Капитали$т. Часть 5. 1991

— Еще одно, Леш… — сказал Афганец, тоже поднимаясь. — Я бы на вашем месте охраной озаботился. Хочешь, пришлю к тебе человечка завтра? Спец. Из «конторы» сманили, прикинь?

— Так у нас вроде есть? — удивился я.

Миша тяжело вздохнул.

— Боксеры-то? Нет, они ребята, конечно, внушительные, на вид серьезные. Но это не охрана. Это ее отсутствие.

— Вообще, да, — согласился я.

— Мы надумали фирму делать, — продолжил Миша. — Чтобы одной охраной занималась. Ну и… другими делами. Силовую структуру, короче. В Москве такие точно есть уже. И в Питере тоже, и еще кое-где… Вот и нам нужно. Дела-то большие начинаются, а тут хотя бы стволы легально носить можно будет. Ты как смотришь?

— Положительно, — сказал я. — Если что — участвуем. Поможем и транспортом, и оборудованием… и по финансовой части тоже.

— В общем, я завтра пришлю человечка, — сказал Миша.

— Давай, — кивнул я.

Мы разошлись по машинам. У меня впереди был еще один разговор. С городским прокурором.

Я ожидал, что товарищ прокурор будет недоволен. Что он будет в гневе — метать громы и молнии. Я даже не удивился, если бы он совсем не захотел со мной разговаривать. Но я не ожидал увидеть такой реакции…

Мы встретились в городском парке возле памятного знака с табличкой — комсомольцы семидесятых годов в этом месте заложили капсулу с посланием комсомольцам будущего.

Обычно при наших встречах прокурор был доброжелателен, любезен специфической начальственной любезностью, которая всегда немного свысока. Он знал себе цену, определенно получал удовольствие от должности и власти, которую эта должность дает.

Но в этот раз я увидел совершенно другого человека, который даже на себя был не очень похож. Совсем не прокурор, а какой-то перепуганный мужчина. Перепуганный до полусмерти. Что-то подобное происходило с прошлым директором водочного, которому мы привезли в багажнике мелкого бандита, полезшего не в свое дело. Но то был партийный функционер, прокурор казался мне крепче… «А они слабые все», — вспомнилась мне цитата из неснятого еще фильма.

— Здравствуй, — сказал мне прокурор. — Я буквально на секунду. Дела! — Он попытался улыбнуться, но получилось плохо.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я. — Ваш вопрос решился…

— Ничего не хочу знать! — замахал он руками. — Ничего! А по комбинату… добро получено, Алексей. Короче, шороху там наведем, не беспокойтесь! Уже есть распоряжение… Одним словом, будет дело!

— Это хорошо, — сказал я. И добавил, снизив голос почти до шепота: — Никто не хотел, чтобы получилось так, как получилось. Случайность. Понимаете?

— Нет! — тоже шепотом закричал он. — Не понимаю, не знаю и знать не хочу! Все! Забыли! Не было ничего, не было!

— Да, — согласился я. — Не было, значит не было. Может быть так и лучше.

— Сердце что-то шалит последнее время, — пожаловался прокурор. — Нервы, понимаешь. Нужно бы в больницу… Но какая уж тут больница, к чертовой матери! Так и сдохнешь на боевом посту! — яростно выкрикнул он.

А ведь он меня боится. Подумал я. Ну что же такое?! Сам потребовал труп в обмен на свои услуги, и теперь боится… Правда, труп получился не один. Но все равно, я думал, что прокурор — мужик прожженный и циничный. А по факту получается — слабак.

— Здоровье нужно беречь, — посочувствовал я. — Не казенное. А за помощь — спасибо. За нами не заржавеет, сами понимаете. Кстати, что слышно? Злоумышленников нашли или нет? А то люди говорят всякое… тоже беспокоятся.

Прокурор молчал. Сопел так тяжело, что я уже начал опасаться, не стукнет ли его настоящий инфаркт.

— Следствие ведется, — наконец выдавил он из себя. — Пока еще никто не задержан. Есть рабочая версия — чеченская мафия, понимаешь. Были у покойного с ними какие-то дела… В этом направлении работают.

— Вполне себе правдоподобная версия, — похвалил я. — И почерк похожий.

— Шумно, — сказал прокурор мрачно, кажется, он совладал с собой. — Было очень шумно, а шум никто не любит. Шум это всегда… начальство высокое звонит, ругается. Опять же, пятно на репутации органов, дело чести, под личным контролем и так далее… Другое дело, когда был человек и пропал. Без шума и пыли, понимаешь? А не так, чтобы… боевые действия!

— Уверен, что наши славные органы во всем разберутся, — оптимистично сказал я. — Виновные понесут заслуженное наказание, а закон и правопорядок воцарятся повсеместно.

— Ага, — сказал прокурор. И посмотрел на меня настороженно. — Одним словом, ты неси, что договаривались. Готовь. От меня человек подойдет, ему передашь.

«Что договаривались» — это пятьдесят тысяч долларов. Цена свержения руководства химкомбината. «Ниссан» для прокурора, пятьдесят тысяч «зелени» для его начальства. И еще три трупа. Договор, впрочем, был об одном…

— Все понял, — кивнул я.

Прокурор мрачно кивнул и ушел. Не прощаясь.

А город продолжал жить, как и страна — какой-то странной жизнью, по инерции, на распутье — никому было не понятно, куда все вырулит, понятно было одно — так, как есть — осточертело всем и продолжаться не может. С продуктами стало как-то совсем скверно, их было мало даже по «хозрасчетным» ценам, не говоря уже о государственных. Простой работяга или служащий, оббегав полгорода, мог, например, отоварить талоны на рис. И мыло. И даже, если очень повезет — на сахар, а то и на водку! Кстати, пить стали сильно больше. Если раньше ту же водку в обычных семьях время от времени — к праздникам или семейным торжествам, то сейчас брали каждый месяц, на каждого члена семьи — потому что не пропадать же талонам! Так, в доме простого советского человека стало регулярно появляться по нескольку бутылок, и далеко не каждый советский человек мог просто так жить, зная, что водка в прямом доступе…

А продуктовые наборы нам снова пришлось организовывать для сотрудников фирмы, потому что на рынке, конечно, можно купить почти все, были бы деньги, но рынки работают не круглосуточно. Они работают утром и днем, когда сотрудники на работе. Остаются, конечно, выходные, но как-то негуманно тратить эти золотые дни для добывания еды! Так что, продовольственный вопрос фирма «Астра» для себя решила — с овощебазой, которая давно перешла под контроль «азербайджанской мафии», а также — с мясокомбинатом, были налажены бартерные отношения — мы им свою продукцию, а они нам — свою.

На следующий, после разговора с Афганцем день к нам в офис заявился мужчина — неприметный и незапоминающийся, какой-то средний — среднего роста, среднего телосложения, средних лет, неброско одетый, и заявил, что он от Миши Афганца.

Наш правящий триумвират — я, Серега и Валерик — встретили посетителя в моем кабинете.

— Василий Иванович, — представился он.

Я махнул рукой в сторону кресла.

— Располагайтесь. Михаил рекомендовал вас, как специалиста по безопасности. Так?

Он улыбнулся. Улыбка у него была такая… простецкая, располагающая,

— По безопасности, совершенно верно. Сначала по государственной, а теперь — по частной, так сказать.

— Где конкретно работали? — спросил Серега.

— В основном, в «семерке», — ответил Василий Иванович. — Но и в «девятке» тоже довелось.

— Ого! — Серега удивленно поднял брови. «Девятка» — девятое управление КГБ, занималось обеспечением безопасности партийных боссов. Очень важных персон.

— Почему ушли оттуда? — спросил Валерик.