Капитан Мак. Игрок

– Ваш отец, – сказал дон Фелипе, – преспокойненько сидит себе в Блуа.

– Так мои люди здесь… за дверью! Гольдери, на помощь! Гольдери!

– Я его подкупил, – холодно произнес дон Фелипе, – и Гольдери далеко, дорогая моя красавица!

– Но в доме же есть люди… Кто-нибудь придет мне на помощь… Ко мне, на помощь, ко мне!

– Я люблю вас… и мы одни, – сказал испанец.

И он хотел поцеловать Сару. Девушка опять закричала. В этот момент дверь наверху лестницы отворилась и в зал спрыгнул мужчина с обнаженной шпагой в руке.

– Ах, вы одни! Клянусь Меркурием, покровителем таких воров, как ты, твоя глотка извергла ложь, негодяй!

Стоит ли говорить о том, что этот нежданный защитник Сары Лоредан, явившийся в виде мужчины, размахивавшего рапирой длиной в четыре фута, был никто иной, как капитан Мак.

Дон Фелипе отступил на несколько шагов и положил руку на эфес шпаги.

– Ах, черт их забери, как говаривал мой командир, граф Суассон, – продолжал Мак, – я обманулся – мне эта гостиница показалась таким порядочным заведением, таким тихим под вечер, а тут настоящий адов шабаш и спать невозможно!

При виде защитника, которого ей послало Провидение, Сара, естественно, бросилась к нему, но дон Фелипе уже опомнился от замешательства, вызванного внезапным появлением Мака.

– Вот что, приятель, постараемся шуметь поменьше, – сказал он, – если вам так не нравится шум.

– Ужасно не нравится.

– Ну так и ступайте себе спать, – сказал дон Фелипе.

– О, сударь, во имя неба, – воскликнула Сара, умоляюще складывая руки, – не покидайте меня!

– Покинуть вас? – воскликнул капитан. – Да что вы!

– Друг мой, – продолжал дон Фелипе, – у нас с этой сударыней вышла небольшая ссора, которая вас ни в какой степени не касается.

– В самом деле?

– И я хочу дать вам совет.

– Послушаем, – сказал насмешливо Мак.

– Мне кажется, вы военный?

– Я капитан.

– Вы молоды…

– Мне двадцать два года.

– Ну вот, если вы хотите дожить до шестидесяти и стать маршалом Франции, возвращайтесь в свою постель и не вмешивайтесь в чужие дела.

Мак спокойно оперся на шпагу.

– Мой дорогой, – сказал он, – вы представить себе не можете, до чего у меня странный характер. Раз проснувшись, я никак не могу снова уснуть, а проснувшись внезапно, я веду себя ровно обратно тому, как ведут себя обычно люди в такой ситуации: вместо того, чтобы с трудом соображать, я становлюсь чрезвычайно проницательным, и не просто вижу, а вижу насквозь.

– Ну и что же вы видите? – спросил дон Фелипе.

– Я вижу, что вы любите эту девушку, а она вас не любит.

– Ах, сударь, да, – прошептала Сара, все еще дрожа, – это именно так.

– И, поскольку она сопротивляется, – продолжал капитан, – вы хотите ее похитить?

– А вам какое дело? – злобно спросил дон Фелипе.

– Так вот, я вам это запрещаю, – продолжал капитан, – и это столь же непреложно, как то, что меня зовут Мак.

– О, благодарю вас! – воскликнула Сара, складывая руки.

– И вы неправы, дорогой мой искатель приключений, – сказал испанец, обнажая шпагу и становясь в позицию.

– Ба! И в самом деле? – воскликнул Мак.

– Я в маске, а ваше лицо открыто; вы моего имени не знаете, а свое имя вы мне только что сказали.

– Так я сорву с тебя маску, негодяй! – воскликнул Мак, скрещивая с испанцем шпагу.

– Маска держится у меня на лице, может быть, более прочно, чем голова у тебя на плечах, – сказал дон Фелипе, – и ты еще не знаешь, с кем ты имеешь дело.

– Да будь ты хоть король Испании, для меня ты просто подлец, оскорбляющий женщину! И я тебя накажу, – воскликнул Мак, делая выпад; Сара упала на колени.

– Солдафон, – прорычал дон Фелипе, – я еще увижу твою кровь!

И он обрушился на Мака с яростью опытного дуэлянта.

– Ага! – произнес капитан, – испанская школа, недурно, недурно! Хороший выпад!.. Но и французская школа неплоха!

И он уколол дона Фелипе в плечо.

– А итальянская еще лучше! – возразил дон Фелипе; он прыгнул назад, наклонился, проскользнул под шпагой Мака и попытался нанести ему удар в нижнюю часть живота, как это делают флорентийские и миланские наемные убийцы.

Но Мак отскочил и с такой силой ударил по голове дона Фелипе головкой эфеса, что тот упал на колени и выронил шпагу. Быстрый, как молния, Мак наступил на клинок ногой. И пока дон Фелипе, оглушенный, с трудом поднимался, капитан, сунув свою шпагу под мышку, переломил о колено клинок своего противника и, обернувшись к Саре, сказал:

– Мадемуазель, отныне вы под моей защитой. Куда я должен вас проводить?

Дон Фелипе зарычал от ярости и хотел броситься к Саре, но Мак приставил острие своей шпаги к его лицу и произнес:

– Назад, негодяй!

И, открывая дверь, добавил:

– Я буду вашим защитником, мадемуазель, и буду сопровождать ваши носилки; доверьтесь мне, никто нам не помешает, даже ваши лошади будут меня слушаться.

Он подал руку взволнованной девушке, и они вышли вместе. Дон Фелипе в полном бешенстве глядел на кровь, капавшую из его раны. О донье Манче, своей сестре, он совершенно забыл, а та молча и неподвижно сидела в своей комнате, как он и приказал ей.

– Ага, его зовут Мак, – злобно прошипел дон Фелипе, подобрав обломки шпаги и бросаясь вон из гостиницы. – Это имя я буду хорошо помнить! И я еще возьму реванш!

… И только после его ухода бледная и дрожащая донья Манча вышла из своего укрытия.

– Не знаю, что здесь произошло, – прошептала она, – но я слышала женский крик и какой-то мужской голос и думаю, затея дона Фелипе наверняка провалилась… Ах, если бы я осмелилась ослушаться его!

Она подошла к двери и отворила ее. Ночь была темна и ей на лицо упали тяжелые капли дождя.

– О Боже! – произнесла она. – Дорога совершенно пустынна!.. Как мне вернуться в Блуа? Что сталось с моим братом? И какой дорогой уехали те, кто покинул гостиницу раньше него?

Испанка трижды позвала дона Фелипе. В ответ не донеслось ни звука. И только большие часы, стоявшие в углу зала, мерно пробили двенадцать раз. Донья Манча вздрогнула.

– Полночь, – сказала она, – а я одна… И сейчас должен приехать король…

И она вернулась в зал. Ее охватило лихорадочное возбуждение: женская стыдливость боролась в ней с честолюбивыми устремлениями знатной испанской дамы.