в этом вопросе позже.

— Ты хочешь, чтобы я тебя сфотографировала? — осторожно спросила я, испытывая смущение.

Калдос утвердительно кивнул, и его каменное лицо неожиданно смягчилось, расплывшись в обезоруживающей улыбке. Лучи играли на поверхности его кожи, акцентируя рельефные узоры, похожие на древние руны.

— Я хочу, чтобы ты отобразила не только мой облик, но и мою суть, — вымолвил он глубоким утробным голосом.

Эти слова затронули меня до глубины души: по внешнему виду тролля нельзя было сказать, что он был настолько чувствителен.

— Я постараюсь, — пообещала я, настраивая камеру. — Просто оставайся самим собой.

Калдос встал так, чтобы его силуэт четко выделялся на фоне неба. Монолитная фигура резко контрастировала с гибкими и переменчивыми формами окружающей среды. Мощные руки расправились, как будто он обнимал весь мир, а широкие плечи слегка наклонились вперед.

Когда кадр проявился, я ахнула: на фото Калдос был не просто каменным троллем, а настоящим защитником. В его позе ощущались мощь и спокойствие. «Решимость» — вот какую эмоцию выбрал фильтр.

— Это невероятно! — пробормотала я, не веря, что мне удалось отразить именно то, что хотелось. Во мне начало разгораться пламя уверенности. Возможно, я и впрямь горазда создать что-то значительное в этом мире.

Калдос взглянул на изображение и удовлетворенно кивнул, его лицо озарилось гордостью.

— Ты смогла уловить мою суть, — сказал он с удовлетворением. — Моя сила заключается не только в физической мощи, но и в том, на что я способен благодаря своим внутренним ощущениям.

Я почувствовала прилив вдохновения. Каждая новая фотография открывала мне новые грани Эфемироса и его обитателей. Кажется, идея с выставкой была не такой уж и плохой.

Едва я успела отснять еще пару жителей, и небо потемнело, завуалировав обстановку мягким сумраком. Звезды мерцали совсем неярко. Я огляделась: народ Эфемироса, все еще полный энтузиазма, с нетерпением ждал своей очереди, но мои силы были на исходе. К тому же я давно ничего не ела.

Луми, заметив мое состояние, подлетел ко мне:

— Дорогая Яра, может, стоит объявить перерыв? Время летит незаметно, а ты очень устала. Думаю, что лучше будет, если мы завершим на сегодня. К тому же уже темно — ты не сможешь сделать такие снимки, которые хотела бы.