Капитан Мак. Игрок

– О Господи! – вздохнул Сидуан.

– И потом, – продолжал путешественник, – ты зря величаешь меня монсеньором, мой мальчик. Я не дворянин, а простой буржуа по фамилии Лоредан, королевский ювелир. Доброго вечера, приятель!

И к отчаянию Сидуана, старик и его спутник тронулись в путь.

– Ах, как мне не везет, как не везет! – причитал трактирщик.

Перинетта расхохоталась, показав белые зубки.

– Ну уж это ваша вина, хозяин, – сказала она.

– Моя вина?! Я виноват, что этот путешественник не захотел остановиться?

– Да, хозяин.

– И как же это так, Перинетта? – спросил Сидуан, и снова печально уселся у огня.

– Но, черт возьми, – ответила разбитная служанка, – когда он спросил у вас, далеко ли отсюда до Блуа, нужно было сказать, что шесть лье, а не два, тогда бы он остановился, поужинал и спросил комнату.

– Ну, это нет! – ответил Сидуан. – Не умею я врать.

– Ну, если так, – сказала холодно Перинетта, – не надо жаловаться. В ремесле трактирщика, если ты слишком честен…

– Так что?

– То ты разоришься, – закончила Перинетта нравоучительным тоном.

И она стала вытаскивать из огня непрогоревшие поленья и засыпать головешки золой.

– Что ты там делаешь, Перинетта?

– Огонь тушу, хозяин. Ведь уже и спать пора.

– Но… может, подождем еще? Кто знает?..

Перинетта сочувственно взглянула на Сидуана.

– Это уж чистая блажь, хозяин. Вы лучше бы расплатились с Гийомом и заперли двери.

Бедный трактирщик, ворча, встал и пошел запирать двери, как посоветовала ему Перинетта. Потом обратился к конюху:

– Я тебе должен, Гийом, три ливра и шесть денье, так?

– Да, хозяин, по моим подсчетам так.

– Вот они, мой бедный Гийом.

– Так все же, хозяин, – сказал увалень, снова вытирая слезы, – придется мне уходить?

– Придется. Ты – славный малый, честный, работящий, ты себе на жизнь заработаешь.

Перинетта убирала посуду и наводила порядок. В эту минуту со стороны дороги донесся шум, и в дверь постучали.

– На этот раз, – воскликнул Сидуан, ринувшись к двери, – это уж точно путешественник!

И он отворил дверь.

Это был крестьянин. В темноте виднелась телега, запряженная быками.

– Простите меня, – сказал крестьянин, – у меня ветер задул фонарь, а становится темненько. Не одолжите ли огонька?

– Иди ты к черту! – закричал в бешенстве Сидуан.

– Злой же вы становитесь, хозяин, – заметила Перинетта.

– И правда, – смиренно согласился трактирщик. – Возьми огня, приятель, и доброго пути.

– Ты в Блуа едешь, друг?

– Да, – ответил крестьянин.

– Хорошо, нам по пути… Я ухожу с тобой.

Гийом в последний раз пожал Сидуану руку, поцеловал Перинетту, неохотно подставившую ему щеку, взвалил на плечо палку, продетую в узелок с пожитками, и ушел с крестьянином.

– Ну теперь, хозяин, – сказала Перинетта, – сами видите, что мы можем ложиться. Больше никто не придет. А вот послушайте…

– Что еще? – спросил, прислушиваясь, Сидуан.

– Где-то гром гремит.

– И дождь начинается. Ну и вечерок будет!

Но тут в дверь снова постучали.

– Кто-то стучит! Слышишь, Перинетта?

– Ветер стучит ставней, – ответила служанка.

– Да нет, говорю тебе, в дверь стучат.

– Опять какой-нибудь крестьянин, попросить огня или узнать дорогу!

Стук продолжался.

– Ну, ступай отвори! – приказал Сидуан.

Перинетта повиновалась и отступила на шаг, очутившись лицом к лицу с красивым молодым человеком при шпаге, в плаще и шляпе с красным пером, надвинутой набекрень.

– Путешественник! – воскликнул Сидуан, и на лице его расцвела улыбка.

– Похоже, что так! – сказала ошалело Перинетта.

– Клянусь рогами дьявола! – воскликнул, входя, человек в плаще, – мне кажется, что вы путешественнику не рады, хозяева. Что, гостиница полна?

– Да не совсем, – ответила Перинетта, кусая губы, которые и так были красней пиона.

– Не желает ли ваше сиятельство подкрепиться? – спросил с сомнением Сидуан. – Дело к грозе… Может быть, вы пить хотите?

– Я хотел бы получить ужин, – сказал незнакомец.

– Наконец-то, – прошептала Перинетта, – хоть эта утка уйдет.

– Как?! – воскликнул Сидуан дрожащим от волнения голосом.

– И комнату, – добавил путешественник.

– Комнату?! Он просит комнату! – произнес Сидуан, впадая в восторг. – Ах, мой принц…

– Я не принц, – сказал путник.

– Господин герцог…

– И не герцог; я – капитан.

– Прекрасно, господин капитан, – сказал со слезами в голосе Сидуан, – вы получите лучшую комнату…

– И вам подадут лучшую утку! – сказала Перинетта.

– Нет, ни в коем случае! – воскликнул Сидуан. – Гость, который заказывает и ужин, и комнату, стоит большего. Ты пойдешь в птичник, Перинетта, и выберешь хорошую птицу.

– Да, хозяин.

– А что, друзья мои, – спросил капитан, сбрасывая плащ и подходя поближе к огню, который Сидуан поспешил снова разжечь, – кажется, путешественники на этой дороге редки?

– Да, очень редки, – вздохнул Сидуан.

– Настолько редки, – ответила лукаво Перинетта, – что, если правду вам сказать, вы первый, которого мы видим.

– Не может быть, красотка! Ты смеешься надо мной!

И капитан обнял Перинетту за талию и без церемоний поцеловал.

Капитану было самое большее года двадцать два, вид у него был воинственный, а взгляд гордый и победительный.

– Это такая же правда, капитан, как то, что вы хороши собой, – сказала Перинетта, – вы в самом деле первый путешественник, которого мы здесь видим,

– С какого же времени?

– А вот уже две недели, капитан.

– И вот уже ровно две недели, – сказал жалобно Сидуан, – как я – хозяин этого заведения.

Перинетта зажгла фонарь и пошла в птичник.

Сидуан поспешно спустился в погреб и принес оттуда бутылки своего лучшего вина.

– Я хочу пить! – сказал капитан, прищелкивая языком.