Камень в огород

Наташка перед зеркалом надевала коротенький халатик. Услышав про очки, она оторвалась от созерцания себя любимой и посмотрела на меня, как на малахольную.

– Замечательно! Теперь сиди и жди в гости следователя.

Мне Наташкино пророчество по понятной причине не понравилось.

– Почему это я должна сидеть и ждать Коршунова? Это ты должна его ждать.

– С каких это пряников?

Наташильда в этот момент, наклонив голову, расчесывала волосы щеткой.

– А с таких: ты меня отправила давать показания? Ты. Ты сочинила дурацкую легенду и придумала мне имя? Ты!

– А сколько ему лет? – неожиданно заинтересовалась Наташка, продолжая висеть головой вниз.

– Старый. Лет тридцать.

Наташильда резко распрямилась, взметнув блестящие пряди волос, не отрывая глаз от своего отражения, повертела головой, подвигала бровями и бросила щетку на столик.

– И как он вообще?

Я ждала этого вопроса, поэтому быстро забралась на кровать, скрестила ноги и подробно описала следователя Коршунова.

Наташка устроилась напротив, обняла подушку и, расширив глаза, слушала, не перебивала (чего я не припомню за всю свою жизнь), а когда я закончила, спросила, есть ли у Коршунова кольцо на безымянном пальце правой руки. Или левой.

– Не помню, – отмахнулась, подозревая, что Наташка умышленно уводит разговор в сторону.

– Я в шоке! – недовольно буркнула Наташильда, – ничего толком не можешь сделать.

– А для чего мне его кольцо? Я замуж за него не собираюсь. А если тебе так хочется, сама иди и смотри на кольцо. Вы с ним что, знакомы? – закралось подозрение в мою душу.

– Учится у меня одна Коршунова в пятом классе. Настя. Придушила бы, да боюсь сесть надолго. Родители у нее недавно развелись.

– Чем у тебя голова забита? Мы так никогда ничего не узнаем.

– А я практически все уже знаю!

Я с подозрением уставилась на сестру. Вот так всегда. Я шарахаюсь по городу, солнцем палимая, ветром гонимая, как говорится, а Наташка только пальцем шевельнула, и уже разжилась информацией…

– Что – все?

– Номер машины – раз! – с победным видом начала загибать пальцы сестрица, – имя владельца – два! Адрес – три!

– Эдусина работа?

– Да.

– И что ты ему наплела?

– Сказала, что этот «жигуленок» участвует в стритресинге, что ночами под домом стоит рев двигателей и дышать нечем от выхлопов.

– И он поверил?

– У него не было выхода. Теперь нужно побывать у этого вора в доме и найти наш камень!

– Вообще-то камень не наш.

Наташка сурово сдвинула брови и тут же перевела разговор:

– Забыла у следователя очки?

– Забыла, – подтвердила я и почувствовала, как съеживается сердце.

– Вызвала подозрение у него? Ну? – давила Наташка.

– Вызвала, – буркнула я.

– Назвала адрес?

Я совсем сникла.

– В твоем положении я бы проявляла больше уважения к старшей сестре, – подвела к генеральной мысли Наташка.

– Если б не ты со своим ландшафтным дизайном, – я едва не плакала, – со мной было бы все в порядке.

– Тебе не надоело ныть?

– Я бы посмотрела на тебя на своем месте.

– На твоем месте я бы землю носом рыла, чтобы найти камень и реабилитироваться перед следователем, – плавно завершила сестрица.

– Ну и кто владелец «жигуленка»? – наступив на гордость, спросила я.

– Некто Трифонов Игнат.

– А где живет этот Трифонов?

– Гаражная, 80. Частный сектор.

Гаражная улица мне была известна. Ничем не выдающийся старый район. И зачем таким людям декоративный валун?

– Может, владелец «жигуля» не имеет никакого отношения к камню? – высказала я здравую мысль.

– Вот и проверь. Начни с работы.

– А где он работает?

– Менеджером в одном из магазинов «Мегафон».

– О, тогда конечно! Втюхал клиенту какой-нибудь тариф «семейный» или «новогодний», вот он и отнял у него машину…

– Ты, я вижу, в теме. Вот и побеседуй с коллегами Трифонова.

– И не подумаю!

– Почему это?

– Потому что я не успею рот открыть, как меня обнаружит похититель камня или загребет полиция.

– Хорошо, ты останешься дома и откроешь дверь следователю Коршунову, – поставила меня перед выбором сестрица.

– Что, ему делать нечего – тащиться к нам домой? – неуверенно возразила я.

На самом деле я только об этом и думала – о том, как Коршунов явится с визитом к Анне Голубевой, чтобы расспросить ее о Кате Масловой. Катю придется умертвить каким-нибудь гуманным способом (утопление, удар током, укол зонтиком, отравленным ядом кураре), похоронить, установить памятник на могилке и предъявить следователю как вещественное доказательство. Когда только все успеть?

– И вообще, если ему поручили такое дохлое дело, то могу представить, какой он следователь.

– Не скажи, – не согласилась, как обычно, Наташка. – Дело городского уровня. Наверняка Коршунов распутывал самые сложные дела, если ему поручили найти камень и восстановить пошатнувшееся доверие к правоохранительным органам.

– Татусик, давай, я уеду в Аахен, к родителям, – предложила я, рассчитывая выжать из сестры жалость.

– И оставишь меня одну разгребать это дерьмо? – Легче было выжать слезу из Статуи Свободы, чем у Наташки.

– А зачем его разгребать?

– Нюсь! Преступник на свободе, – пустилась в пространное объяснение Наташка, – понимаешь? Это дает ему ощущение безнаказанности. А это, в свою очередь, означает, что нашу многострадальную достопримечательность крали, крадут и будут красть.

– Какая-то достопримечательность у нас в городе нерепрезентативная, – вяло заметила я. – А преступники… они же подрастают, одно поколение сменяет другое. Или ты до самой смерти будешь теперь охранять нашу достопримечательность?

Наташка не стала делиться со мной своими долгосрочными планами.

– Вполне возможно, что пока ты будешь прохлаждаться в Аахене, я найду воров. А ты окажешься не при деле. Как совершенно посторонний мне человек.

– Ладно, так и быть, съезжу я домой к Трифонову, – сдалась я, подавленная не столько безупречной логикой и аргументацией, сколько хитростью и вероломством своей сестры – настоящей Наташильды.

…«Кому только в голову пришло поменять обычное «ку-ку» на эту мелодию? Это же надругательство над слухом!» – думала я, с унылым видом стоя под синей металлической калиткой с кое как прибитой ручкой.