Каменные человечки

Радио заиграло старый добрый рок. «Прорваться на другую сторону»… [23] Клэрмонт промычал припев любимой песни. Сидевший впереди водитель тоже подпевал, легонько постукивая по рулевому колесу.

Песня закончилась. Клэрмонт узнал глубокий, гортанный голос диджея радиостанции «WTWN», работающей для городов-близнецов [24] – Уиверсвилла на индианском и Метаморы на иллинойсском берегу реки Уобаш. Ему тоже нравилась эта станция. Диджей зачитал дневные анонсы и объявления:

23

Слова из «Break On Through», песни американской группы «The Doors».

24

Так называют города, расположенные друг напротив друга на разных берегах реки.

– На выставке стеганых одеял баптистской церкви Кейв-Спрингс можно увидеть великолепные постельные принадлежности. Внимание, народ: для публики двери откроются ровно в два часа.

Человек за рулем выключил радио, стащил с головы зеленую твидовую кепку и бросил на пассажирское сиденье.

После рекламной вставки о «Галошах Хендерсона» появилось короткое сообщение о побеге подозреваемого Дэвида Клэрмонта. Водитель покрутил влево-вправо головой и энергично почесал указательным пальцем в правом ухе, как делал и Клэрмонт, когда в ухе зудело. Потом он моргнул – с такой силой, что щеки запрыгали вверх-вниз, и это вызвало идентичный тик у Клэрмонта. Между ними как будто протянулась невидимая нить. Но что-то было не так, о чем предупреждало шумное бурление в животе. И все же он не мог отвести глаза от пальцев, то отбивающих дробь на руле, то сжимающих баранку. Такая же привычка была и у него.

«Эта сучка фэбээровка думает, что все знает». Непроизнесенные слова хлынули ему в голову, слова, контролировать которые он не мог, слова, не имеющие рационального смысла. Мужчина впереди мысленно разговаривал сам с собой. «Куда направиться дальше – в Паоли, Блэки или обратно в Делфос?» Голова у Клэрмонта раскалывалась от грохота.

Водитель наклонил зеркало заднего вида и бросил на Дэвида беглый взгляд поверх съехавших на кончик носа очков в золотой оправе. Прищурился. Очки эти Дэвид знал, он видел их раньше – в такой же проволочной оправе. Их носил доктор Уолстейн!

У Клэрмонта пересохло в горле. Ему ничего не померещилось. Он не сошел с ума. Другой действительно был. Мысли пронеслись по годам, по цепочке странных событий, по провалам во времени, необъяснимым и озадачивающим. Дэвид вспомнил, как однажды в детстве ехал на заднем сиденье отцовского пикапа и внезапно стал задыхаться. Он постучал в дверцу, и отец остановился, съехав на пыльную обочину. В горле непонятно отчего першило, было трудно глотать, и к этому добавлялось странное чувство – как будто его наказали. Теперь Дэвид понял – то чувство и другие неприятные и отвратительные ощущения шли от человека, сидящего за рулем.

Незнакомец скорчил глупую мину, и лицо Дэвида непроизвольно отозвалось такой же гримасой, симметрия которой напугала его до такой степени, что по груди и спине словно прокатились колючие шарики. Он попытался сесть, но что-то мешало. Сосредоточиться удалось только на боли. Дэвид понимал, что должен каким-то образом остановить подонка за рулем, но как?

В проеме между двумя передними сиденьями он видел приборную панель с держателем для блокнота, по верхнему краю которого шла аккуратная, красиво тисненная надпись печатными буквами: «Ирвин Уолстейн, доктор медицины».

Глаза у Дэвида полезли на лоб. Машина доктора! Его очки в проволочной оправе! Его твидовая кепка!

– Что ты сделал с доктором?

– Я? – Губы водителя сложились в узкую полоску, напоминающую прорезанную бритвой щель. – Ты имеешь в виду, что ты с ним сделал? – Он крепче сжал руль. – Там, в амбаре, насколько я помню, он выкрикивал твое имя. Это тебя, брат, а не меня полощут на телевидении и радио. Кто сеет шипы, не собирает розы. – Для убедительности мужчина за рулем ткнул указательным пальцем в потолок и снова заморгал. Горящие впадины глаз уставились на Клэрмонта. – Доктор в багажнике, – сухо добавил он. – И деться ему некуда. Как и тебе, брат.

Машина в очередной раз подпрыгнула на дорожной неровности, болезненные судороги скрутили икры Дэвида. Ехали они быстро, выбирая проселочные дороги. Тишину в салоне нарушили приглушенные, напоминающие чириканье звуки. Водитель потянулся к бардачку и открыл дверцу. Звуки стали громче и теперь больше походили на человеческую речь.

– Смотри-ка, полицейский сканер, – удивился он.

Мужской голос говорил о женщине, агенте ФБР по имени Прюсик, идущей пешком к парку Эхо-Лейк.

– Поняла, – сказала диспетчер. – Передам шерифу Макфэрону. Конец связи.

Водитель добавил газу и посмотрел на Дэвида через зеркало заднего вида.

– Что ты сказал?

Клэрмонт ничего не сказал, но имя агента узнал.

– Не лги мне. Это она привязалась к тебе из-за всех тех девчонок? – Он вдруг повернулся и перегнулся через сиденье. – Ты говорил обо мне с этой цыпочкой из ФБР? – Горячее дыхание коснулось лица Дэвида. Водитель не смотрел на дорогу, и, похоже, ему было наплевать, куда летит автомобиль. – Не думай, что я тебя не раскусил, брат. Ты же простак.

Он бросил взгляд вперед и снова обратился к Клэрмонту. Лицо его в одну секунду совершило удивительный переход от ярости к радости – щеки растянулись в стороны и вверх, обнажив в уголках рта кончики пожелтевших зубов. Перед Дэвидом был другой человек.

– Бывало так, что гонишь и едва сам за собой успеваешь? Так, что едва начал, а уже готов свернуть себе шею? А? – спросил он тоном легкомысленного мальчишки и тыльной стороной запястья хлопнул Клэрмонта по плечу, как будто между ними не случилось ничего плохого. – Взять верх – с этим ничто не сравнится, верно, брат?

Он покрутил шеей из стороны в сторону, громко похрустев позвонками, а потом поскреб тыльную сторону левой руки.

– Только представлю, как она бежит по лесу, так мурашки по всему телу.

Дэвида словно ножом полоснуло по животу. По щекам потек пот.

– Оставь меня в покое! – закричал он. – Оставь их в покое!

Водитель снова перегнулся через спинку сиденья и схватил Клэрмонта за горло.

– Скольким еще копам ты рассказал? А? Только той фэбээровке? Кому еще?

Он отпустил Клэрмонта и добавил газу на повороте. Дорога шла на восток, к парку Эхо-Лейк. Теперь у него появилась другая цель. Лежа на заднем сиденье, Дэвид пытался освободиться от стягивающей запястья бечевки. Он знал, что должен сделать что-то, чтобы видения больше не повторялись. Он знал, что должен каким-то образом остановить убийцу.

Машина остановилась, и злодей, словно уловив крепнущую решимость Дэвида, снова набросился на него, сжал пальцами горло.

– Мать говорила мне, что ты умер. – Он сжимал пальцы все сильнее. – Ты ведь давно это планировал, да? Планировал завалить меня.

Глаза закатились. Свет померк. Очнувшись, Клэрмонт вывернул шею, хватая ртом драгоценный воздух. Вверху кружилась потолочная панель. В голове громыхали только что услышанные слова – его собственная мать сказала, что он должен был умереть.