Каменные сердца

В доме Натана первой его встретила Элейн, которая сразу же принялась жаловаться на ущербность медобслуживания и нерасторопность Дриббла, до сих пор не обеспечившего ей надлежащий уход.

– Вот что, Данике, – прервал цыганку Николас, – выдави ты уже этого младенца! Она меня-то довела до белого каления, а каково Натану?!

– Я привык, – тихо произнес Дриббл. – Теперь полегче будет. Наверное.

– Изверги! – истерично завопила Принцесса воров. – Вы не дотронетесь до моего живота! Не дам!

– Эля, а как, по-твоему, док тебе поможет? – вкрадчиво уточнил Дриббл.

– Как угодно, только без рук! – прорычала девица, прикрыв пузо ладонями.

– Хорошо! – радостно подытожил спор Данике. – Так я зайду?

– Извини, – Элейн сконфузилась и впустила гостя.

Цыгане расположились на кухне – завтракали. Не сказать, чтобы они уж очень оголодали во время плавания, но вкуснятина с островов кончилась за неделю, а затем в ход пошли матросские запасы, гораздо менее аппетитные. А тут – снова изобилие, прямо-таки бросающее вызов своим разнообразием: кофе с молоком, хлеб, мясо, даже мечта гурмана – вонючий сыр и подвядшие финики. Данике с удовольствием присоединился к остальным.

За едой сообща удалось убедить Элейн в необходимости обследования. Док клятвенно обещал только глянуть все ли в порядке, в крайнем случае – взять анализы. Принцесса воров согласилась, будто одолжение сделала.

Невзирая на полуденную жару, в лазарет с Элейн выдвинулась внушительная компания. Правда, Ник с Кирной отделились по дороге, прочие сочли рождение ребенка достаточно интересным событием.

Наконец Принцессу воров уложили на кушетку в закрытом помещении автодока. Она нервно озиралась, забрасывала Данике дурацкими комментариями: «Можно снять эту шапочку – она мне не к лицу? Неужели нельзя было на меня голую в другом месте поглазеть?! Зачем пар из машины валит? Если вы меня уморите, я вас всех поубиваю!» – и так далее в том же духе. В общем, отвлекала, как могла. Наконец док нажал кнопочку, в плечо Элейн впилась крохотная иголка на стебельке, и пациентка, к общему облегчению, вырубилась.

– Не хочу рисковать, – док повернулся к Мэйби, Грюну и Натану, завороженно пялившимся на задремавшую Принцессу воров. – Без цезарева сечения в ее случае не обойдешься.

– Данике, а нельзя его как-нибудь выманить оттуда? Ну, не рассекая никого, а? – с мольбой спросил Дриббл.

– Сядь у нее между ног с бутербродом да попробуй! – хихикнула Мэйби.

– Без шансов, Натан, – серьезно ответил док. – Не волнуйся, не в полевых же условиях оперирую.

Извлечение ребенка заняло минут пятнадцать. Практически все манипуляции проделал робот – Данике не обманул мнительную роженицу. Вмешательство человека требовалось младенцу. Даже не вмешательство – тепло ладоней.

Невзирая на кажущуюся абсурдность утверждения, будто дитя с первого вздоха должно почувствовать, что небезразлично окружающему миру, ни один акушер в мире не оспаривал его. Док и не подозревал, но, принимая красное тельце хнычущего Элейниного сына из захватов автомата, бережно прикладывая его к груди матери, он исполнял древний, как само мироздание, ритуал. Больше того, Данике, всегда пекшийся о чистоте в операционной, не отдавая себе отчета в своих побуждениях, не надел перчатки. Пожалуй, узнай он, что та же Туве (а с ней любой островитянин) полностью одобрила бы его, заметив: мол, не все потеряно, раз люди сохраняют такие обычаи, – немедля «зачехлил» бы ладони. Но Данике было невдомек. Он назвал бы свои действия привычкой и недоуменно пожал бы плечами. Право, о чем вы? Разве цивилизованный человекпридает значение предрассудкам туземцев?

Док долго и тщательно мыл руки, обработал их спиртом, облачился в специальный комбинезон, шапочку, маску, но на коробку с синими перчатками даже не взглянул. Впрочем, Данике могла остановить вполне прозаическая причина – срок хранения латексных изделий ограничивался в лучшем случае десятью годами, а проверять качество продукции восстановленного гроссийского производства он не рискнул. Вот в исправности автодока Данике убедился лично и заменилвсе расходники на свежие. Механизм поражал простотой. Грусские медработники, видимо, были непомерно ленивы, беспросветно глупы или боялись «натворить дел», из-за чего и не пытались освоить аппарат. Данике с грустью вспомнил старину Брауни. Местный робот являлся его обезличенной, так и не осознавшей себя, копией. Все правильно. Здесь ему отводилась роль точного полезного инструмента, и только.

– Через пять минут проснется, – заявил Данике, выйдя наружу и сняв маску. Дверь за ним захлопнулась автоматически. – Давайте сохраним случившееся в тайне? – предложил он с улыбкой.

– Конечно! – Натан тряхнул головой.

– Глазам не верю! – с глумливым восторгом воскликнул Грюн. – Тюлень породил человека!

Этот внезапно отверзшийся родник остроумия никто не удостоил вниманием. Дикарь подождал немного, в надежде увидеть еще что-нибудь интересное, но плачущий младенец и дрыхнущая Элейн, по его мнению, в данную категорию не попадали. Не то что совместное камлание дока и автодока! Пожав плечами, Грюн покинул операционную.

– Как все просто! – восхитилась Мэйби.

– Без этого устройства – гораздо сложнее, – вздохнул Данике.

Оба замолкли, и тут пробудилась Элейн. Сразу же возникла куча проблем. Часть из них уладилась сама собой, когда девица осознала, что дитя снаружи, живот втянулся почти до прежних размеров, а обещанных бывалыми женщинами болей вроде и нет совсем. О тоненьком швеей не сообщили.

Барышни отправились домой, выслушав рекомендации врача. Как выяснилось, Мэйби почерпнула в Идэне достаточно знаний об уходе за детьми, благодаря чему Данике мог не волноваться за своих пациентов. Вернее, волноваться чуть меньше – случая попрактиковаться Акселевой пассии еще не представлялось. Так или иначе, док выпроводил их из клиники. Орлов привез больного раба – то ли заразного, то ли нет – не самая полезная компания для матери и младенца. Натан зачем-то пожелал остаться.

Койку, недавно освобожденную цветущей Элейн, занял худющий понурый субъект. Степень его истощения Данике благоразумно не прокомментировал, хотя связывал ее исключительно с плохими условиями работы в шахте и скудностью питания. Судя по анализам, мужчина был в целом здоров, насколько вообще возможно в его положении. Нехватка витаминов, отдыха, свежего воздуха. Смущало Данике состояние легких и кожи невольника: они будто подверглись воздействию какой-то химии. Ожоги. Дыхательные органы покрывал изнутри слой некоего порошка, который выходил с мокротой. Субстанция отдаленно напоминала алмазную пыль.

Док углубился в исследования. Дриббл продолжал сидеть здесь же, даром что его никто не держал. Вероятно, он предпочитал компанию больного раба обществу новорожденного. Орлов сказался страшно занятым и обещал заглянуть позже, однако не появлялся уже часа три-четыре.

– Данике, не пора ли домой? – подал голос Натан.

– Иди, я подожду Петра.

– Похоже, ему не очень-то и нужно.

– Нужно мне, – отрезал док. – Не иначе грусские нашли… – тут он, осененный догадкой, осекся и добавил после неловкой паузы: – Стоит разузнать, что именно.

– Не лез бы ты, – Дриббл неодобрительно покачал головой. – Пользы не поимеешь, а неприятностей наживешь. И мы с тобой за компанию.

Данике упрямо поджал губы и вперился в монитор.

– Доктор, если вы со мной закончили, – неожиданно раздался в динамиках хрип раба, – дайте уже спокойно помереть.

Натан с Данике вздрогнули и не сразу уразумели, кто с ними говорит.

– Но вас можно вылечить! – запротестовал Данике.

– И вернуть в забой?! – раб сжал кулаки.

Ему не ответили. Что скажешь человеку, который лишен всего, кроме тлеющей искорки жизни, уже бесполезной? Док метался между обязанностью помочь пациенту и осознанием бессмысленности сего. В итоге он решился.