Капитан Мак. Игрок

– Да, был, но его сгубило честолюбие, – вздохнула Перинетта.

– Так расскажи мне об этом, малышка, – сказал капитан, усаживаясь в изножии постели.

– Я любила доброго большого парня, на редкость работящего, – продолжала Перинетта, – но он захотел стать хозяином, – и пожалуйте вам – больше обо мне и не думает.

– Кажется мне, что ты говоришь о своем хозяине?

– Именно о нем. Сегодня утром, – опять вздохнула Перинетта, – у меня было появилась надежда, потому что невезение делает людей смиренными…

– Это ты правильно заметила.

– Но вы ему придали мужества… Вы же сказали ему, что сюда понаедет много народу… короли… принцы к нему будто приедут. И еще Бог его знает кто, и – прости прощай!

– И прости прощай, – подхватил капитан, поднимая за подбородок голову служанки, – он теперь и думать о тебе не захочет?

– Увы!

– Ну так вот, успокойся, малютка. Если я захочу, он полюбит тебя.

– Это в самом деле правда?

– И женится на тебе… я тебе обещаю.

– Ох, коли это сбудется, я от всего сердца вас расцелую!

– Эге! – ответил капитан. – Охотно тебе это разрешу! Только я засыпаю на ходу. Доброй ночи, девочка, и спи спокойно.

Но Перинетта не ушла. Она подошла к капитану поближе и сочувственно посмотрела на него.

– Ты еще что-то хочешь сказать? – спросил капитан.

– Вот я вижу вас первый раз, а мне кажется, я всегда вас знала.

– Да неужто? – произнес Мак.

– И, ей-богу, как подумаю, что у вас – ни родных, ни друзей, быть может, мне так больно становится.

– Бедная девочка!

– Так вы никогда не видели своей матери?

– Никогда.

– И у вас от нее ничего нет?

– Честное слово, ты, малышка, так трогательно говоришь со мной, – сказал взволнованно Мак, – что я буду с тобой откровенен. Я всегда носил на шее этот медальон с портретом. Откуда он у меня, я и сам не знаю, да и кто изображен на этом портрете – моя мать или нет, не знаю тоже.

И Мак расстегнул камзол и показал Перинетте маленький медальон в золотом ободке, на котором была изображена молодая красивая женщина. Он поднес портрет к губам, а потом неожиданно резко сказал девушке:

– А теперь убирайся. Не люблю об этом говорить.

Он запечатлел на портрете почтительный поцелуй и, не раздеваясь, бросился на постель.

А Перинетта тихонько вышла и затворила за собой дверь.

Глава 2. Капитан Мак первый раз обнажает шпагу

Мэтр Сидуан все это время провел на кухне. Перинетта застала его сидящим в глубокой задумчивости; он держал в руках обрывок веревки, которую ему дал капитан; он по-видимому, верил, что это и в самом деле веревка повешенного.

– Как, – смеясь, спросила служанка, – вы в это верите, хозяин?

– Конечно, верю, – ответил бедный трактирщик.

– И вы думаете, к вам придет удача?

– Безусловно придет! Разве у нас теперь не остановился один путешественник?

– Да, но нынче вечером второго, видно, уже не будет. Запирайте дверь, хозяин, и пойдем спать.

– Ба! Кто знает?! – произнес Сидуан, целуя заветную веревку.

– Покойной ночи! – сказала Перинетта. – Вольно вам не спать; разве вы мне не желаете доброй ночи, я сама себе ее пожелаю.

– Доброй ночи, Перинетта.

Служанка уже подошла к лестнице, как вдруг в дверь снова трижды постучали.

Сидуан испустил победный клич.

– Говорил же я тебе! – воскликнул он. – Еще путешественник!

– Шел бы он ко всем чертям! – проворчала Перинетта. – Я смертельно хочу спать.

Но Сидуан уже отпер дверь.

В те времена знатные господа любили ходить в масках. Итак, в гостиницу вошли двое в масках – мужчина и женщина. Мужчина был высок ростом и одет как человек знатный. Что до женщины, то хотя лицо ее было скрыто маской, а стан – широким плащом, все же было видно, что она молода, а гладкий белый лоб, подбородок с ямочкой и большие черные глаза, сверкавшие сквозь прорези бархата, ясно свидетельствовали, что к тому же она хороша собой.

– Это уже веревка повешенного действует, – подумал наивный Сидуан.

И он поклонился до земли.

– Человек, – обратился к нему дворянин высокомерным тоном, – это ведь гостиница «У Единорога»?

– Да, мой принц, – ответил Сидуан, – это она.

– Народ в гостинице есть?

– Но… но… – пробормотал трактирщик, – ваше высочество спрашивает меня об этом с какой-нибудь особой целью?

– Просто мне здесь никто не нужен, – продолжал незнакомец столь же высокомерно.

– У меня никого и нет… совершенно никого, – сказал Сидуан, делая знак Перинетте, с открытым ртом стоявшей на первой ступеньке лестницы.

– Я снимаю твою гостиницу на ночь, – продолжал незнакомец.

И он бросил на стол кошелек, сквозь петли которого просвечивала дюжина золотых.

– Это, может быть, сам король! – подумал честолюбивый трактирщик. – Ах, дорогой капитан! Это он для меня все это сделал! Поэтому-то его я и не подумаю беспокоить.

Незнакомец затворил входную дверь и оглядел нижний зал трактира. Он заметил какую-то дверь и отворил ее.

– Что это за комната? – спросил он.

– Моя, мой принц, – ответил Сидуан.

– Уступи мне ее; ты ляжешь в другом месте! Так ты мне отвечаешь, что никого нет?

– Никого нет, клянусь вам, мой принц.

– Прекрасно. Убирайся.

– Ваше высочество не желает отужинать?

– Нет.

– А вина ваше высочество не желает?

– Тоже нет.

– Но, может быть, госпоже герцогине… понадобится помощь моей служанки? – продолжал угодливо Сидуан.

– Нам ничего не нужно! Убирайся!

Перинетта ушла раньше, пожав еще раз плечами, как она делала обычно, когда ей приходилось признаваться себе, что Сидуан – все-таки дурень. Трактирщик же трижды поклонился и уже тоже собирался уйти, как вдруг кавалер в маске остановил его:

– Прошу прощения, приятель, – сказал он, – еще одно слово. Хочу дать тебе совет.

Сидуан снова поклонился.

– Если ты хочешь дожить до старости и разбогатеть, иди ложись, укройся с головой одеялом, и какой бы шум ты не услышал, спи как мертвый.

– Повинуюсь вашему высочеству, – дрожа, ответил Сидуан.

И он вслед за Перинеттой поднялся по лестнице, оставив весь первый этаж гостиницы в распоряжении человека в маске и его спутницы. Тогда кавалер, подвигая незнакомке стул, произнес: