Как закалялась сталь - 2057. Том 4

Между тем Дэн, повернувшись к сестре, в успокоительном жесте положил ей ладонь на плечо.

– Держись, сестренка, - сказал он серьезным тоном, но в голосе прозвучало столько спрятанной нежности, что у Марата вдруг сжало горло. Соседка Киры слева повторила движение Дэна.

– Мы здесь, мы с тобой, - сказала она.

Юноши и девушки один за другим покидали свои стулья, и двигаясь бесшумно, но стремительно, вставали у Киры за плечами, стараясь коснутся ее и быть в контакте с другими. Сама Кира наконец подняла взгляд. В глазах ее плясали темно-коричневые бесенята.

– Сдаюсь!
– поднял обе руки Марат.
– Уделали старика, стервецы, - признал он свое поражение.

Конечно, будь он в реальных боевых условиях, то в мгновение ока распылил бы всю шайку на атомы... хотя... Честно говоря, ему не хотелось испытывать, как даже гипотетически пройдет их "стычка". Ведь распылять на атомы здесь, и это понятно, может не только он один.

– Кира, ты не лесбиянка?
– вдруг спросил Марат. Честно говоря, он преследовал этим вопросом несколько целей. Разрядить обстановку, обозначить свой интерес, в конце концов узнать не лесбиянка ли она? Потому что следующий вопрос, который собирался задать Маузер, на этом "розовом" фоне звучал уже совершенно невинно. Обычно этот вопрос люди должны задавать в самом начале отношений... И одновременно почти никто не задавал. Это ведь в природе человека - надеяться на чудо и думать что ты сам - куда более лучший вариант, чем текущий-существующий... Этот следующий вопрос для Марата был приоритетным. Он должен задать его в самом начале, в лоб, прямо. И получить такой же прямой ответ. Потому что на самом деле это очень больно, если за твоей спиной крутят... невесть что.

Кира же, явно сбитая с толку, отрицательно покачала головой.

Да, Марат так и думал. Следующие поколения будут лишь усложнять процесс коммуникации. Двигаться от простого к сложному. Вместо того, чтобы спросить, как прожженный, но железный Маузер:

– Кира, у тебя есть мужчина?

– А как же Альберт?
– заинтересованно спросила одна из подруг.
– Он же вроде у тебя стоит в статусе "доверенный друг".

Марат нахмурился. Но только внутри. Снаружи на его лице ничего не изменилось. Статус "доверенный друг" в современном обществе Терры - это ровесник, противоположного пола. С которым можно поделиться страхами и секретами, и который на любую, даже самую щекотливую ситуацию взглянет с другой стороны.

– У меня нет сейчас доверенного друга, - сказала Кира напряженно, и Нечаев почувствовал, что история здесь не совсем чистая. Но ему уже было наплевать. Кира одна, совершенно и однозначно. И теперь только закрепить успех...

– Дорогая Кира, вы всегда можете приходить сюда без всякого разрешения, я буду очень рад вас видеть, - Марат вытянул вперед руки, ладонями вверх, демонстрируя максимальную дружелюбность и отсутствие плохих намерений. На какое то мгновение ему вдруг стало гадко от себя самого. Старый манипулятор. Прожженный циник, опытный внушатель и агитатор... Он в три, а то и четыре раза старше любого здесь, кроме дочери. И вертит доверием этих ребят как хочет. Или не вертит? Или это они...?

– Прошу прощения, удаляюсь, - встала вдруг из-за стола китаянка Пэн Хэ.
– Товарищ Маузер, не могли бы вы меня вернуть в родной второй кластер? Честно говоря, я не совсем понимаю, как и попала сюда. А как выбраться - представления не имею.

Марат согласно кивнул и установил в углу залы портал. Огромное овальное зеркало из переливающейся синевы без всяких рамок. Пэн Хэ, сверкая голым телом через газовую ткань своей накидки, кивком поблагодарила капитана Терры, и пружинистым мягким шагом прошла в портал. Маузер проводил ее задумчивым взглядом.

– А она не такая сильная? Или что?
– спросил он в пустоту, обращаясь сразу и ко всем.

– Нет, они не могут, как ты подумал, перемещаться по кораблю как хотят, - ответила за всех Сабрина.
– Это только Кира у нас такой уникум, она может даже пространство сворачивать.

А это еще что-то новенькое на его старую больную голову. Пространство она сворачивает. И разворачивает, надо полагать...

Ребята потихоньку расходились, предпоследней ушла Сабрина, поцеловав отца в лоб. Остались только Марат и Кира. Это было одновременно и неожиданно, и предсказуемо. Этих двоих явно тянуло друг к другу, хотя ни один из них не признался бы в этом явно. Хотя нет, Марат как раз признался себе сейчас, четко и ясно, что очень заинтересован и заинтригован этой милой девочкой.

– Хочешь, посмотрим вид из самого высокого окна?
– предложил Нечаев.

– Да, хочу, - согласилась Кира, и они пошли, держась за руки, на самый верх. Кира не пыталась освободить свои пальцы из его железной хватки. При этом она старательно старалась не смотреть на своего гораздо более старшего спутника. Когда то, очень давно, Нечаев довольно часто использовал этот прием с женщинами. Стоять у окна или на балконе, смотреть как внизу кипит жизнь, и чувствовать одновременно одиночество, приподнятость над миром, и тепло другого человека рядом.

Они достигли самой вершины его "гостевого замка". Отсюда открывался величественный вид на море, окаймленное бесконечным пляжем. Солнце, зафиксированное в одной точке, играло тысячами зайчиков на подернутой рябью воде.

– А это зачем?
– указала Кира на каменную площадку под окном, в виде огромного балкона, огороженного по периметру чугунными столбами с провешенными толстыми цепями, которые сделали бы честь якорным цепям Титаника.

– Я хотел сделать дракона, - отозвался Марат.
– Большого. Такого... черного. Мудрого. Иногда бы он прилетал сюда, и мы бы разговаривали.

– Это вы про Да Луня?
– спросила Кира.

Марат внезапно осознал, что да, он бы был очень рад и польщен, если бы Большой Дракон прилетал сюда, разворачивал огромные крылья, раскрывая пасть, заставляя саму скалу содрогаться от всесокрушающей мощи. Они бы встречали его... Кто - они? Марат, и... кто...?

– Да, наверно. Это я про Да Луня, - сознался он.
– А ты заметила что эта Пэн Хэ скорее всего как раз человек от него?

– В смысле?
– не поняла Кира.

– В том смысле, что она задавала четкие вопросы, уточняла, а вот ответы слушала не очень внимательно, - усмехнулся Маузер.
– О, поверь мне, у меня в этом огромный опыт, я просто чувствую, вижу и знаю. Кто-то назовет это чутьем, но ничего сверхъестественного здесь нет.

Говоря это, Марат словно невзначай пододвинулся к Кире. Его рука скользнула по ее спине, пошла вниз, к пояснице.

Обняла, пока еще мягко. Кира вспыхнула и впервые за все время посмотрела прямо и с вызовом в глаза Марату. В иное время он бы даже смутился, или хотя бы сделал вид, что смущен. Но сейчас он был тверд. Ее темно-карий, бездонный взгляд словно уперся, высекая искры, в холодное спокойствие его зеленых глаза.

Марат увидел, как зрачки Киры расширились от удивления. О да, он провел немало времени, корректируя себе радужку, зрачок, прищур, положение мышц лица, наклон головы. В свое время Марат просмотрел десятки, если не сотни фильмов, где актеры признаются в любви взглядом. Выбирал и оттачивал себе настоящее оружие - для достижения максимального эффекта. Революционер и коммунист одними глазами, без всяких слов может заглянуть в душу так, чтобы вывернуть ее наизнанку. Перевернуть, изменить навсегда. Этот взгляд говорил многое, а обещал еще больше, и редко кто мог остаться равнодушным после того, как встречался глазами с товарищем Маузером...

Марат знал цену и силу своего взгляда. Для него не стало неожиданностью, что движения Киры стали неуверенными, и при этом она не могла оторваться от его лица, то впадая в мертвенную бледность, то через несколько секунд пылая маковым цветом от ушей до шеи.

– Я, пожалуй..., - пролепетала она.
– Не прогоняй меня, пожалуйста.

От этих слов Марат сам почувствовал предательский холод в животе, и в следующую секунду попытался обнять девушку, но руки скользнули, пытаясь уловить только воздух.