Кактус Нострадамуса

Заботливая Трошкина потянулась нежно протирать колючее личико любимого влажной салфеткой, а я сразу полезла в машину и включила там печку.

– Куда едем? – спросил Зяма.

– В торговый центр «Магеллан», – распорядилась я.

– Почему именно в «Магеллан»?

– Потому что там есть химчистка, а мне срочно нужно сдать им в сушку свой жакет, – объяснила я. – Кроме того, там полно магазинов, и мы с Алкой сможем купить себе новые тапки.

– Эти совсем промокли, – хлюпнув носом, жалобно сказала отсыревшая дрожащая Трошкина.

Отказать ей в этот момент не смог бы даже самый убежденный женоненавистник, и Зяма молча положил свой «Форд» на нужный курс.

Через десять минут мы уже были в «Магеллане», через двадцать сменили обувь, через тридцать пили горячий чай с мятой в пончиковой.

Я с рук на руки передала пострадавший от дождя жакет опытным людям в химчистке и расслабилась. Зяма, напротив, пребывал в напряжении. Он все ждал, когда ему объяснят, чем вызвана необходимость его активного участия в расследовании.

– Понимаешь, Зямка, вскрылись любопытные факты, – поведала я. – Во-первых, телефон, с которого Лизоньке прислали шокирующие снимки мужика с ведром, принадлежит Михаилу Поливанко, кассиру «Бетабанка», подозреваемому в пособничестве субботним грабителям. Во-вторых, этот самый кассир Поливанко бесследно пропал, что позволяет нам предположить: именно он был трагическим персонажем с ведром, в ведре и, что всего важнее и печальнее, из ведра.

– Другими словами, это его убили, кассира Поливанко, – упростила мои объяснения добрая Алка.

– Минуточку! – Зяма взъерошил волосы, и без того непричесанные. – Он же не мог сфотографировать свое собственное убийство?

– Естественно, это сделал кто-то другой, из чего следует, что убийца был не один, и это возвращает нас к банде грабителей, – нетерпеливо согласилась я. – А теперь еще одна новость. Мы с Алкой кое-что узнали о женщине, которая купила такой же розовый жакет, как у меня.

– Ты ведь помнишь, что вчерашний труп был в таком же жакете? – поспешила вставить Трошкина, заботливо помогая слабоватому разумом Зяме следить за ходом моих рассуждений.

Мысленно я отметила, что мы уже начали классифицировать трупы: дама в розовом жакете – «вчерашняя», а Лизоньку можно назвать «субботней». Только с мужиком-ведерником пока непонятно, какого он дня. Теоретически – тоже субботний, но это не наверняка, ведь снимки могли быть сделаны раньше…

Хотя…

Нет, не могли. Если мужик-ведерник – Михаил Поливанко, то в субботу утром он был жив и работоспособен, успел еще заправить банкомат деньгами.

– И что дальше? – поторопил меня Зяма. – Вчерашний труп был в розовом жакете, и что с того?

– А то, что этот жакет был точной копией моего! – я потыкала пальцем в направлении химчистки, куда убыл аналог. – И их таких в продаже было только два. Один купила я, а второй – невысокая пухлая девица с круглым веснушчатым лицом и длинными рыжими волосами. Что интересно: жакет не подходил ей ни по размеру, ни по фасону, ни по цвету, но она буквально содрала его с манекена в витрине, едва увидела.

– Бывает, – заметил братец, мечтательно жмурясь. – Я, признаться, тоже многих раздел…

Ревнивица Трошкина насупилась.

– Я говорю о манекенах, милая, – успокоил ее Зяма. – Кому как, а мне вполне понятно внезапное и нестерпимое желание приобрести необыкновенно красивую вещь.

– Ты меня не слушаешь, – рассердилась я. – Это на мне та вещь была необыкновенно красивой! А на этой рыжей смотрелась хуже некуда! Тем не менее она раскошелилась на покупку, тут же напялила новую вещь и пришла в ней – куда? На лодочную станцию в парке!

– Куда и тебя вызвала телефонным звонком шантажистка, – снова помогла Зяме Алка. – Понимаешь?

Братец хлопнул ресницами.

– Он не понимает, ему нужно все разжевать, – посетовала я. – Зяма! Эта рыжая пришла на встречу с тобой в таком же розовом, как у меня. И это странно и подозрительно!

– Согласен. И что?

Мы с Трошкиной переглянулись.

В самом деле, и что? И ничего. Просто странный и подозрительный факт, который нужно отметить.

– Я-то вам зачем понадобился? – наседал Зяма.

Алка вздохнула и мужественно взяла вину на себя:

– Прости меня, Зямочка! Шел дождь, а трамвая все не было…

– Ну, знаете ли! Я вам кто – личный водитель?!

Обиженный братец оттолкнул стул и зашагал прочь от кафешки. Трошкина, разумеется, подскочила и побежала за ним следом. Я осталась на месте.

Во-первых, у меня еще были недоеденные пончики. А во-вторых, милые бранятся – только тешатся. Я не сомневалась, что голубки помирятся и вскоре вернутся ко мне, мирно воркуя.

– Кстати, по поводу Зяминого вопроса «И что?» – встрепенулся мой внутренний голос. – Нужно было сказать: «А то, что твоя шантажистка, похоже, убита!»

Я обдумала сказанное и не смогла решить, хорошо это или плохо?

С одной стороны, единственный способ победить шантажиста – уничтожить его, в этом единодушно сходятся все авторы детективов, которых я перечитала немало.

С другой стороны, уничтожать шантажиста, не уничтожив компромат, которым он располагает, представляется бессмысленным. А пресловутого дневника Лизоньки мы ведь так и не получили! Интересно, где же он сейчас?

На эту тему размышлять можно было бесконечно долго, поскольку личность шантажистки мы не установили и круг ее знакомств очертить не могли.

Надо будет постараться узнать у Кулебякина, кто она такая, эта вчерашняя покойница.

Этим соображением я поставила в детективном деле точку с запятой и сосредоточилась на пончиках. Они заслуживали внимания и заняли меня минут на десять.

Потом позвонил Зяма, как я и ожидала – веселый и бодрый. По просьбе Трошкиной он призвал меня сей же час покинуть пончиковую и подняться к ним на верхний этаж, где развернута очень интересная выставка.

Эскалатор вознес меня на четвертый этаж и выгрузил у временной перегородки, призванной держать и не пущать на выставку эротической картины «Свобода приходит нагая» несовершеннолетних граждан.