Канцтовары Цубаки

Это письмо хотелось перечитывать бесконечно. И каждый раз, когда я делала это, тюльпаны распускались в моей душе.

Подробностей я не знала, но матери у Кюпи-тян, по-моему, не было. А отец ее вроде бы в одиночку заправлял какой-то закусочной неподалеку.

По субботам, уже на закате солнца, она забегала ко мне в магазинчик во время прогулки, чтобы спокойно съесть свой походный ланч. Клиентов не ожидалось, я сидела одна, и малявочка развлекалась тем, что помогала мне по хозяйству.

Разумеется, «Кюпи-тян» — это прозвище. Настоящее имя у девочки было другое. Просто именно так — латинским сокращением QP — называл ее почему-то отец. Да так это прозвище к ней и прилепилось. Очень уж ей к лицу.

Это письмо от Кюпи-тян для меня уже третье. Конечно, я храню их бережно все до единого. Но именно это растрогало меня так, что уже после обеда, неся свою вахту за прилавком, написала малышке ответ.

Формат ответа — мини-письмо. Жаль, что им мало кто пользуется в наши дни. В таком формате и конверт, и письмо составляют единое целое, и отправка сего послания стоит совсем гроши.

Прежде всего яркими разноцветными мелками я нарисовала в центре листа большую радугу. В письме для такой фантазерки все должно быть как можно ярче.

И уже вокруг радуги вписала текст.

В итоге получилось нечто вроде рекламной листовки.

Милая Кюпи-тян!

Спасибо за письмо.

Я была очень рада.

У тебя получился такой милый тюльпан!

Тебе скоро в садик, это правда?

Найди себе там хороших друзей.

Будешь пробегать мимо — заскакивай в гости!

Если захочешь, то знай: я всегда рада порисовать с тобой или поделать раскраски!

По утрам еще очень холодно.

Смотри не простужайся!

А я скоро зайду к твоему папе что-нибудь скушать.

Жду не дождусь скорой встречи!

Поппо

Это письмо к Кюпи-тян почему-то напомнило мне классические любовные письма. «Ну, вот и у меня завелась подруга по переписке!» — обрадовалась я. И мне показалось, что я стала хотя бы немного ближе к Наставнице.

Мини-письмо, дважды сложенное пополам, аккурат влезет еще и в отдельный мини-конвертик, подумала я и тут же, тремя мазками клея, смастерила его.

В поисках, чего бы еще подобрать, я обнаружила очень милую наклейку с какой-то зверюшкой. И, налепив ее, положила послание на весы. Двадцати пяти грамм не превысило. Обойдется всего в 2 иены, вижу я и наклеиваю на конверт двухиеновую марку.

Раньше я любые мелочи отправляла по обычному, шестидесятииеновому тарифу. Но когда поднялись налоги, мне стало выгоднее даже открытки сортировать по весовым категориям.

Заперев магазин, я направилась к почтовому ящику, чтобы опустить туда свое послание. Оно не деловое, не срочное; пускай себе летит до адресата сколько потребуется. Я взглянула на ящик и тут же вспомнила, что именно здесь повстречалась с Панти. Тогда она была мокрая, потерянная и вся дрожала, а теперь стала одной из моих лучших подруг.

Опустив письмо в ящик, я услышала легкий шелест и слабый стук.

Счастливого пути!

А через несколько дней поутру я услышала голос госпожи Барбары:

— Слушай, Поппо-тян! У тебя найдется сгущенное молоко?

За эти несколько дней весна стала ближе. За окном заливались жизнерадостные воробьи.

— Хотела клубничкой побаловаться, а сгущенка закончилась!

— Минутку! Сейчас проверю… — отозвалась я, вскочила и побежала к холодильнику. — Нашла! Сейчас принесу!

— Вот спасибо! Клубнику для тебя уже накладываю!

Наши с ней «диалоги через стенку» становились все виртуознее. Если смотреть совсем сверху, мы с госпожой Барбарой жили фактически под одной крышей.

Через пару минут мы с ней обменялись сгущенкой и клубникой.

— А сама ты клубнику со сгущенкой не ешь?

— Клубнику я люблю с молоком и медом, — ответила я.

— О? Это интересно, надо попробовать!

— Буду рада, если понравится!

О том, что в доме есть сгущенка, я даже не подозревала. Значит, ее покупала еще тетушка Сусико? Вот и хранилась она в консервной банке, а вовсе не в тюбике, как это продают теперь. В крышке такой банки обычно делалось два надреза, из которых густая жидкость и вытекала как нужно. И хотя сладости мне в принципе запрещались, как вредные для зубов, сгущенку из моего рациона Наставница почему-то не исключала.

Когда сгущенки в банке оставалось совсем немного, Наставница вскрывала банку консервным ножом и ставила на плиту. Чуть погодя белая жидкость становилась коричневой, и тогда из нее можно было делать мои любимые карамельки.

От внезапных воспоминаний на глаза навернулись слезы. Редкие минуты, когда мы с Наставницей все-таки были счастливы, из моей памяти исчезать не хотели.

После внезапной клубники с утра мое настроение стало совсем весенним. До самого обеда, пока в магазин не поступил очень странный и, я бы даже сказала, неподобающий заказ.

Если коротко — меня попросили написать любовное письмо-расставание. Послание, которым обрывают с кем-то связь.

Перед конторкой возникла дама, скажем так, сильно глубоко за пятьдесят. Красивая и ухоженная, явно богатая. С величественной осанкой и требовательным взором.

— То есть… вы собираетесь расстаться с кем-то навсегда? — на всякий случай уточнила я.

— Ну да. Получается, что так. Почему нет? — пожав плечами, отозвалась Миссис Икс.

Обычно я не обсуждаю новых заказов, пока клиенты не заполнят простенькую форму, сообщив о себе хотя бы самое главное — имя и способ связи. Эта же гордячка наотрез отказалась что-либо заполнять, за что и получила у меня прозвище Миссис Икс.

— Если можно, хотелось бы отослать это письмо уже завтра! — объявила она. — Мне, конечно, очень хочется написать его самой, как настоящее проклятие, кровью. Так мучительно хочется, аж пальцы зудят! Но ей, конечно, такого кошмара я посылать не стану. Все, чего я хочу, — это чтобы между нами все было кончено раз и навсегда.

В ее голосе ни особых мучений, ни лютой ненависти я не услышала. Да и выражение лица вроде бы оставалось вполне безмятежным.

— Вы были друзьями? — уточнила я машинально. Анонимность анонимностью, но без такой информации прощального письма не сочинить.