Камни вместо сердец

Абигайль опустила голову, и я понял, что она плачет. Глядя на хозяйку, заскулил и Ламкин. Потянувшись за платком, она погладила его по голове.

– Я потеряла Эмму, – тихо проговорила мистрис Хоббей. – Я потеряла девочку, в которой хотела увидеть свою дочь. По собственной вине, по собственной вине. Да простит меня Бог!

– В чем же здесь была ваша вина, мистрис Абигайль? – вырвалось у меня.

Ее заплаканное лицо внезапно замкнулось, и глаза уклонились от моего взгляда:

– Я… Я послала за красной тканью, ведь она изгоняет скверные гуморы, но сделала это слишком поздно, ткани уже не было…

– Но вчера Фальстоу говорил мне, что сумел добыть какое-то количество, – вспомнил я.

Винсент глянул на Абигайль:

– Быть может, вы хотели сказать, что он нашел ее слишком поздно для того, чтобы спасти Эмму?

– Да, вы правы, – поспешно согласилась женщина. – Я оговорилась, это произошло слишком поздно.

– Вы даете указания свидетелю, мастер Дирик, – выказал я свое недовольство. – Барак, не забудь зафиксировать факт вмешательства с его стороны.

– Приношу извинения, – ровным тоном проговорил мой противник. Абигайль глубоко дышала, стараясь вернуть самообладание. Итак, подумал я, почему она искренне считает себя виновной в смерти Эммы?

Я спросил о том, как складываются теперь ее отношения с Хью. Моя собеседница отрывисто ответила:

– Достаточно хорошо.

Наконец я задал ей вопрос о Майкле Кафхилле.

– Я не любила его! – возмущенным тоном проговорила мистрис Хоббей. – Он пытался вбить клин между мной и детьми.

– Почему же он делал это?

– Потому что он хотел, чтобы они были близки с ним, а не со мной и моим мужем.

– И Хью, и Эмма?

– Да, – ровным тоном сказала женщина. И тут же, повинуясь порыву, проговорила с дрожью в голосе: – Однако Майкл Кафхилл умер такой ужасной, такой мучительной смертью… Да простит его Господь, да простит его Господь!

– А вам известно, почему его уволили? – задал я новый вопрос.

Хозяйка дома снова глубоко вздохнула, стараясь вернуть себе самообладание:

– За какую-то непристойность. Муж сказал мне, что причины увольнения не предназначены для женских ушей. Это все.

– У вас есть еще вопросы, мастер Шардлейк? – спросил Дирик.

– Нет. – Теперь мне следовало обдумать столь многое. – Но впоследствии у меня могут возникнуть другие вопросы.

– Мастер Шардлейк всегда произносит эти слова, – усталым тоном обратился к Абигайль мой коллега. – Благодарю вас, мистрис.

Мистрис Хоббей обернула Ламкина ковриком, поднялась из кресла и отправилась вон из комнаты, прижимая собачку к груди. Я подумал о ее страхе пред слугами, о ее бесконечных дурацких баталиях с сыном, о нетерпеливом отношении к ней и холодном безразличии Хью. «Бедная женщина, – подумал я. – Кроме этой собаки ей некого любить».

Глава 20

После обеда мы с Бараком взяли двух коней из тех, что были нами наняты в Кингстоне, и отправились в поездку по лесу. Я взял Нечета, сильного и кроткого мерина, доставившего меня из Лондона. Серая пелена у нас над головой сгустилась. Мы направились по Портсмутской дороге на юг: Хоббей говорил нам, что в этом направлении деревья рубят и на земле Хью, и в его собственном лесу.

С правой стороны плавно уходило под откос одно из общинных полей деревни, раскрашенное яркими красками различных посадок. Трудившиеся на поле селяне искоса поглядывали на нас, и некоторые провожали нас взглядом. Мы ехали дальше, и лес с левой стороны от нас уступил место вырубке, простиравшейся примерно на полмили до зеленой стены нетронутых деревьев. Из подлеска поднимались тощие молодые деревца, по большей части пораненные так, что их стволики в будущем должны были разделиться надвое.

Мы остановились.

– Эту делянку повалили некоторое время назад, – заметил Барак.

– Они валили все, не только взрослые деревья. Лес здесь восстановится через несколько десятилетий. А это земли Хью. Стоимость древесины зависит от дерева. Что там сперва – дуб, вяз или клен… – Я покачал головой. – Обман здесь нетруден.

Позади нас вдруг пропела труба. Мы приняли в сторону, пропуская мимо себя колонну солдат, поднявших облако пыли. Люди казались усталыми, даже изнуренными, многие из них явно сбили ноги. Герольд, шагавший взад и вперед вдоль колонны, покрикивал на лентяев, чтобы те поднимали ноги повыше. Наконец мимо нас прогромыхал обоз, и вся рота исчезла за поворотом. Как-то идут в Портсмуте дела у Ликона?..

Мы проехали еще милю-другую. Слева вырубка уступила место густым зарослям. Лес находился и справа от дороги, и, судя по плану, это был тот самый общинный лес, прав на который добивался Хоббей. Дорога пошла по слабому уклону вверх, и теперь мы видели вдали гряду высоких холмов. Там был Портсдаун-хилл, а по другую сторону от него находилось море. Тут мы опять пришли к участку, где шла рубка. На расстоянии примерно в сто ярдов были повалены все деревья. Одна группа лесорубов распиливала поваленный дуб, а другая обрубала ветки с листьями с крупных сучьев. Длинные бревна грузили на запряженную волами телегу.

– Давай поговорим с ними, – предложил я. Мы осторожно проехали мимо пней, еще свежих и истекавших соком. К нам подошел высокий жилистый мужчина. Сняв шляпу, он поклонился:

– Добрый день, джентльмены.

– Я – мастер Шардлейк, адвокат Хью Кертиса, которому принадлежит эта земля, – представился я. – Сейчас пребываю у мастера Хоббея в Хойлендском приорстве.

– Мастер Фальстоу предупреждал меня о том, что вы можете добраться и до нас, – ответил мужчина. – Как видите, мы усердно работаем. Я – Питер Друри, десятник.

Пуговички глаз его, тем не менее, оказались наблюдательными.

– Вижу, вы ведете масштабную вырубку, – заметил я. – Какие деревья вы валите?

– Всякие, сэр. Есть немного дуба, но с этой расчистки, в основном, брали клен и вяз. Дуб поедет в Портсмут, сучья – к углежогам.

– Пройдет много лет, прежде чем здесь вырастут деревья, годные для порубки.

– Пройдет не меньше времени до того, как цены снова поднимутся в такой степени, сэр. Так говорит мастер Хоббей.

– Вы связаны с ним контрактом, не так ли?

– Ага. Он же опекун парнишки, разве не так? – В голосе Питера прозвучала агрессивная нотка.

– Да, это так. A пользуетесь вы услугами местных людей, жителей Хойленда, к примеру?

Друри расхохотался:

– Эти свиньи не желают здесь работать! А какой вой они подняли, когда кое-кто из моих парней заглянул в их общинный лес! Нет, мои работники издалека, из-за Хорндина.

Подальше от местных, подумал я. Поблагодарив десятника, мы направились по дороге дальше.

Мы ехали на юг – туда, где вырубка еще не начиналась. Я заметил уходящую в лес узкую тропу и предложил: