Капкан для Ректора

— Если не ошибаюсь, это заклинание трансмутации? — я первой нарушила установившееся молчание.

— Причём, высшего порядка, — подтвердил ректор, задумчиво сведя густые брови на переносице.

Статуэтка в его руках вновь начала меняться, пока не обрела форму перстня с детализированным изображением медвежьей головы, замершей в оскале.

— Думаю, не стоит упоминать, что произошедшее должно остаться между нами, пока не разберёмся, что происходит? — серьёзно произнёс он.

Льдисто-голубые глаза посмотрели в мои пронзительно. Наверное, впервые я воспринимала этого мужчину всерьёз, без скепсиса.

— Безусловно, — подтвердила я. — Спрячьте перстень. И, думаю, нам стоит поговорить в приватной обстановке.

— Приглашаете меня на свидание, миссис Стрэндж? Я думал, не дождусь.

— Иногда я всё-таки джентльмен, — закатила глаза и постаралась изобразить вежливый поклон. — После вас, — указала жестом на дверь.

— Не представляю, как вас выносят коллеги, — фыркнул он.

— Поэтому я работаю одна, — пояснила насмешливо.

— О нет, теперь вы работаете со мной, — голубой взгляд блеснул вызовом.

Помотала головой, раздумывая, шутит он или говорит серьёзно.

Глава 5.3

Мы покинули гостиную и двинулись по коридору в сторону входной двери.

— Не обольщайтесь, мистер Вольфрам. Вы — лишь гражданский, которого я взяла под свою надёжную защиту

— Ну как же не обольщаться? Женщина, о которой гудели все газеты, и снизошла до работы с простым ректором. Мне стоит гордиться.

— Неужели вы навели обо мне справки?

— А вы думаете, я просто так решился вам довериться, миссис Стрэндж?

— Признайте, вы просто поняли, что самостоятельно не справитесь.

На губах ректора мелькнула скупая улыбка, а на щеках с лёгкой светлой щетиной обозначились, столь заинтересовавшие меня ямочки.

Поймала себя на мысли, что мне нравится этот разговор, и я с игривым нетерпением ожидаю ответов Вольфрама. Видимо, я слишком мало общаюсь с простыми людьми, если радуюсь общению с этим заносчивым типом.

— Вы уже уходите? — на нашем пути возникла Анжела. Серые глаза вдовы прошлись по нам внимательным взглядом. — Мне казалось, вы желаете осмотреть дом.

— Мы поняли, что искать нужно не здесь, — пояснила я, переходя на более официальный тон. — Простите за беспокойство, миссис Моррей. Уверяю, мы вас больше не потревожим. Со своей стороны, постараюсь ускорить выдачу вам тела покойного супруга.

— Буду премного вам благодарна, — на бледное лицо, словно маска, вновь наползла скорбная мина. — Но я так и не поняла, что ищете вы и господин Фист? Неужели Вольдемара убили?

— Простите, я не имею права разглашать материалы дела до его официального закрытия, — сдержанно произнесла я.

Показалось, ответ рассердил вдову. Но она понятливо кивнула, тяжело вздохнула и вызвалась проводить нас до дверей.

Мы покинули дом семьи Моррей и миновали скудный сад.

— Может, стоило рассказать ей, что Вольдемар умер не своей смертью? — на лицо ректора набежали тени. — Вдруг и ей угрожает опасность.

Ему явно доставляло мало удовольствия необходимость скрывать информацию от скорбящей вдовы погибшего друга.

— Если бы ей угрожала опасность, её труп уже давно бы лежал в городском морге рядом с телом супруга, — резонно заметила я. — В её случае, неведение — защита.

Потянула Вольфрама в сторону проезжей улицы. Намеревалась нанять карету или паровую машину, которые стояли в ряд. Город всё ещё не спешил просыпаться. Было по-утреннему тихо и почти безлюдно.

Какие всё-таки огромные дома у аристократов. Зачем им столько пространства? В моей новой квартире, подаренной городом, пять жилых комнат. Я обжила одну, приготовила вторую для Сабины, а что делать с остальными, не представляла.

Хотя, наверное, я слишком редко бываю дома, предпочитая лишний раз задержаться на работе, чем сидеть в пустой квартире.

Может, завести кота, собаку или… мужчину?

От последней мысли стало смешно. В первую очередь от того, что я поставила три этих существа в один ряд.

— Лучше думайте о себе, — постаралась вернуть себе серьёзный настрой. — Пока что пытаются убить только вас.

Вольфрам явно собирался ответить колкостью, но тут его глаза расширились в испуге, а мои, наработанные годами следственной работы инстинкты, завопили об опасности.

Раньше, чем я успела обернуться, чтобы начать реагировать, ректор оттолкнул меня в сторону. И начал формировать на кончиках пальцев какое-то заклинание.

— Дурак! — возмутилась я и тут же выпрыгнула перед ним.

Неужели не понимает, что только мешает мне?

Шею обожгло болью, когда в кожу впился дротик. В кровь мгновенно хлынула порция яда. Хотя, по ощущениям, она скорее напоминала жидкое пламя. Обожгло вены и мышцы, сбило дыхание.

Убийца вновь предстал в чёрном плаще, полностью скрывающем его фигуру. В его руках блеснул металл духовой трубки, из дула которой сорвался новый дротик.

Времени на сложные щитовые заклинания не оставалось, и я создала простейшее плетение, которое служители правопорядка доводят до автоматизма. Дротик застрял в плетении ловчей сети. Но сам убийца ловко увернулся от липкой субстанции.

Прижимая ладонь к пульсирующей болью шее, я припала на колено.

Надеюсь, хоть Вольфрам успел далеко уйти.

Но я не угадала. Вместо того, чтобы воспользоваться заминкой, которую я предоставила и бежать, Фредерик остался. Выступил передо мной, закрывая своей подтянутой фигурой. А вокруг его ладоней светились плетения боевых заклинаний высшего порядка.

Невероятно!

В несостоявшегося убийцу ректора понеслись “огненный смерч” и “чёрный вакуум”. Оба разбились о щиты каких-то мощных артефактов. А неизвестный, пользуясь поднявшимся дымом от взрывов, исчез. Кажется, использовал одно из заклинаний школы “иллюзий”.

— Стрэндж, как вы? — Вольфрам склонился надо мной. Прощупал пульс, коснулся пылающего лба.

Я к тому моменту уже прилегла, судя по ощущениям прохлады ещё и в лужу. Но это только помогало, а то бы я расплавила асфальт.

— Могу обрадовать вас и себя. Убийца использовал яд дешевле того, что убил судью, — заплетающимся языком вымолвила я.

— Что это значит конкретно для вас? — Фредерик словно без натуги поднял меня на руки и побежал в сторону проезжей улицы.

— Моего иммунитета достаточно, чтобы справиться, — язык окончательно переставал слушаться, а перед глазами плыло.